Не злите джинна из бутылки - Наталья Александрова

Вот и сейчас, получив неожиданное приглашение, Артемий Васильевич выглянул в коридор, где Антонина как раз заканчивала работу, и смущенно спросил, не знает ли она, что такое ивуаровый смокинг и где его можно достать.

Антонина прислонила швабру к стене, запрокинула голову, как будто хотела найти ответ на потолке, и зашевелила губами.

Потолок у Волопасова был подвесной, двухуровневый. Что прочитала на нем Антонина, неизвестно, но только не прошло и минуты, как она опустила взгляд и сообщила, что ивуаровый смокинг — это смокинг цвета слоновой кости, то есть очень светлый беж, и что ее, Антонины, младший зять не так давно заказал себе как раз такой по случаю свадьбы своего институтского еще приятеля. Приятель этот собирался жениться на одной чрезвычайно известной светской львице. Однако перед самой свадьбой из Голландии приехала приятелева мама, особа на редкость крутая и решительная, которая имеет в этой самой Голландии крупный полукриминальный бизнес. То ли у нее сеть кофе-шопов с продажей марихуаны, то ли она владеет половиной знаменитого амстердамского квартала красных фонарей. Мама приятеля навела по своим каналам справки и выяснила, что эта самая «светская львица» на самом деле — драная кошка и личность такого поведения, что пробы ставить негде.

«У меня бизнес серьезный, — сказала мама легкомысленному сыну, — мне нужно свою репутацию беречь пуще зеницы ока. Такая невестка мне никак не подходит. Так что, сынок, выбирай — или свадьба, или семейный бизнес!»

Приятель зятя подумал-подумал, и решил, что лучше целый квартал борделей, чем одна его обитательница.

Так что свадьба не состоялась, и Антонинин зять ни разу не надел свой замечательный ивуаровый смокинг.

— А фигура у него как раз как у вас! — завершила Антонина свой рассказ, оглядев Артемия Васильевича наметанным взглядом.

Короче, договорились, что Антонина сама привезет смокинг Волопасову (незнакомых людей он в свою квартиру не пускал, опасаясь не столько ограбления, сколько того, что посетитель может, сам того не зная, принести на своей одежде какое-нибудь опасное для азалий заболевание).

Смокинг и правда оказался впору, и в четвертом часу, тщательно заперев квартиру на все замки, Артемий Васильевич отбыл на торжественную церемонию.

Подъехав к дворцу за десять минут до назначенного времени, Волопасов был чрезвычайно удивлен.

Подходы к помпезному зданию в стиле «второго барокко» были запружены многочисленными собаками. Собаки были огромные и очень страшные. Если бы Волопасов разбирался в породах, он мог бы отметить среди них мастино наполетано и родосских догов, кане корсо и фила бразильера, бордоских догов и обычных английских мастифов. Но Волопасов в собаках не разбирался, он их просто боялся, независимо от породы, боялся панически.

При виде такого скопища собак он слегка позеленел.

Ему нужно было припарковать машину и пешком добраться до дворца… но об этом страшно было даже подумать. Для этого ему пришлось бы несколько минут идти среди всех этих кошмарных зубастых четвероногих тварей, каждая из которых только и мечтала сожрать несчастного Артемия Васильевича.

Он поставил машину на ручной тормоз и начал считать в уме, чтобы хоть немного успокоиться и собраться с силами.

Когда он досчитал до пятидесяти четырех и начал понемногу приходить в себя, в окошко его машины заглянуло кошмарное создание с висящими щеками темно-серого цвета и полным комплектом огромных желтых клыков.

— Мама!.. — простонал Волопасов, медленно стекая по сиденью.

Страшный зверь плотоядно усмехнулся и сглотнул слюну. Видимо, он решил, что Артемий Васильевич будет легкой добычей.

Волопасов совершенно забыл, до скольки успел досчитать, и начал сначала.

Когда он досчитал до трехсот сорока, обстановка перед дворцом немного разрядилась: огромные собаки вместе со своими хозяевами втянулись внутрь.

Волопасов успокоился, вытер лоб, выбрался из машины и направился ко входу во дворец.

Перед зеркальными дверями возвышался представительный швейцар в расшитой золотом форме. Золота, нашитого на его костюм, вполне хватило бы для погашения государственного долга небольшого африканского государства.

Распахнув перед Волопасовым дверь, швейцар неожиданно спросил, где его собака.

— Собака? — в ужасе переспросил Артемий Васильевич. — Какая собака? Зачем собака? Мне сегодня должны вручить почетный знак и диплом «Бизнесмен года»…

В доказательство своих слов он вытащил из кармана ивуарового смокинга полученное утром приглашение.

Невозмутимый швейцар взглянул на это приглашение и сообщил Волопасову, что сегодня во дворце вручают вовсе не диплом «Бизнесмен года», а почетный знак «Собака года» среди мастифообразных пород, знак этот по статусу положено прикреплять к ошейнику, так что Волопасову он едва ли подойдет.

В это самое время к дверям приблизилась припозднившаяся собака породы кане корсо со своим суетливым вислозадым хозяином на другом конце поводка. Огромная зверюга презрительно взглянула на Волопасова, задрала лапу и помочилась на его ивуаровый смокинг.

Артемий Васильевич взвизгнул и бросился наутек.

Вскочив в свою машину, он поставил личный рекорд скорости для часа пик и всего через полтора часа, преодолев все пробки и прочие препятствия, подъехал к своему дому.

После стресса, перенесенного им в многочисленном собачьем обществе, а также горького разочарования от упущенного почетного звания «Бизнесмен года» и неудавшейся бесплатной рекламы Волопасову немедленно требовалось утешение и моральная компенсация. А самым лучшим утешением служило для Артемия Васильевича общение с его любимыми азалиями.

Он торопливо открывал многочисленные замки своей квартиры, предвкушая, как будет пересчитывать распустившиеся цветки на белоснежной «невесте» и любоваться бутонами на готовом расцвести штамбовом экземпляре.

Руки Артемия Васильевича все еще дрожали от пережитого страха, и оттого ключ не сразу попадал в замочную скважину. Когда же он справился с этой неприятной дрожью и повернул ключ в замке, ему показалось, что замок открылся не так охотно, как обычно — как будто он немного сопротивлялся ключу.

Это был очень хороший швейцарский замок, фирма гарантировала безупречную работу в течение пятидесяти лет, и Волопасов подумал, что всему виной его нервы.

Он вошел в квартиру и, не раздеваясь, как был в смокинге, устремился к своим азалиям.

То, что он увидел в комнате, повергло его в ужас.

Его любимое деревце, «невеста», или, по-научному, Вайсе Шеме, которая еще утром была покрыта сплошным убором трогательных белоснежных цветов, наполовину облетела. Опавшие белые цветки покрывали ковром широкий подоконник, и еще несколько валялись на полу. Да и те, что оставались на ветках, уныло поникли и явно намеревались отвалиться в самом ближайшем будущем.

В общем, несчастная «невеста» выглядела поруганной и опозоренной.

— Боже! — воскликнул Волопасов, подбегая к азалии. — Девочка моя, что с тобой случилось?

Азалия, как и полагается уважающему себя растению, ничего не ответила, но в самом ее молчании Артемий Васильевич, который относился к своим цветам как к одушевленным существам, услышал горький укор и глубокую обиду.

Он торопливо пересчитал уцелевшие цветки.

Только утром их было сорок семь, а сейчас… сейчас на ветках осталось всего девять цветков… и не успел он сосчитать их, как один из этих девяти сорвался с ветки и упал на подоконник.

Но на этом трагедия не кончилась!

Волопасов перевел растерянный взгляд на соседний горшок, в котором росло чудесное штамбовое деревце, раз в году покрывавшееся крупными нежно-розовыми цветами. Оно как раз собиралось расцвести, и минувшим утром Артемий Васильевич с нежностью разглядывал покрывавшие растение бутоны.

А сейчас… сейчас почти все бутоны засохли, и не было никакой надежды, что они когда-нибудь раскроются! Больше того, листья этого деревца печально поникли, а некоторые из них даже пожелтели, так что само растение могло погибнуть!

Встревоженный Волопасов бросился к другим растениям.

Все они выглядели ужасно. Цветущие экземпляры в лучшем случае потеряли половину цветов, на распускающихся засохли бутоны, все листья поблекли и поникли.

Волопасов издал вопль раненого животного.

Он расстегнул смокинг, потому что ему не хватало воздуха…

И только тогда понял, что в квартире действительно очень душно, душно и жарко.

Каждый уважающий себя цветовод знает, что азалии любят прохладу и свежий воздух, поэтому Волопасов всегда держал открытым большое окно в комнате с растениями. Сам он давно привык к прохладе и не замечал сквозняков. Надо сказать, что это благотворно влияло на здоровье Артемия Васильевича. Благодаря постоянной прохладе и свежему воздуху он практически не болел простудными заболеваниями, а также никогда не страдал бессонницей.