Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу! - Ирина Степановская

– Это все чепуха, ненадолго! – утверждала Пульсатилла. – Обстоятельства могут измениться, но человека не изменить. Так не бывает, чтобы самовлюбленная девчонка вдруг забыла о себе ради кого-то.

– Но может, она действительно полюбила этого парня, молодого офицера? – возражала Нина. – Подумай сама, что Лиза видела в жизни? Молоденькая и неглупая девочка почему-то представляла свою жизнь все время рядом с какими-то перезрелыми мужиками! Гонялась за их успехом, богатством, а получила-то в итоге – Кирилла! Зачем девчонке это богатство, если обязательным приложением к нему является вечно брюзжащий, всем недовольный муж?

Пульсатилла недоверчиво качала в ответ светлой головой:

– Это с тобой Кирилл вечно был недовольным, потому что ты ему надоела. А с молоденькими девчонками мужики обычно бывают очень довольными!

В возражениях Пульсатиллы был свой резон, но Нине не хотелось ей верить. Да и какой же настоящей женщине может быть приятна мысль, что мужчина, грубый и хамоватый с ней, восхитительно хорош с ее соперницей?

– Ты же сама говорила, что человека нельзя изменить! – говорила она. – Значит, как Кирилл вел себя со мной, так он вел себя и с Лизой, только не в первый месяц их совместной жизни, а через некоторое время, когда новизна их отношений уже улетучилась.

Как, оказывается, давно они вели с Пульсатиллой эти разговоры!

Нина посмотрела на часы и встала с дивана. Да, время в воспоминаниях прошло незаметно. Вскоре должен был явиться Кирилл. Нина посмотрела в зеркало, одернула на животе джемпер, осталась довольна собой. Меняют людей обстоятельства жизни! Мало что теперь осталось в Нине от прежней незащищенности, хрупкости и замкнутости, что так, оказывается, раздражали Кирилла. Сама жизнь научила ее быть спокойной, разумной и сильной.

«Сколько же еще бродит по земле загубленных жизнью романтических героинь? – подумала Нина о себе прежней. – Мужчинам выгодно иметь рядом с собой несостоявшихся в карьере женщин, которые обречены под маской долга жены и матери прятать свой страх перед самостоятельной жизнью и настоящим делом. Такими женами проще управлять, ими легче командовать. И поэтому все больше и больше женщин не хотят жить в замкнутом пространстве семьи, не имея настоящих интересов, кроме каких-нибудь игрушек – шопинга, шейпинга, домашнего хозяйства и тому подобного».

Нина почти вплотную приблизила лицо к стеклу. Что она хотела увидеть там, в глубине отражения, в собственных темных зрачках? Лицо ее было ухоженно, спокойно и еще достаточно молодо. И нужно заметить, что не увидела она там ничего особенного. Сигнал домофона у двери прозвучал неожиданно, гулко и прерывисто.

«А вот весом вскоре придется заниматься всерьез!» – мысленно произнесла знакомое миллионам женщин заклинание Нина и спросила, готовясь нажать кнопку замка подъездной двери:

– Кто это?

Она не сомневалась, что это Кирилл, но вместо ожидаемого мужского голоса услышала пронзительный вопль Пульсатиллы:

– Это я, Нинок! Умираю!

Нина нажала на кнопку, и сразу раздался щелчок замка и шум лифта.

«Весьма неожиданно!» – подумала Нина про внезапный визит подруги, но не расстроилась: Пульсатилла и Кирилл давно были знакомы и относились друг к другу не враждебно, хотя и без особого дружелюбия. Однажды, во времена бурного романа Кириллы и Лизы, Пульсатилла даже засветила в сердцах Кириллу бутылкой по голове, нанеся ему этим не столько физический, сколько моральный ущерб. Но Кирилл уже давно не вспоминал этот эпизод. Его быстро развалившийся брак с Лизой автоматически извинил Пульсатиллу за этот поступок. Во всяком случае, ныне между ними был установлен твердый паритет. Бывший муж и лучшая подруга виделись редко, всегда у Нины и никогда теперь друг с другом не спорили.

«Какой-то голос у Таньки странный!» – удивилась Нина и вышла из квартиры, приготовившись встретить неожиданную гостью у лифта, как Афродиту, родившуюся из морской пены.

Но Пульсатилла вывалилась навстречу из створок раскрывшихся дверей вовсе не как прекрасный мифологический персонаж. Своим необычно бледным, растрепанным видом она напомнила Нине переварившуюся по недосмотру невнимательной хозяйки крупную рыбу.

– Что с тобой? – спросила она у Татьяны, чувствуя, что произошли какие-то неприятности.

В свои сорок два года Пульсатилла тянула на восемьдесят пять килограммов. И всем своим грузом повалилась подруге в руки.

– Держись за меня и пошли! – Нина поволокла Пульсатиллу в квартиру.

Хорошо, что соседи теперь не имеют привычки подсматривать друг за другом в замочную скважину. В противном случае они могли бы подумать, что перед ними разворачивается сцена из остросюжетного фильма: одна подруга спасает другую от преследования киллеров.

Как только Таня оказалась внутри квартиры, Нина быстро закрыла за ними дверь. Все-таки в ее доме теперь жили не какие-то там алкоголики, а все сплошь добропорядочные господа, которые не приветствовали, если в подъезде появлялись подозрительные люди, пускай и женского пола. Старорежимная добропорядочность тупой и прочной викторианской эпохи часто стремится к возрождению в околобуржуазной среде.

– Двигай сюда, на скамейку! – Пульсатилла плюхнулась на диван в прихожей, и ее растрепанный затылок тоже отразился в странном обрамлении букета гербер. – Вода, туалет, валериановые капли – что в первую очередь? – Нина присела на корточки и стала снимать с Пульсатиллы ботинки.

– Веревку, чтобы повеситься.

«Хорошенькое начало», – подумала Нина, но виду не подала.

– Руки сама вынимай из пальто! Я ведь не маньяк, чтобы прямо в прихожей бросаться на женщин и их раздевать!

Пульсатилла шумно вздохнула, подняла Нину с корточек, поднялась сама и усадила ее на свое место. Потом самостоятельно стянула с себя пальто и криво намотанный на шею платок, повесила их на плечики. После чего вернулась на скамейку, стащила с ног шерстяные носки и стала ими томно обмахиваться. В коридоре запахло домашней, чуть влажной шерстью.

– Пойдем займемся чем-нибудь более приятным! Например, выпьем чаю! – Нина обняла подругу за талию и попыталась ее приподнять. – Бросай носки и перемещайся в кухню!

– Дай отдышаться! – Пульсатилла не собиралась вставать. – Если бы не вспомнила о тебе, ей-богу, померла бы на дороге! Выскочила из дома в таком состоянии, что себя плохо осознаю!

– Скажи хоть, что случилось! – Нина и сама теперь почувствовала дрожь в коленях.

Пульсатилла ответила с плаксивыми старческими нотками в голосе:

– Давно уже случилось! С тех пор как эта ненормальная, старшенькая моя, родилась! И теперь вот на радость мне выросла! Руки можно на себя наложить от такой радости!