Оседлать чародея - Сергей Крускоп

Она направилась к полевой дороге, по-первости ступая так, словно разучилась ходить. Затем ее шаги стали увереннее, а спустя минуту пришедшая в себя кобылица перешла с шага на галоп и помчалась, держась лесной опушки. Бегай она так семь дней назад, подумалось Виану, он арканом и взмахнуть не успел бы, а кобылица была бы уже далеко.

– Что-то здесь не так, – проговорил парень, следя за уменьшающимся конским силуэтом.

– Что именно? – спросил кто-то.

– Не умеют лошади разговаривать, – отозвался

Виан, вновь поворачиваясь к сараю.

– Не умеют, – согласился стоящий в дверях конек. – Я, во всяком случае, ни разу такой лошади не видел.

Виан осторожно подошел и потрогал конька пальцем.

– Э-э, ты чего? – странный зверек отступил на шаг.

– Ты же сам сказал, что лошади разговаривать не умеют, – сообщил парень. – Что же против природных законов идешь?

Конек на секунду задумался.

– Ну, ты сам посуди, – нашелся он. – Какой из меня конь? Ты видел таких коней, как я? А? С такими ушами? Да с горбами? То-то!

– Ага, а еще говорящих, – согласился Виан и рассудительно добавил: – А с ушами – это не кони, а ослы.

– Да ты что? – искренне возмутился конек. – Ты осла-то живого видел когда? Да любой осел, увидев мои уши, умрет от зависти!

– М-м, а ты сам-то когда осла видел? – поинтересовался парень. – Ты же только что народился. Конек промолчал, очевидно размышляя.

– И те кони, что в сарае, – продолжал Виан, ну как могут родиться сразу взрослые кони? Где они в кобылице-то помещались?!

– Ну, не через мышиную норку же прибежали! – фыркнул конек. – Какая тебе, в сущности, разница? Была кобылица, теперь есть кони. Причем уже взрослые, растить не надо.

– А все-таки?

– Ты не поймешь, – отвернулся конек.

– А ты попробуй, – настаивал Виан.

– Это, – скривив губы, проговорил конек, – есть нарушение пространственно-временного континуума и, как следствие, нелинейный ход времени.

– Ну, спасибо! Объяснил! – фыркнул Виан. -

«Батя, ты с кем сейчас разговаривал?!»

– О, а ты не глуп, – как будто бы обрадовался конек. – Классические притчи знаешь! Но я же тебе говорил – не поймешь. Волшебство это, короче.

– Так бы сразу и сказал, – облегченно вздохнул Виан.

– А я так и сказал, только уточнил. Волшебство то – оно разное бывает. Ладно, не морочь себе пока этим голову, принимай жизнь как есть. Если будешь меня слушать, со временем все поймешь. И даже больше.

А теперь, – - конек старательно почесался задним копытом, – поесть бы чего.

И он скорбно вздохнул.

Виан между тем, не тратя времени даром, взял косу и отправился за свежей травой.

– Ты коси там, где клеверу больше, – напутствовал его конек.

Когда парень вернулся с охапкой травы, конек задумчиво сидел по-собачьи на пороге сарая. Виан прошел внутрь, желая накормить красавцев-коней, а заодно и осмотреть их, пока еще не стемнело.

Кони стояли смирно, хотя и следили за Вианом диковатыми глазами, настороженно прядая ушами. От руки не шарахнулись, а почуяв в кармане парня подсоленную ржаную корку, дружно ткнулись Виану в плечо мягкими бархатистыми храпами. Парень разломил угощение пополам, а когда оно было благосклонно и несколько чопорно схвачено двумя парами черных губ, принялся осматривать четвероногих красавцев.

Кони были рослыми, пожалуй, побольше шестнадцати ладоней – не чета местным крестьянским лошадкам, – с тонкими, но крепкими прямыми но гами и изящными шеями. Темно-бурая шерсть была словно только что вычищена – лежала волосок к волоску, а хвосты и гривы ниспадали светлыми волнами, без единого колтуна. Виан, может, и не был знатоком лошадей, но искренне залюбовался этой парой, вполне сознавая, что на сельском подворье таким красавцам не место. Можно, конечно, подержать их здесь – но долго ли утаишь этакое шило в мешке? Хорошо, если конокрад какой не прознает, но по округе разговоры точно пойдут.

Странный ушастый конек, видимо, разгадал его мысли.

– Иди-ка ты спать, парень, – сказал он, – утро вечера мудренее. За ночь никто коней не сведет, это я обещаю, а там посмотрим.

Он отвернулся от Виана, ткнулся в траву и принялся жевать с нескрываемым отвращением.

– Буду я тебя звать Коньком-горбунком, – решил Виан.

– Что? – конек чуть не поперхнулся клевером. -Почему горбунком?

– А впрочем, – согласился он, скосив глаз на собственную горбатую спину, – хоть горшком зови, только в печь не сажай. Но вообще-то мне больше имя Лазаро нравится.

– Ненашенское какое-то, – усомнился Виан. -Инородное.

– Так и такие зверьки, как я, – - хмыкнул конек, – в ваших краях нечасто попадаются, полагаю.

– Это точно, – согласился Виан.

Конек снова принялся за траву.

– О, Великая лунная мать, – простонал он с набитым ртом. – Как же я не люблю лошадиный корм! А ничего другого желудок не принимает. Ты, парень, мне завтра хоть горбушку ржаную принеси, а то совсем невмоготу.

– Принесу, – честно пообещал Виан, плотно затворяя дверь сарая.

– А он симпатичный – этот твой Виан, – вынесла свой вердикт Омелия. – Только я все равно не понимаю, чего ты добиваешься! Сам же сказал, что мне прямая дорога в постель к тамошнему царю, -девушка кивком указала на лежащий на столике хрустальный шар.

Принцесса сидела в резном кресле и с удовольствием беседовала с коньком, час назад неожиданно выскочившим из портала. Пообвыкнув жить отшельницей посреди городских руин, она только теперь почувствовала, насколько стосковалась по человеческому голосу.

– Ну, нет, такого я не говорил! – возмутился Лазаро.

– В открытую – нет, – согласилась Омелия. – Но выйти за царя замуж ты предлагал, а это то же самое.

– И вообще, чего это ты подняла постельную тему? – удивился Лазаро.

– А я в шар твой смотрю. Иначе одичала бы совсем! И так уже голоса мерещатся.

– Но в шаре же не только чужие опочивальни увидеть можно, – конек на всякий случай заглянул в клубящееся хрустальное нутро.

А я не только в них и смотрю. Но, во-первых, – принцесса загнула тонкий красивый палец, -ты мне велел поприсматриваться к угориискому владыке, а он проводит в спальне значительную часть времени. И, как правило, не один. А во-вторых, это, как выяснилось, та область, в которой я могу узнать довольно много нового.

Лазаро лишь сокрушенно покачал головой.

– Слышала б тебя твоя мать! Что бы она сказала!

Впрочем, наверное, ничего бы не сказала.

– Ты мне так и не объяснил, – напомнила Омелия, – про этого деревенского парня.

– Он – часть плана, – насупился конек. – Не спрашивай, ради Девы-Хозяйки Пустыни и ЛесногоДеда! Придет время – все объясню.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});