Нулевой мир 7. Мера Человек: Выбор - Изотов Александр

Та щель, в которую мы свалились, чернела далеко сверху тонкой чертой. Получилось, что мы из верхней пещеры упали в нижнюю. За поломанными колоннами храма виднелся склон, по которому можно было подняться наверх, и кажется, мы именно по нему катились.

А с другой стороны пропасть, и если захочется, то можно падать и дальше. Вот только в этот раз я подползать ближе не стал. Один раз купился, хватит.

– Да не боись ты, червяк, мы уже попали, куда надо.

Я всмотрелся. Другого края бездны, несмотря на ровное освещение, видно не было. По бокам же от нас из края пропасти торчали отроги, бросая тени на потолок – такие огромные, что на каждом можно построить крепость. Один из них, особо длинный, протянулся вдаль, словно мостик над пропастью, и исчезал в красном мареве.

Демон, покряхтывая от боли, полез по склону к основанию именно этого огромного каменного языка. И мне пришлось лезть за ним.

Потом мы пошли по этому вытянутому балкону над самой пропастью, и осознание того, что где-то подо мной бездна, пусть и сияющая, очень угнетало. Хотя и понятно, что тот зуб, по которому мы идём, очень массивный, и тут можно целый Вольфград построить…

– Как ты догадался, что это зуб? – неожиданно спросил Дагон.

– Что? – только и спросил я.

– Ну, червь, ты же сам сейчас так подумал…

Я слушал его, но в то же время пребывал в шоке. До меня только-только стало доходить…

Зуб. Отец. И все эти разговоры про Апепов…

Почему я раньше не обратил внимание на слова, что «Дагон прикрыл Хали Апепом»? Прикрыл! То есть, он направил Апепа…

«Да, Марк, это загонщик», – неожиданно сказала проснувшаяся Хали.

– Во, даже ангелы знают о нас, – демон отцепил от пояса едва заметный рожок, а потом дунул в него.

Протяжный гул понёсся над пропастью, отлетая эхом от потолка. Я вздрогнул, а демон попытался наиграть какую-то мелодию. Она резонировала, оглушала, делала ноги ватными. Давно я не ощущал такого первобытного страха.

Я прекрасно помнил этих червей, размером с гору. И одна только мысль, что сейчас под нами оживёт махина, рядом с которой те Апепы будут казаться мелочью…

– Прекрати, – процедил я сквозь зубы, оглядываясь.

Бежать отсюда надо. Конечно, мало шансов успеть, но всё же…

Дагон опять заржал:

– Ты-ка смотри, какая самоуверенная частица. Я, значит, больше тысячи лет тут дую в этот рог, и всё без толку, а у тебя он вот сейчас прям проснётся?

Я, поджав губы, спросил:

– Что случилось с этим Отцом?

– А кто знает? Разное говорят…

Дагон охотно разговорился, но заметил, что сколько демонов, столько и мнений – одни говорят, что это целестовские боги смогли остановить его, другие, что это воля Абсолюта, а третьи говорят, что всему виной слабость дьяволов.

Правда, нехотя демон добавил, что есть и ещё версия – Просветлённый коснулся Отца.

– Давно это было, ещё на заре создания миров, – он отмахнулся, видя мои округлившиеся глаза, – Тогда не было ни меня, ни сегодняшних богов. Кто во что верит…

– Но ведь Просветлённый должен был его обнулить.

– У любой силы есть предел, разве нет?

– Но…

– Хватит болтовни. Добро пожаловать, червяк.

Тут же Дагон показал вдаль. Там, где заканчивался зуб, по которому мы шли, стояла одинокая хижина.

– Ты здесь живёшь?! – вырвалось у меня.

– Временами, – кивнул тот.

По мере приближения мне удалось рассмотреть его жилище.

Сначала показалось, что хижина построена из веток, но оказалось, это кости, обтянутые кожей. Небольшой вигвам, в котором этот демон навряд ли поместится в полный рост. Зачем он ему вообще, если целиком не влезет?

Рядом из натыканных костей красовалось подобие низенькой ограды. За ней грядки с растениями, похожими на бордовую цветную капусту около метра высотой – у основания настоящие лопухи, а кверху листья уменьшались, и венчало всё ярко-красное, даже чуть светящееся, соцветие.

Я остановился, поражённый. Как-то не вязалось у меня всё это с представлениями о демонах. Живёт тут в одиночестве, будто отшельник.

Впрочем, Белиар же говорил о каком-то отмороженном загонщике, который тут уже две тысячи лет… И тут я вспомнил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Значит, так Беляш говорил? – рыкнул Дагон, – Ничего, встречу, рога-то пообломаю.

– Боюсь, это невозможно, – тяжко сказал я, – Вполне может быть, что он…

Демон захохотал:

– Ты, червь, думаешь, что этого бабника можно убить?! Если бы это было так просто, я бы давно это сделал.

Я смотрел на него исподлобья, и мне очень хотелось поверить в эти слова.

«Знаешь, и я впервые переживаю за жизнь демона», – призналась Хали.

– Так ли уж и впервые, Плётка?

Хали недовольно прошипела в ответ что-то неразборчивое.

Наконец, наш долгий поход закончился, и теперь мы стояли перед шалашом этого Дагона – самое время выяснить, что ему от меня надо. И как вообще оказалось, что демон спокойно себе живёт в Инфериоре.

– О, у меня с Инфериором свои отношения, – демон вдруг уселся прямо на землю и облокотился об оградку, отчего та жалобно скрипнула, – Белиар знает это, он ко мне давно клинья подбивает.

– Что он от тебя хотел?

– Дьяволом он стать хочет, ясное дело. Ищет союзников. Нет, этот Беляш очень умён, но ум – вещь опасная. Поэтому я лучше побуду отмороженным психом.

И он постучал когтем себе по рогу.

– Времена нынче в Тенебре такие, что свою силу не стоит никому показывать. Загонщика, который две тысячи лет гудит в задницу Отцу Апепов, никто всерьёз не воспримет, чтобы убивать.

– Ты про вашего дьявола?

Демон кивнул:

– Не всё с ним чисто. Со времён той войны больше дьяволов не появлялось, а верховные демоны помирают, не достигая настоящего величия.

Я вспомнил про Эзекаила, про Аваддона…

Услышав мои мысли, Дагон ошарашенно округлил глаза, переваривая полученную информацию:

– Вот же дерьмо… поднёбное!

Демон ошарашенно молчал, и я, постояв некоторое время, уселся рядом. Тут же протянул руку через оградку, желая коснуться листа капусты.

Дагон замер, глядя на это, и я остановил руку. Прищурившись, я спросил:

– Что это за растение?

– Каракоз, ясное дело, – демон сам дотянулся и отщипнул листок, потом отправил в рот.

Его зрачки на миг расширились, и он стал довольно жевать. Потом он усмехнулся:

– Мне просто интересно, живой каракоз убьёт тебя или нет?

Я убрал руку. А вот мне это было совсем не интересно.

– Белиар живой?

«Слава Небесам. То есть, Бездне… Да твою-то мать!» – Хали выругалась, – «Демоны сраные!»

Демон захохотал до слёз, и ангел замолчала, спрятавшись за скорлупу отчаяния. Слишком много на неё свалилось за последние полчаса.

– Ты это, – протянул я, – Полегче давай.

Дагон кивнул, потом обернулся, протянул руку за полог, и вытащил кожаный свёрток. Внутри оказалась костяная шкатулка. Он развернул кожу, кинул лоскут на землю, и любовно погладил резную крышку.

– Это что? – спросил я.

Демон молча открыл шкатулку и высыпал на лоскут кожи карты.

– Это то, во что мы сейчас будем играть.

«Марк, не соглашайся».

Я узнал символы на картах. Кружочки, треугольники, глаза…

– Нулячья семиступка?

«Только это адская семиступка…», – поправила Хали, и тут же замолчала.

По логике вещей, верный страж Медоса не должна бы знать эту игру.

– Ага, как же, не должны они, – Дагон с усмешкой кивнул, откладывая шкатулку в сторону.

Потом когтистые пальцы сграбастали колоду, и он начал активно тасовать. Горящие зрачки намекали, что он просто обожает эту игру.

– Белиар частенько ко мне наведывался, – красные пальцы замелькали, метая карты мне и раздающему, – Мы неделями резались.

Он поморщился, коснувшись рога, и пояснил, что это обломал Белиар.

– Мы делали забавные ставки, – он цыкнул, – Но сейчас я ему должен. Знаешь же, карточный долг, дело такое…

– То есть, ты мне помогаешь, потому что проиграл Белиару в карты?