Как люди открывали свою землю - Анатолий Томилин

Много воды утекло с тех пор. Но из века в век ученые неизменно называют Геродота «отцом» истории, потому что именно он оставил нам первое историческое произведение о важнейших событиях того времени.

Записки Геродота обладают не только исторической ценностью. В них множество сведений о землях, в которых побывал путешественник, и о народах, с которыми он познакомился. Поэтому древнегреческого путешественника вполне можно назвать и «отцом» географии, и «отцом» этнографии. Потому что именно эти науки изучают Землю, а также жизнь и культуру населяющих ее народов.

Путешествие Пифея за солнечным камнем

Несколько лет тому назад вместе с коллегами — писателями Москвы и Ленинграда — мне довелось побывать во Франции. В 11.00 наш самолет взлетел с московского аэродрома, а два часа спустя приземлился в Париже. Там мы переехали на автобусе в другой аэропорт и в тот же день были в Марселе, на берегу Лионского залива Средиземного моря.

Сегодня Марсель — второй город Франции по численности населения. Уступает он только столице. От старой гавани вверх подковой уходят дома, за которыми начинаются современные кварталы. Ровного места в Марселе мало. И потому прилетающие самолеты садятся на искусственную косу, насыпанную прямо в море. Интересно: бежит самолет по взлетно-посадочной полосе, а справа и слева — вода…

Французские друзья показали нам в окрестностях Марселя много памятников времен Древней Греции. Они-то и заставили меня начать свой рассказ с упоминания об этой поездке.

Вы можете спросить: почему памятники Древней Греции оказались на французском берегу? А вот как это получилось.

Давно, когда греческие купцы стали теснить финикийцев, здесь, на месте заброшенного финикийского поселения, была основана греческая колония Массалия. Благодаря выгодному положению и прекрасной защищенной гавани, колония привлекала к себе многих. Селение разрасталось, богатело, и скоро Массалия стала независимой. Но торговле местных купцов мешал Карфаген. Жадные пунийцы, как называли римляне карфагенян, захватили города у самого выхода из Средиземного моря в Атлантический океан и не пропускали чужие корабли. Массалийские купцы до слез расстраивались, видя, какие доходы получают их соперники от северной торговли оловом — самым важным металлом древнего мира.

Правда, время от времени с гор к Массалии тоже спускались отдельные отряды северных варваров. Они приносили с собой золото, «оловянную руду» и величайшую редкость для обитателей Средиземноморья: солнечный камень — янтарь! Убедившись в неприступности массалийских стен, варвары начинали обмен. Однако добровольных приношений было так мало! Вот если бы наладить регулярную торговлю… Но как перехитрить бдительных пунов?

И однажды на высшем совете Массалии было принято решение: снарядить, не скупясь, экспедицию, которая в обход карфагенских крепостей и гарнизонов найдет путь на север. Пусть она проникнет в самое сердце диких кельтских племен и найдет дорогу к олову и янтарю. Вот только кто бы мог возглавить отряд? Повести его так, чтобы и задание выполнить и тайну сохранить, дабы не пропали даром купеческие денежки, затраченные на поход.

О том, чтобы самим отправиться в путь, богатые массалиоты и думать не хотели. С севера город окружали непроходимые горы, страшные леса, а главное — многочисленные варварские племена, объединенные названием «кельты».

На самом деле эти народы вовсе не были такими «дикими», как о них говорили спесивые греки. Они уже давно обрабатывали землю тяжелыми плугами, каких не знали во многих греческих колониях. Разводили скот, умели плавить металл, делать стекло и керамику, мять кожи. На территории современной Франции, Швейцарии и Чехии у них были города-крепости. А каждая родственная община владела своим округом. Поход к кельтам был опасен…

Прибавление

Читатели могут спросить; «Почему главы об открытии континентов начинаются с Европы? Ведь она даже часть света не самостоятельная. Просто западный полуостров Евразии».

Все правильно! Еще до начала нашей эры, когда в Азии и в Африке, в Центральной Америке уже существовали могучие цивилизованные государства, Европа была покрыта дремучими лесами и непроходимыми болотами. В непролазных ее чащах легче было медведя, кабана или росомаху встретить, чем человека. Редкие и малочисленные орды диких охотников, вооруженных большей частью каменными топорами, бродили по этим лесам, не зная ни границ, ни дорог.

И все-таки подходящий человек на должность предводителя в Массалии нашелся. Звали его Пифей. Он немало поездил по белу свету, написал несколько научных сочинений и был небогат. То есть как нельзя лучше подходил для задуманного дела. Даже то, что он не был богат, говорило в его пользу. «Значит, не будет и строптив», — рассуждали купцы.

Члены совета тут же послали за Пифеем. Стражники привели ученого и вышли, затворив дверь. О чем говорили на совете и какой был выбран маршрут — тайна. Просто некоторое время спустя Пифей и еще несколько массалиотов исчезли, и никто не знал, куда они отправились.

Прошло несколько лет, прежде чем под стенами города вновь прозвучали трубы вернувшегося отряда. Их встретили как героев. Еще бы, купеческие старшины уже давно потеряли надежду на возвращение своих капиталов, а родственники пропавших людей оплакали их гибель. И все-таки Пифей вернулся.

После торжеств те же стражники в бронзовых латах проводили его с почтением в пустой дом, заперли и встали у дверей караулом, чтобы никто из любопытных сограждан не подглядел, чем занимается их пленник. А Пифей описывал свои странствия…

Каждый день рабы исправно приносили ему еду и вино. Каждый день меняли масло в светильниках. И каждый день в сумерки приходили нетерпеливые старшины справиться: не готов ли отчет? Наконец длинный свиток, исписанный мелким почерком, лег на стол городского совета. Купцы внимательно изучили все, что написал путешественник, и спрятали его отчет в тайном архиве. А по городу поползли слухи, что Пифей лгун и обманщик. Нет, конечно, никто из купцов не рассказывал о маршруте, по которому прошел отряд. Они лишь иногда проговаривались об удивительных явлениях, описанных путешественником.

«Подумайте, — возмущенно говорили старшины, — этот человек утверждает, что во время бури он видел волны высотой до шестидесяти локтей… Кто может поверить такому преувеличению! Он уверяет, что добрался до таких мест, где море свернулось, и его вода тверда и холодна. Что воздух там похож на густую смесь в виде морской пены, а солнце только на два часа прячется в воды океана, давая отдых дню. Может ли такое быть?!.»

Так и умер Пифей с позорной кличкой лгуна. А секретный его доклад триста лет пролежал в пыльном архиве Массалии, пока воинственные римляне не захватили и не разграбили город. Тогда свиток, исписанный рукой путешественника, попал к одному из римских историков, который и обнародовал кое-что из него.

Но и сегодня никто не знает точно, как пробивался отряд Пифея на север. Одни считают, что, обманув пунов, корабли массалиотов вышли за Геркулесовы столбы и там повернули на север вдоль побережья Иберии, как называли тогда Пиренейский полуостров. Другие придерживаются иного мнения о маршруте.

Скорее всего, что, отыскав проводников, Пифей сначала пробрался со своим отрядом через горы, вверх по реке Роне до Луары к большому торговому городу варваров. Там, наняв корабли и захватив с собой новых проводников, Пифей отправился дальше на север.

Он писал в отчете, как вышел в туманное Северное море и как сорок дней и ночей плыл вокруг главного острова страны, населенной бриттами. Будто бы остров этот имел треугольную форму и за свои белые скалы получил название Альбион. Здесь туземцы занимались земледелием и добывали в штольнях оловянный камень. За этим-то товаром и приходили сюда сначала финикийские купцы, а потом карфагеняне.

Еще дальше на север лежала самая крайняя земля. Пифей назвал ее Ультима Туле. Но плавание кораблей в тех местах совершенно невозможно.

От земли Туле они повернули назад и вышли в мелкое море, где на острове Абалус обитало племя германцев. Каждую весну на низкие песчаные берега острова волны выбрасывают множество разноцветного янтаря. Местные жители собирают его и жгут в своих очагах вместо дров, которых на острове не хватает. Самые большие и красивые куски янтаря они продают или обменивают с соседними племенами. Сам же янтарь — вовсе не свернувшиеся от холода солнечные лучи, как говорят некоторые философы, а просто смола древних деревьев, окаменевшая от долгого хранения в земле. Так писал Пифей…

Купеческие старшины узнали путь на север — к олову и янтарю. А чтобы другим неповадно было им воспользоваться, приоткрыли тайну над чудесами, рассказанными Пифеем, объявив рассказчика лгуном.