Красавчик - Леонард Пирагис

Эти мысли растравляли мальчика. К горлу у него начинало подкатываться что-то горькое, и туман застилал глаза. Было так горько, так скверно на душе, что хотелось плакать.

Митька обернулся и приостановился немного.

— Чего ты застрял там? — крикнул он.

И в голосе его звучало еще раздражение, хотя и затихающее, правда. Он подождал товарища и пошел рядом с ним, хмурый угрюмый. Он не глядел на Красавчика, продолжая еще сердиться, хотя в душе почему-то жалел приятеля: уж больно убитым и огорченным казался он.

«Черт с ним, пусть! — с раздражением думал Митька. — Вперед умнее будет… Для него хлопочешь, а он… Да без тебя стал бы я что ли скулить перед барыней и этим шкетом — синей говядиной? Черт бы брал их…»

Митька сплюнул со злостью. Красавчик кинул на него робкий взгляд. Митька поймал его и больше нахмурился.

Все еще молча вошли в поселок. По обоим сторонам дороги потянулись дачи, но друзья не обращали на них внимания, целиком поглощенные разладом. Митьке и хотелось уже сказать Красавчику какое-нибудь ласковое слово, но мешало что-то. Какое-то упрямство, странное и непонятное. Митька начинал злиться даже на самого себя, но это не только не помогло, а ухудшало дело. Красавчику казалось, что Митька злится на него, и он в свою очередь боялся заговорить с приятелем.

— А вы откуда, посадия?

Друзья вздрогнули услышав этот оклик, и испуганно обернулись: их настигала громадная широкоплечая фигура, туго перетянутая полицейским мундиром.

— Урядник! — меняясь в лице, прошептал Митька.

Он с отчаяньем оглянулся по сторонам. Но поздно было убегать: полицейский был в каких-нибудь пяти шагах.

Урядник вплотную подошел к мальчикам.

— Вы откуда взялись? — повторил он, окидывая строгим взглядом юных бродяг. От него не укрылось замешательство мальчиков и взгляд его стал подозрительным.

Красавчик совершенно растерялся. Встреча была такой неожиданной, что мальчик никак не мог понять, откуда взялся полицейский. Ужасная мысль, что урядник понял, кто они, невольно заставила задрожать.

Громадная широкоплечая фигура урядника казалась внушительной. Грозный взгляд требовал ответа. Красавчик кинул на товарища отчаянный взгляд.

— Мы… мы, — начал Митька, тщетно надумывая, что бы соврать: он не был подготовлен к подобной встрече, и вся его находчивость пропала, словно смел ее, как мусор метлой, грозный вопрос.

— Что мы, мы? — передразнил урядник. — Воровать пришли? Кто вы и откуда?

Положение становилось отчаянным. «Засыпемся» — пронеслось в голове Митьки, и неприятный озноб прошел по его телу. Он кидал кругом отчаянные взгляды, словно стараясь увидеть где-нибудь якорь спасения. И каким заманчивым, каким родным и близким казался ему в эту минуту лес, темной стеной видневшийся позади зеленых холмов.

— Воровать пришли? Ах вы обормоты! Я вам покажу…

Урядник выругался и схватил Митьку за шиворот.

— Отвечай же, посач!

За пазухой что-то кольнуло. Митька вспомнил вдруг недавнюю встречу и чуть не вскрикнул от радости.

— Никак нет, ваше благородие, — бойко вымолвил он, чувствуя, как обычная самоуверенность возвращается к нему. — Мы не воровать пришли, а идем к барыне.

— К какой это барыне еще?

Вопрос звучал насмешливо, с недоверием. Митька добыл из-за пазухи визитную карточку и протянул уряднику.

Тот повертел карточку перед глазами, прочел и уже с удивлением поглядел на детей.

— К госпоже Шахматовой? Кто это звал вас туда?

Митька заметил, что урядник сбавляет тон, хотя все еще глядит недоверчиво, и стал развязнее.

— А сама барыня. Говорила, чтоб придти сегодня обязательно. Одежу она обещала дать.

Митька почти нахально глядел в глаза уряднику. Тому объяснения показались удовлетворительными. Он выпустил Митькину рубаху и возвратил карточку.

— А откуда вы-то?

— Из Петербурга! — выпалил Митька. — Барыня-благодетельница приехать велела, а мы пешком пришли лесом — денег не было у мамки на машину-то.

Урядник пригрозил пальцем.

— Ну-ну, смотрите! Чтобы к завтраму и духу вашего тут не было… Увижу если, так плохо будет.

И он нерешительно как-то пошел, оставив мальчуганов. Пройдя несколько шагов, обернулся и снова погрозил пальцем. У него был такой вид, словно он сожалел о добыче, вырвавшейся из рук.

— Ну, пронесло! — облегченно вздохнул Митька, когда урядник скрылся в каком-то проулке. — Нанесло же проклятого!

— Да-а, — протянул Красавчик, ощущая еще неприятную дрожь, — ведь замести мог…

— Мог, — убежденно подтвердил Митька. — Ну в другой-то раз мы не попадемся. Ишь ведь, фараон несчастный.

Пережитая опасность развязала языки. Друзья забыли о недавней размолвке и долго толковали о случае.

— Да, на счастье барыню на нас нанесло, — говорил Митька, — без карточки трудно было бы выпутаться… Хорошо, что я вспомнил о ней.

— Верно хорошо, — согласился Красавчик, чувствуя искреннюю признательность к даме в трауре. — А что было бы, если замели нас?

— Фьють! — Митька сделал выразительный жест рукой, и Красавчика даже холодом обдало.

— В тюрьму снова? — упавшим голосом спросил он.

Митька язвительно сощурился.

— Нет, во дворец!

Друзья проходили мимо небольшой, но красивой дачи, тонувшей в густом саду. Громадные кусты сирени окаймляли почти непроницаемой для глаза стеной узорную чугунную решетку. Сочные гроздья белых и лиловых цветов свешивались на улицу и нежный аромат окружал дачу. В просвете между кустами виднелись дорожки, усыпанные красным гравием, и клумбы, полные цветов. Несколько статуэток выглядывало из густой зелени…

Дачу почти не было видно за листвой. Сквозь плющ проглядывало несколько колонок и крыша с башенками и балкончиками. Даже на крыше были растения: через резные перила балкончиков и зубцы башенок свешивались лапчатые и перистые листья тепличных растений; несколько пальм горделиво покачивали раскидистыми верхушками.

Красавчик остановился восхищенный.

— Красиво как! Митя, посмотри-ка: и на крыше сад!

Митька окинул дачу снисходительным взглядом человека, повидавшего на своем веку много чудесного.

— Да, — согласился он. — Богатые верно живут. Красавчику дача казалась каким-то сказочным дворцом. Он устремил взгляд вглубь сада, в надежде увидеть кого-нибудь из счастливых обитателей дачи, словно это должны были быть не обыкновенные люди, а феи какие-то или, по меньшей мере, принцы. Но в саду было пусто. Только птички щебетали в кустах. Вздох вырвался из груди мальчугана.

— Вот пожить бы там! — мечтательно прошептал он.

Ему казалось, что жизнь в такой даче и есть та новая, чудная жизнь, к которой он стремился. Там, в этой красивой постройке, все должно быть по иному, чем везде. Красавчик не мог определить ясно, что именно должно быть в ней по иному. Красивая уютная дача очаровала его и в воображении он населил ее людьми, на которых должна была лежать светлая печать обособленности.

«И я… мы с Митькой тоже так заживем», — подумал он и кивнул головой с таким видом, точно осуществление этого плана не вызывало никаких сомнений.

— Тут бы стрельнуть можно! — вывело его из задумчивости практическое замечание Митьки.

Жалко было расставаться с чудесным домом, как бы воплотившим его мечты о новой светлой жизни.

До вечера приятели бродили по поселку. Митька ухитрился разжалобить еще нескольких сердобольных барынь и в результате около двух рублей мелким серебром бренчало у него в кармане. Он был в самом веселом настроении и болтал без умолка.

— Теперь, брат, мы долго можем жить припеваючи, говорил он. — Завтра утречком переберемся в пещеру на озере, о которой говорил я. Только не на этом озере она, а в той стороне, в лесу. Рыбу там будем удить…

Он засмеялся, вспомнив о том, как удил рыбу на озере в прошлом году.

— Там рыбаки есть, — пояснил он, — так они снасти расставляют под рыбу: ну, ночью можно пошарить по снастям — большие рыбины попадают… Увидишь вот.

— А поймают если?

— Вздуют, понятно. Меня чуть не поймали раз… Удрал только. Рыбак там, старый такой, здорово ругался. Потешно так. По-чухонски лаялся…

Митька изобразил ругающегося старого финна. Вышло довольно забавно. Красавчик так и покатился со смеху.

В ночных похождениях за чужой рыбой была доля какой-то особенной, таинственной прелести. Это совсем не походило на кражу или на «стреляние» и казалось даже заманчивым. Красавчик слушал рассказы Митьки и в глазах его горели искорки восхищения.

Настала пора идти за обещанным платьем. Митька прекрасно знал поселок и без труда отыскал нужную дачу. Это был скромный двухэтажный дом, весь укрытый широкой листвою раскидистых каштанов. Стоял он на берегу озера и садом соприкасался с самой водой. Дом был красивый, просторный, но Красавчику он не понравился. Невольно он сравнил его с тем чудесным домом и нашел почти жалким. Сад был, правда, большой и полон цветов, но и ему было далеко до уютного садика той дачи.