Полог предубеждения (СИ) - Державина Кира

Как я и предполагала, адепты носили не чёрные мантии. Более того, в балахоне я не увидела вообще ни одного человека. Их одежда одновременно очень походила на земную, и очень отличалась. Не было никакого обилия картинок на тканях, не было замков, узкие фасоны почти никто не носил, обувь выглядела куда проще и более однотипной. В туфлях так вообще почти никто из адепток не ходил, хотя я сомневалась, что в Ан Домхайн не существует каблуков. Скорее, дело просто было в их непрактичности. Преобладали более свободные крои, а держались они на пуговицах или даже верёвочках.

Сначала показалось, что меня все проигнорировали в общей толпе, но я обрадовалась слишком рано. Некоторое внимание всё же было уделено моему земному наряду, тому самому розовому короткому сарафанчику до середины колена. Если парни поглядывали скорее заинтересовано, то девушки недоумённо и даже враждебно. Наверное, решили, что я попыталась бросить вызов здешней моде или что-то вроде того. Или, что более вероятно, моя одежда на фоне остальных казалась слишком открытой и откровенной. Девушки тоже носили платья, юбки, брюки, как и на Земле, но они были как минимум до колена. Зато немалая открытость декольте мелькала часто.

И если моя персона хоть и привлекала какую-то небольшую долю общего внимания за счёт необычной одежды, то на Фаю пришлась вся оставшаяся часть. Она шла, уткнувшись глазами в пол и не поднимая головы. И неудивительно — я видела такое количество неприязненных взглядов, что несколько раз недоумённо оглянулась на соседку — не с чудовищем каким ли я иду? Но каждый раз, когда оборачивалась, видела просто Фаю в её чересчур свободной одежде и с неухоженными волосами, что скрывали лицо.

У меня девушка вызывала только желание посочувствовать, в чём-то помочь. За что можно так невзлюбить человека, что никто не хочет с ней жить, а при любом удобном поводе каждый второй награждает брезгливым взглядом? Поверить в то, что дело во внешнем виде, было трудно, да и такая причина не казалась правдоподобной.

Она старалась идти так, чтобы не было понятно, что мы вдвоём. Я не стала возмущаться, потому что всё ещё не знала причину основной проблемы.

Наконец мы оказались в самом зале столовой, где расположилось множество длинных столов с такими же лавочками по обеим продольным сторонам. Из них абсолютно незанятым был только один — в самом затенённом углу. К нему я и направилась, утягивая за собой за руку Фаю, которая почему-то растерялась и словно застыла.

Витали запахи съестного, щекочущие нос и заставляющие активнее выделяться слюне. Пахло всем и сразу, но так аппетитно, что хотелось съесть уже хоть что-нибудь, чтобы успокоить ноющий желудок.

— Нужно сначала взять подносы и еду, — едва слышно поправила меня соседка и, не поднимая головы, указала на витрины с кастрюлями, где столпилась большая часть адептов.

Я также потянула её к месту раздачи пищи и буквально раздвинула собой чрезмерно активную толпу, которая, похоже, Фаю пугала. У меня она вызывала совершенно иные эмоции — хотелось растолкать всех и заставить вести себя приличнее, перестать пялиться на милую девушку, которая, как мне показалось, и мухи бы не обидела.

Люди стали оборачиваться уже и на меня, кажется, начиная догадываться, кто я такая, раз вожусь с той, кого коллективно отвергли из общества. Что за ребячество? Если им всем больше восемнадцати, как мне, то понять причины их поведения я не могла. Уже пора иметь какое-то критическое мышление.

Я окинула взглядом столы с едой, которая была просто навалена в большие кастрюли. Там были и салаты, и супы, и гарниры, и какое-то мясо, булочки. Я уловила ароматы даже рыбы. И запахи казались вполне земными. Мясо пахнет мясом, овощи — овощами, разве что оттенки этих запахов отличались. Меня радовало, что мир не слишком отличается от Земли хотя бы едой.

Такой способ раздачи еды напоминал фильмы, которые я смотрела в детстве. Там тоже можно было выбирать, что поесть. В моей же школе все питались одним и тем же в строго фиксированных порциях. Хоть какой-то плюс в этом Менсоре, что с первого дня словно мечтает меня прожевать и выплюнуть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы быстро забрали то, что хотели. Фая испуганно пятилась где-то сзади, я же отбивалась от негативных комментариев тех, кто остался недоволен манёвром с влезанием в очередь. А меня это мало волновало, разве я должна хорошо относиться к тем, кто чрезмерно отрицательно реагирует на нас с соседкой? В моей картине мира они не заслужили уважительного отношения, которое почему-то ждут. Наверное, здесь считается, что маг мира Ан Домхайн — венец творения среди всех созданий и обитателей во вселенной, как на Земле человек мнит себя лучше и умнее других животных.

Теперь-то, получив желаемые блюда и столовые приборы, мы уселись завтракать на пару с Фаей за всё ещё пустующим столом в углу.

— Почему сюда никто не садится? — окидывая взглядом безлюдные лавочки и чистую белую гладь столешницы, удивилась я.

Остальные столы были усеяны адептами, как упавшее печенье муравьями в парке.

— Потому что здесь я обычно сижу, — сгорбив плечи, невнятно произнесла девушка, вновь начиная сминать низ рубашки. Нервничает.

Ей было явно очень неудобно из-за того, что я не могла не обратить внимание на отношение к ней других адептов. Тогда нужно ситуацию прояснить, иначе мы не сможем обсудить всё это, а я не сумею помочь.

— Прости, но я не могла этого не спросить. Почему на тебя так смотрят, будто с тобой что-то не так, кривят губы, морщат носы, почему не хотят с тобой жить? — перебирала я в голове весь букет из негативных факторов, упавших на голову бедной соседки.

— Потому что думают, что я… ну… — смутилась Фая, слишком активно размешивая суп, словно пытаясь его взбить, как яйца для омлета.

— Болеешь? — попыталась я закончить за неё то, чего озвучить девушка никак не решалась.

— Что? Нет! — активно закачала головой она, чтобы я испугалась её общества из-за ещё одной какой-то проблемы, которой даже и нет.

— Фая, скажи прямо. Я не изменю своё к тебе отношение хотя бы потому, что нам с тобой здесь ещё долго жить вместе, а со мной вряд ли захочет общаться кто-то ещё. Ведь, хоть ты отказываешься говорить почему, но я и так вижу, что земляне здесь не в почёте, — немного укорила я соседку за то, что она совсем неохотно делится со мной важными сведениями, которые определённо бы повлияли на верность выбранной мной стратегии поведения.

— Они думают, будто мне нравятся девушки, — призналась Фая, роняя от переизбытка чувств ложку из ослабевших пальцев.

Разлетелись капли супа, оседая нестройным бросающимся в глаза рядом на столе, на которые она перевела всё своё внимание, будто это не было сущим пустяком. Просто искала, на чём сосредоточиться, чтобы полегчало.

— И всё? — поражённо воскликнула я, подскакивая с места и убегая за чистой ложкой для соседки.

— Не стоило… — едва слышно выдохнула она, принимая из моих рук принесённый столовый прибор, будто ощущая себя недостойной даже такого мелкого дружеского жеста.

Это ж насколько на неё повлиял год неприязни других адептов, если она сама стала к себе относиться также, как они к ней? И никого ведь из них не волнует, до чего довели бедную девчонку.

— Стоило. То, что они про тебя думают — правда? — сразу уточнила я, чтобы понять, что говорить дальше.

Ей нужно дать выдохнуть. А для этого я должна дать ясно понять о моём положительном к ней отношении.

— Нет, — впервые что-то уверенно бросила Фая за время нашей беседы за завтраком, что не оставило никаких сомнений — не врёт.

— Тогда все они — сущие идиоты, если позволяют себе негативное отношение к человеку за какие-то мелочи, тем более надуманные. А даже если бы это было правдой, я не вижу никакой проблемы. Мы не выбираем, кого любить и что чувствовать, — возможно слишком экспрессивно заявила я, с трудом удерживая эмоции, чтобы не кричать. Моё чрезмерно активное чувство справедливости буквально вопило о том, что здесь всё очень некрасиво и нечестно повернулось для того, кто ни на йоту этого не заслуживает.