Жизнь в зеленом цвете - 7 - MarInk

И мы проходим БОГГАРТОВ. На шестом курсе. Умереть не встать.

Выяснилось, что я ничего не боюсь. Ну или боггарт не переварил мои страхи, потому что, стоило этому «учителю» открыть передо мной шкаф с боггартом, как тот вытек оттуда коричневым облачком, жалобно хлопнул и исчез. И всё, пшик. Не могу сказать, что при виде этого облачка мне было хоть сколько-нибудь страшно. Гриффиндорцы сначала ржали, а потом, когда боггарт больше не появился ни перед кем, заткнулись, потому что ничего не поняли.

Собственно, я тоже ничего не понял; но созерцать их озадаченные физиономии было приятно.

Ждали сегодня у теплиц, пока придёт Спраут - она почти на пятнадцать минут опоздала. И, конечно, Гербология у Слизерина проходила вместе с Гриффиндором - кто бы сомневался. Мне кажется, те, кто составляет расписание, очень веселятся, предвкушая эту вечную грызню между факультетами.

- Эй, Сопливус! - Блэку опять скучно; лучше бы попробовал хоть раз в жизни учебник в руки взять. - Может, тот боггарт испугался твоей сальной шевелюры, а? Кто знает, чего боятся боггарты…

- Чего бы они ни боялись, но точно не таких идиотов, как ты, - отвечаю я. - Помнится, для тебя он превратился в твою мамочку? Как это мило…

- Заткнись, ты, сальный ублюдок!! - Блэк быстро выхватывает палочку, но я быстрее.

- Хочешь дуэли? - спрашиваю. - Я тебя отправлю в больничное крыло, и ты с полным правом отлежишься там, пока тему боггартов не закончим. А то ещё в штаны наделаешь в следующий раз…

- Reducto! - орёт Блэк во всю свою дурную глотку, я кричу «Protego» и слышу, как за моей спиной Обри и Стеббинс торопливо делают ставки на исход «дуэли». Стеббинс за Блэка, Обри за меня.

Тут Поттер резко выскакивает вперёд и бьёт Блэка по руке.

- Сириус, с ума сошёл?! Спраут идёт! Хочешь факультет без баллов оставить?

Блэк смотрит на Поттера - а глаза мутные от злости. Кажется, сейчас просто так на людей будет бросаться, без палочки - как бешеный бык.

Нет, не стал бросаться. А жаль, был бы повод упечь его в психиатрическое отделение Сейнт-Мунго…

- Мы с тобой ещё не закончили, Сопливус, - цедит сквозь зубы. - Если не трусишь, то сегодня в полночь в Трофейном зале договорим…

- Это свидание? - ехидно спрашиваю. - Поттер с Люпином ревновать не будут?

Он бы, наверно, опять палочку вытащил, но как раз Спраут открыла теплицы и всех туда загнала.

Обри и Стеббинс были жутко разочарованы и решили с утра посмотреть, кто окажется у мадам Помфри.

Ха. Я не трус, но и не идиот же…»

Глава 3.

О том, что последовало далее, мой потомок,

написаны романы и сложены песни - все сплошь враньё.

Виктор Ночкин, «Под знаменем Воробья».

В целях конспирации Гарри присутствовал на свадьбе под видом некоего Барни, рыжего и кудрявого пухлого мальчишки, якобы одного из многочисленных кузенов семьи Уизли. Большая порция Многосущного зелья горчила на языке, несмотря на конфету, врученную сострадательной Гермионой при виде мученического лица Гарри; солнце сверкало, отражаясь от золотистых лент и шаров, украшавших сад. Это было, в принципе, красиво, но слишком уж аляповато, как-то подавляюще роскошно… вполне, впрочем, в духе Флёр.

С трёх часов до самого вечера Гарри, Рон, Фред и Джордж, вооружённые списками, встречали гостей и рассаживали по местам - на, конечно же, позолоченные стулья - в огромном шатре; глаза Гарри, непривычные к тому, чтобы смотреть на мир не сквозь призму очков, периодически слезились, а ноги были готовы отвалиться от бесконечной беготни к шатру и обратно, голова распухла от щебета гостей. «Какое счастье, что у меня никогда не будет свадьбы», - с отвращением думал Гарри, даже в самые тягомотные дни в Хогвартсе так не выматывавшийся. Там хотя бы исхоженные по лестницам километры имели какой-то смысл, в отличие от всей предсвадебной суеты.

- Добрый день, - Гарри кивнул Луне Лавгуд и её отцу; оба были в солнечно-жёлтых мантиях, а у Луны в волосах непонятным Гарри образом держался подсолнух. В целом, это выглядело довольно мило - если приспособиться к почти кислотной яркости наряда. - Позвольте, я провожу вас к вашим местам…

- Привет, Гарри, - поздоровалась Луна так непринуждённо, будто никакого Многосущного зелья Гарри сегодня и не пил.

- Как ты меня узнала? - улыбнулся Гарри. Общение с Луной никогда не бывало скучным.

- У тебя всё то же выражение лица, - охотно пояснила Луна. - Как будто ты всё время ждёшь удара в спину. Надо сказать, в этом облике ты смотришься глупее, чем обычно.

- Я в нём не навсегда, - оптимистично сказал Гарри.

- Это хорошо, - серьёзно кивнула Луна. Ей отец, всё это время разговаривавший с кем-то другим, закончил свою беседу - Гарри не был уверен, но ему показалось, что он слышал слова «морщерогий кизляк» - и обратил своё внимание на дочь и её собеседника.

- Ксенофилиус Лавгуд, - немного церемонно представился он, протянув Гарри сухую бледную руку. - Мы с дочерью живем сразу за холмом. Было так мило со стороны семьи Уизли пригласить нас на праздник!

Гарри с некоторым сожалением проводил Лавгудов к их местам - они были, на его вкус, самыми вменяемыми из приглашённых, и говорить с ними было приятно, несмотря на их своеобразный взгляд на мир - а может быть, именно благодаря этому взгляду.

- Уильям Артур, берёшь ли ты в жёны Флёр Изабель …

Гарри откровенно скучал; к его досаде, место ему выделили в передних рядах, где сидели семьи брачующихся - уж коль скоро он был назван кузеном, и заняться чем-нибудь полезным, например, начать читать один из подаренных Фредом и Джорджем свитков, украдкой сунутый с утра в карман мантии, было невозможно. «Скорей бы уже официоз закончился…»

Билл выглядел так, словно чувствовал себя крайне неуютно в строгой парадной мантии и с большой белой розой у горла; Гарри сдержал ухмылку, вспомнив эпатажные драные джинсы и майки с изображениями движущихся черепов, которые Билл носил в то лето, когда они с Гарри были вместе. «Хотел бы я посмотреть, как Флёр отреагирует на своего «’еспектабьельного» мужа в таком наряде… сожжёт всю ересь в камине, наверно».

Миссис Уизли и мадам Делакур, не скрываясь, рыдали от умиления, сидя в первом ряду; им вторил Хагрид, от избытка чувств трубно сморкаясь в свой огромный носовой платок. Даже Гермиона выглядела так, будто готова была разреветься, и Гарри только дивился накалу эмоций, вызванных этим трагифарсом. Хотя, быть может, остальные принимали нервозность и глухую тоску жениха за волнение в такой знаменательный день - вряд ли здесь было много эмпатов…

- …тогда я объявляю вас мужем и женой.

Серебряные звёзды взлетели над головами Билла и Флёр, закручиваясь в подобие спиралей - «это что, аллегория на тему того, как их неумолимо засасывает смерч совместного бытия?»; золотые шары, до того освещавшие площадку непосредственно церемонии, лопнули, и из них вылетели золотый колокольчики и крохотные птицы - всё это добавило шума в и без того неспокойный шатёр. «Я хочу тишины, можно мне немножко? Хотя бы пригоршню…» Гарри был несказанно счастлив, когда шатёр превратился в навес и гости равномерней распределились по саду - так их голоса были тише.