Охота на инспектора - Валерий Гусев

Вот как это произошло.

В один прекрасный день после уроков Алешка неожиданно исчез – умотался куда-то с этим Шуриком вроде Шарика. И заявился домой уже в седьмом часу. Я на него наорал. Алешка на мой ор – ноль внимания. Но зато – много возмущения:

– Где был, где был? Делом занимался, не то что ты. У тебя, кроме уроков, никаких проблем. Я у Корзинки был. Клизму ставил.

– Корзинкину? – искренне удивился я.

– Да нет, – небрежно, но очень мутно пояснил Алешка. – Одному князю.

Ни фига себе! Ну и князья нынче пошли. Запорные какие-то.

…А дело было так. Когда они вышли из школы, Алешка спросил:

– Ты чего такой?

– Собака у меня болеет, – грустно ответил Шурик. – Мой единственный друг.

Собака, конечно, друг человека. Очень хороший, надежный и преданный друг. (У Алешки этих друзей – целый парк, где тусуются бродячие собаки.) Но если, кроме собаки, у человека больше нет друзей, то это не очень здорово. Да еще если этот верный друг болеет – это вообще грустно.

– А чего с ним? – спросил Алешка.

– Не знаю. Два дня уже не ест, все время лежит. Носик сухой и горячий.

– Прививки делали?

– А как же! У нас свой семейный ветеринар! – это Шурик сказал с фамильной гордостью.

Не ручаюсь, что Алешка не подумал с тайным смешком: не слабо, в человеческой семье врач – семейный ветеринар.

– Пошли! – решительно сказал Алешка.

– А ты что, Леш, умеешь собак лечить?

Умеет. Я уже сколько раз говорил, что у Алешки с собаками – полное взаимопонимание. Какой-то свой язык и полное доверие. Алешка своим собачьим друзьям не дает никаких команд, а просто разговаривает с ними по-человечески. Иногда только взглядом. Или беззвучной мыслью.

– Квартира у них, Дим, классная, евроремонтная. Полно всяких дворян на стенах. Они у них везде висят, даже в собачьей комнате. И во всех туалетах. Их у них три штуки.

– И ты во всех побывал? – усмехнулся я.

– Нет, только в одном. В самом интересном. Там, Дим, такая автоматика! Входишь – свет сам загорается, а когда выходишь, сам гаснет. Клево? Только иногда он путается, наоборот делает. И я, Дим, в темноте не в ту дверь прямо лбом вышел. Там шкафчик какой-то был, со всякими склянками. Хорошо еще – пописал куда надо.

Очень мило! Классная квартирка – туалеты на автоматике и дворяне на стенах висят! Сначала мне их стало жалко, а потом я сообразил, что на стенах висят не настоящие дворяне, а их портреты.

У собаки дворян Корзинкиных была своя комната. Там, в углу, стоял маленький домик, вроде как пряничный, и были разбросаны покусанные и растрепанные детские резиновые игрушки: собачки, кошечки, обезьянки и крокодилы.

На коврике возле домика безучастно лежал на боку шоколадный спаниель с длинными ушами. И странно, когда Алешка вошел в комнату, спаниель приподнял голову и даже постучал хвостом по подстилке.

Алешка присел с ним рядом и спросил:

– Что же ты валяешься? Такая погода хорошая, настоящая собачья. Золотая осень, бабкино лето. Знаешь, как здорово! Уже не жарко и еще не холодно. Листья под ногами шуршат, а под листьями мышки бегают. – Алешка потрогал его нос – песик лизнул ему руку – и легонько коснулся живота. Песик вздрогнул и опять лизнул ему руку.

Тут вошла Корзинкина-мама тетя Лилия. На этот раз она была не под вуалью, а почему-то с полотенцем на голове. И все время прижимала пальцы к вискам.

– Вот еще забота, – сказала она. – Бедная собачка…

– Как его зовут? – спросил Алешка.

– У него хорошее имя – Князь!

– Имя… – Алешка скептически нахмурился. – Это у людей имя, а у собак – клички.

– Это не простая собака, – возразила тетя Лилия.

– Дворянская? – Алешка чуть заметно усмехнулся. И подумал: странные люди. У собаки – имя, да еще такое гордое, а у сыночка – собачья кличка. Типа Шарика.

Алешка опять присел возле больной собаки и стал тихонько говорить:

– Ну что, Князек, погулять хочется? – Князь слабо стукнул хвостом и сказал виноватыми глазами: «Очень хочется, да не могу». – А что вам врач сказал? – спросил Алешка Корзинкину-маму тетю Лилию.

– А он ничего не говорит! Он только делает. Анализ крови сделал, УЗИ, капельницу сегодня приедет ставить. Уже такие деньги с нас содрал! А все без толку. – И тетя Лилия снова тронула пальцами виски, будто отдавала честь обеими руками. – У меня от всего этого мигрень разыгралась.

– А чем вы его кормили? – спросил Алешка.

– Кого? Ветеринара? Еще не хватало!

– Собаку.

– А я знаю? – И она крикнула: – Мариша! Иди сюда.

Пришла девушка в переднике и в белом чепчике.

– Что Князь кушал? – строго спросила ее тетя Лилия.

– Нынче ничего не жрал… не кушал. И вчерась тоже.

– А позавчерась? – спросил Алешка.

– Как заведено. Сухарики свои погрыз. Ну, сухой корм, рояльскую конину. А потом Матреша ему косточки дала.

– На десерт, – пояснила тетя Лилия. – Как у приличных людей.

– Какие косточки? – спросил Алешка.

– Хорошие, – сказала Мариша. – Сама бы грызла. Голяшки свиные, Матреша стюдень варила, косточки и отдала.

– Свиные? – ахнул Алешка. – Все ясно! У него запор.

– И чего делать? – это тетя Лилия спросила. Будто не знает, что в таких случаях делают.

– Клизму, – Алешка пожал плечами.

– Собаке? – изумилась Корзинкина. – А как?

Спросила бы еще – куда?

Ну да, они ведь дворяне, им такие низкие проблемы неведомы. И Алешка взял дело полностью в свои руки.

– Шурик! – скомандовал он. – Банка с тепленькой водичкой, детский крем, клизма. И пошли на улицу.

Хорошо еще, что в этом дворянском гнезде нашлись и клизма, и детский крем.

– Ну что, Князек, – Алешка присел с ним рядом, – надо идти гулять.

Князек стукнул хвостом в пол, с трудом поднялся и, заплетаясь всеми лапами, пошел к двери, постанывая.

Два пацана и больная собака вышли во двор. Алешка огляделся. Местечко было, говоря литературно, цивильное. Всюду одна красота в виде стояночек, асфальтиков, газончиков, площадочек и других, говоря литературно, инфраструктур. В общем, ставить клизму было негде. Разве что у самого въезда на территорию, напротив стеклянной будки охранника. Но вряд ли ему это понравится. Хотя, с другой стороны, не ему ведь будут клизму ставить.

– Леш, – сказал Шурик, – там, за домом, у нас собачья площадка. Пойдем туда.

Собачья площадка была классная. Лучше, чем наши детские площадки. Вся огорожена, вся заставлена собачьими развлечениями – тут и бум, и барьер, и лестница, и подвешенные на веревочках мячики. И даже контейнер для собачьих какашек. К этому контейнеру был «присобачен» ящичек с пакетами, и висел рядом совочек. Для чистоты. И все это заасфальтировано, чтобы было легко убирать.

– Клево, – сказал Алешка. – Задери ему хвост.

Князек терпеливо, будто понимая, что ему это нужно, выдержал процедуру и отошел в сторонку.

– Ожил! – обрадовался Шурик.

Князек приостановился, из него сначала хлынула вода, как из крана, а потом застучали и запрыгали по асфальту белые катышки, твердые как цемент. Они даже не раскалывались, ударяясь в асфальт.

А Князек, почувствовав себя здоровым, сначала помчался по кругу (вода из него еще лилась), а потом взлетел на лестницу, пробежал по буму, перемахнул барьер и с радостным лаем бросился к Алешке.

– Эх ты, – ласково сказал Алешка, – запорник. – И почесал его за ушами.

…Такая вот получилась история. Благодаря этой клизме Алешка стал просто незаменимым в дворянской семье Корзинкиных.

– Когда ваш Алекс рядом с нами, – говорила мама Корзинкина маме Оболенской, – я спокойна и за Шарика, и за Князя.

Вот так вот!

Глава V

ТАИНСТВЕННАЯ РЕЧКА

В один прекрасный день Алешка ворвался в дом, как шальная ракета. –  Ура! – заорал он. – Свинячий грипп! Эпидемия!

– Что ты орешь, как на параде? – одернула его мама.

Но он заорал «ура!» еще громче, чем на параде.

– Мам! Эпидемия!

– Ну что ты орешь? Чему ты радуешься? Эпидемия – это очень плохо.

– Это вам очень плохо. А нам очень хорошо.

Выяснилось, что в младших классах объявили карантин. Пока на две недели.

Алешка расстегнул свой школьный рюкзачок и высыпал его содержимое на тахту. Что там было, я даже перечислять не стану. Не было только нахальной крысы.

– Мам! – крикнул Алешка. – Мне нужна зубная щетка с носками! И мыло с рубашками! Ладно?

– Ладно, – ничуть не удивилась мама. Только спросила: – А зачем?

– А я сегодня уезжаю.

– Далеко? – Мама не приняла его слова всерьез.

– В областные дали. В село Рождествено. Где мы шашлык без Павлика ели. Там у Кошелкиных… У Корзинкиных. У них там дача. Они меня позвали погостить. Потому что я очень хорошо влияю на Корзинку. На Шарика этого.

Вот тут мама удивилась:

– Ты? Хорошо влияешь?

Но меня не это удивило. И даже не удивило, а насторожило, что Алешка едет в Рождествено. А ведь недавно туда опять зачем-то ездили папа и инспектор Хилтон. По своим полицейским делам. И мы все вместе ездили туда на шашлык. И Лешке там привиделся Павлик… Это случайность? Это совпадение? Так я и поверил!