Батон за 13 копеек - Марципана Конфитюр

– Товарищи милиционеры! Эта Людка наизнанку вам всё вывернула! Ни на какие антисоветские действия я её не подбивал! Да такого патриота СССР, как я, ещё поискать-то! А она просто злыдня, людей ненавидит! Вечно злится на шум, а я, что, виноват, что тут слышно всё?! Дом так построен! Пусть ковёр на потолок повесит! Я причём?

– Не волнуйтесь, гражданин, разберемся, – ответил один из милиционеров.

По его интонации ощущалось, что не больно-то он мне поверил. Смотрит так, будто я его классовый враг… И наверное, про звукоизоляцию напрасно я сказал: это могут расценить как очернение советского домостроения…

– А вообще-то дом у нас хороший. Дом отличный. Только при советской власти такие дома могут строиться! Это очевидное достижение партии и правительства! – поправился я.

– Хорош изгаляться, – холодно отозвался сопровождающий.

Я загрустил пуще прежнего. Но всё же решил не сдаваться. Как-никак, моя деятельность это единственный шанс для СССР! Если посадят меня за антисоветскую агитацию, кто же тогда Горбачёва и Ельцина остановит? Нет уж, буду я сражаться до последнего!

– Вообще-то, товарищи милиционеры, я Людмилу не против советской власти агитировал, а как раз даже за неё! Эта дура ничего не поняла! Я сказал ей, что спасать Союз нам надо! Предлагал спасать вместе, а она по скудоумию своему всё извратила…

– От кого его спасать-то? – обронил один из милиционеров.

– От внутренних врагов, продавшихся Западу! – выпалил я, не задумываясь.

– Каких врагов? Буржуев? Кулаков? Дворян? Кадетов? – спросил мент насмешливо. – Ты с какого дуба рухнул, дядя? У нас социализм еще при Сталине построили. А теперь он развитой – слыхал такое? Нет врагов, все советские люди!

– Сто процентов партию поддерживают! – Добавил второй то ли в шутку, а то ли всерьёз. – Все, ёпта, в едином порыве!

– Вы просто не знаете, что в высокие кабинеты уже прокрались изменники, – буркнул я.

– Вот это и есть очернение советской действительности.

– За такие разговоры ты и сядешь.

* * *

В отделении я вновь увидел Рогожкина. Я его узнал, он меня – тоже.

– Колобков?! Снова вы?

– Я.

– Что он натворил?

– Соседка утверждает, что пытался разводить антисоветскую агитацию.

– Абсурд! – Вставил я. – Я не вставил ей, поэтому и бесится!

– Помолчите, Колобков, – сказал Рогожкин.

– Да его, блин, не унять! Такой болтливый! – Сообщил один из милиционеров. – Всю дорогу строил из себя шута горохового! Рассказывал, какой он патриот и как ему якобы надо спасти от кого-то там СССР.

Рогожкин нахмурился:

– У меня вчера он эту же комедию ломал. Полчаса придуривался вместо того, чтоб по-человечески сообщить место работы и то, что он не на смене. Что вы вытворяете, Колобков? Специально в тюрьму сесть хотите?

– Никак нет.

– «Никак нет»! А что тогда? Пытаетесь отвлечь силы милиции, чтобы помешать ей заниматься настоящими преступниками?

– Нет, и в мыслях не имел!.. Товарищ милиционер! Это не я вас от работы отвлекаю, а Людка! Ну, та, что ноль-два позвонила! Я с ней просто о жизни болтал, а она что надумала! Говорю ей: о Родине надо заботиться! Мало ли, случиться-то что может! Вдруг враги какие вылезут! А она, овца, решила, будто я Политбюро хочу обидеть… Да я за Политбюро жопу порву, кому хочешь!..

Сзади послышался резкий короткий смешок.

– Кто наряд вызвал? – спросил Рогожкин.

– Слесарёва. Дом семнадцать по улице Софьи Перовской.

– Ясно всё. Эта дамочка стабильно вызывает нас четыре-пять раз в год. Полоумная тётка! То соседи там ребёнку спать мешают, то бабки у подъезда её якобы убить хотят…

– Да, я тоже её помню, – сообщил один из тех, что привели меня. – Прошлый раз, как приезжал к ней, она клинья подбивала. Говорила, одиноко ей живётся…

– Может, ей просто нравится видеть у себя дома мужчин в форме? – Улыбнулся второй.

Я немного расстроился: Васильевна, выходит, ко всем клеилась. А я-то подумал… Блин, мозги надо было включить, притом, сразу! Если он в старости обожает звать ментов по поводу и без, то почему бы ей не быть такой и в молодости?! Дурень я тупой!

– Ладно, – заключил Рогожкин. – Получается, одна умалишённая жалуется на другого себе под стать… Я с этим бредом возиться не буду! Напишите, что вызов был ложный.

– Но антисоветская агитация… – Начал один из милиционеров. – Этим, наверно, должно КГБ заниматься…

– Вот пусть и занимаются. Пускай ловят этого придурка, я не против! Они в нас, милиционерах, врагов видят. А я, что, им помогать буду? Пускай сами свой план выполняют! А мне не до этого, знаешь ли. У меня у тёщи нынче день рождения – так я ей подарок ещё не купил. А ты мне – «КГБ»…

Я спросил:

– Так я могу идти?

– А вы, гражданин Коробков, радоваться-то не спешите, – переключился на меня Рогожкин. – Я к вам на работу позвоню. Помню, что вы с «Красного компрессора». Загадка, конечно, как такого клоуна начальником цеха могли назначить… Ну да ладно. Пусть вас коллектив перевоспитывает.

– Понятно, – сказал я, скрывая радость о того, что коллектив завода, где я всё равно не собирался работать, подумает плохо про деда-предателя. – Буду исправляться под чутким руководством трудовых товарищей… А идти-то всё же можно?

– Только скажите сначала: зачем вы всё это устроили? Только вот честно. К чему этот цирк про спасение Союза и про машину времени?

Я хотел ещё раз сказать правду, но не стал. Всё равно не поверит! Моему делу менты не помощники, так что убеждать их бесполезно. Главное – скорей свалить отсюда.

– Я тренируюсь для поступления в эстрадно-цирковое училище, – ляпнул я. – Простите, товарищи, за беспокойство. Я так репетировал.

– Ясно, – ответил Рогожкин. – Я так и подумал.

8.

Возвращаясь домой из милиции, я рассудил, что рассказывать всем подряд о своём времени и о своей задаче, в самом деле, ни к чему. Не воспринимает всерьёз обыватель моих предостережений! Наслаждается стабильностью и думает, что это будет вечно. А Горбачёва