Правда об американских дипломатах - Аннабелла Бюкар Бюкар

Конечно, главным препятствием для осуществления провокационных и экспансионистских планов Кеннана, помимо дальновидной политики самого Советского Союза, является американский народ. Кеннан, мало живший в США и еще меньше знающий о жизни и настроениях рядовых американских людей, резко отличающихся от общества дипломатов, в котором он провел всю свою жизнь, несомненно, в той же мере возмущен добрыми чувствами рядовых американцев, в какой он был возмущен Франклином Рузвельтом и его как внутренней, так и внешней политикой.

Кеннана возмущает даже буржуазно-демократическая представительная система государственного управления, которая, несмотря на ее пороки, все еще до некоторой степени вынуждает чиновников, формулирующих внешнюю политику США, публично отчитываться за свои действия.

Он негодует при одной мысли о том, что конгресс может вмешаться в деятельность «высшего интеллекта», каким, по его убеждению, он обладает. Вспоминая об избирателях, которые путем простого отказа действовать с ним заодно могут свести на-нет его антисоветские планы, он зеленеет от злости.

Кеннан достаточно разумен для того, чтобы сознавать, что рядовые американцы не желают войны, и поэтому в тех его высказываниях, которые могут получить огласку, он старается убедить своих слушателей, будто бы политика США ведет к... миру; наряду с этим он все время выдвигает такие мероприятия, которые фактически ведут к войне.

Кеннан лучше усвоил высказывание известного администратора американского цирка П. Т. Барнума, действовавшего по принципу; «каждую минуту в мире появляется на свет дурак», чем слова Авраама Линкольна, что «можно дурачить некоторых людей все время и весь народ – некоторое время, но нельзя постоянно обманывать весь народ».

Военная истерия так же, как и война, представляет собою бумеранг, который ранит тех, кто привел его в движение. Кеннан и его клика вызвали военную истерию в Соединенных Штатах, и теперь они должны поддерживать ее для того, чтобы избежать крушения представляемой ими политики и краха собственной карьеры. Кеннан и его сподвижники по антисоветской политике достигли сейчас наиболее опасной точки, когда угроза миру и безопасности во всем мире стала более реальной, чем когда-либо раньше. Вот почему необходимо писать о человеке, который в других отношениях и при других обстоятельствах не заслуживал бы даже некролога в пятнадцать слов.

Чарлз Болен. В антисоветской клике дипломатов Болен играет не менее важную роль, чем Гендерсон или Кеннан. В государственном департаменте его считают блестящим работником; это, очевидно, означает, что у него «быстро работает голова».

Болен изучал русский язык в Париже в начале 30-х годов. Затем, вместо обычного «курса обучения» в прибалтийских государствах, его назначили на работу во вновь созданное посольство США в Москве, где он в течение нескольких лет работал под непосредственным руководством Гендерсона и Кеннана.

Некоторое время он служил в государственном департаменте и затем в 1937 г. опять вернулся в посольство в Москву, где оставался до 1940 г. В течение этих трех лет большую часть времени он являлся в посольстве представителем «монополистов по советско-американским делам», поскольку Гендерсон в то время возглавлял русский отдел в Вашингтоне, а Кеннан находился в Праге и Германии.

Несмотря на свою ответственную должность, Болен в то время не рассматривался Гендерсоном как человек, могущий занять руководящее положение в антисоветской клике. Двери открылись для него несколько позже.

Когда Гендерсона в 1943 г. отдалили от русских дел и отправили в Ирак, «монополия» стала перед лицом серьезного кризиса. Нужно было найти людей, которым не только можно было бы доверить проведение политики клики, но, что особенно важно, найти такого человека, который мог бы завоевать доверие Рузвельта, проявлявшего исключительный интерес к русским делам.

Выбор пал на Болена; вместе с ним начали продвигать и молодого дипломата Рейнхардта. Однако, когда Рейнхардта назначили на другую работу, «монополия» возложила все свои надежды на Болена. Начали весьма хитроумно и тщательно готовить представление Болена Белому дому в качестве «нового специалиста» по американо-советским делам. Ожидаемая возможность возникла тогда, когда нужно было найти переводчика для важных переговоров Белого дома с советскими представителями.

Болен был представлен Рузвельту с соответствующими рекомендациями в качестве «переводчика». Причем его представили как «единственного человека» в государственном департаменте, подходящего для этой цели, хотя не приходилось сомневаться в том, что было много других людей на правительственной службе в Вашингтоне, которые знали русский язык значительно лучше, чем Болен.

В дипломатических кулуарах убежденно твердили, что Болен – весьма интересная личность, обладающая большим «личным обаянием», и надеялись, что это «обаяние» и его «быстрый ум» сумеют завести Рузвельта в подготовленный для него капкан.

Дело было сработано неплохо. Болен, очевидно, понравился Рузвельту, и он начал думать о нем, как о компетентном молодом человеке, которому можно было бы доверить ответственные поручения.

Болена взяли на Московскую конференцию 1943 г., а затем назначили начальником вновь созданного отдела восточноевропейских стран госдепартамента. В конце 1943 г. Рузвельт взял его с собой на Тегеранскую конференцию. К концу 1944 г. положение Болена стало настолько прочным, что появилась возможность назначить его специальным помощником государственного секретаря для связи с Белым домом.

В начале 1945 г. Болен был и на Ялтинской конференции.

Болен сохранил свою должность специального помощника государственного секретаря и после смерти Рузвельта. Он стал важным членом «монополии по советско-американским делам». Формально на конференциях он играл роль переводчика, но в действительности он брал на себя смелость давать далеко идущие советы по советско-американским делам.

Позднее Болен присутствовал на всех важных международных конференциях, играя свою двойную роль переводчика и советника. Он, например, участвовал в работе Потсдамской конференции. С тех пор пронырливый дипломат присутствовал на всех заседаниях Совета министров иностранных дел, включая заседания в Москве. В государственном департаменте Болена называют «выдающимся экспертом» по советско-американским делам.

Основное, что следует подчеркнуть, заключается в том, что Болен делал все, что было в его силах (весьма тайно, разумеется), чтобы подорвать политику покойного президента в отношении Советского Союза. Выдавая себя за «либерала» и человека, стремящегося к достижению взаимопонимания между СССР и Соединенными Штатами Америки, Болен по заданию «монополии» закладывал фундамент для последующего полного отказа от политики Рузвельта в отношении Советского Союза и после его смерти активно участвовал в разрушении дружественных отношений между обоими государствами, которые были установлены во время войны. Все это Болен делал преднамеренно, с полным пониманием значимости своей подрывной работы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});