Снега, снега - Андрей Бондаренко

– Можно вопрос, господин Президент?

– Задавайте.

– А что будет дальше? В глобальном смысле, я имею в виду…

– В глобальном? – притворно хмурясь, переспрашивает Сэм. – За этим Указом последует Указ следующий. Не более того. Диалектика.

– Извините, но каково будет его содержание?

– Содержание? Наша страна будет объявлена мусульманской, посторонние церкви, соборы и храмы – подлежащими разрушению, а все иноверцы и атеисты будут высланы – на вечные времена – за пределы США… Я сказал США?

– Сказали, – тихим голосом подтверждает Саманта.

– Я, конечно, оговорился. Название мы тоже изменим. Как вам, милочка, такой вариант: – «Чёрные Соединённые Мусульманские Штаты Америки»?

– Отлично, господин Президент. Одобряю и приветствую.

Сём устало и длинно зевает:

– Э-э-э-э-э-э… Ещё одно дело, Саманта.

– Я слушаю, Господин Президент.

– Пусть через полтора часа подготовят к вылету мой президентский самолёт. Хочу немного развеяться.

– Куда предстоит лететь?

– На запад…

Картинка сновидения меняется.

Сэм, величественно сложив руки на груди, стоит на краю гигантской чёрной скалы, гордо нависающей над каньоном Большого Колорадо, красивейшей горной страны Северной Америки.

Таинственные голубые дали, бездонное ярко-синее небо над головой, пугающий чёрный провал под ногами, белый-белый, искрящийся – в предзакатных солнечных лучах – снег…

– Да, величественный пейзаж, – негромко произносит Сэм. – Завораживает до безумия.

Сзади раздаётся подозрительный шорох. Президент США, испуганно вздрогнув, оборачивается…

Нет, не так. Президент пытается обернуться, но не успевает – нога, предательски поскользнувшись, едет в сторону. Секунда, и уважаемый Сэм Джонс, безвольно раскинув руки в стороны, падает в бездну Большого Колорадо.

Бесконечный чёрный провал, в конце которого угадывается крохотное светлое пятнышко. Перед глазами – навязчивой чередой – мелькают красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии.

– А-а-а! – не открывая глаз, громко и страшно – на всю казарму – заорал переселенец по прозвищу – «Варвар»…

Погрузившись в сон, Облом мысленно обрадовался: «Совсем другое дело! Снова чувствую себя полноценным и нужным человеком… И никакой я не – «Облом», а «Прокл» – Великий вождь вятичей. Ура!»

Впрочем, вятичи были «ненастоящими». Так, вот, получилось… Полыхнула-таки – безжалостным пламенем – Третья Мировая Война. Ядерная, атомная, нейтронная, бактериологическая – далее по бесконечному списку. Население планеты уменьшилось в сотни раз. Да, что там, в сотни. В тысячи и десятки тысяч раз… А те, кто выжил, были вынуждены резко и навсегда поменять привычный жизненный уклад. Вятичи? Почему бы и нет, если все блага цивилизации навсегда остались в Прошлом? Легенды для того и существуют, чтобы – в нужный момент – «оживать»… Сотни две человеческих индивидуумов ушли – из разрушенного, отравленного и загаженного города – в уцелевшие дремучие леса. Ушли и стали вятичами. Охота, рыбалка, собирательство – всего и вся. Обустроились, отстроились, начали успешно размножаться. Время шло. Сменилось несколько человеческих поколений…

«Лично мне такая жизнь нравится», – подумал Прокл. – «Настоящим человеком чувствуешь себя. В том плане, что самостоятельным, сильным и полностью независимым от всяких важных и мутных козлов… Впрочем, никакой другой жизни я и не знал. Да и о развалинах городов только слышал. Мол, были когда-то на Земле – города, которые заселяли мутные и важные козлы…».

Они – по чуть заметной узенькой тропе – бодро двинулись на северо-запад, почти перпендикулярно по отношению к руслу широкой реки. Кто такие – они?

Отряд охотников. Приближалась суровая зима. Надо было прояснить ситуацию – в преддверии наступления полномасштабного охотничьего сезона – относительно свежих лосиных и кабаньих троп. Зимой, когда выпадут глубокие снега, поисками заниматься уже поздно и несподручно. Зимой надо охотиться. Причём, точечно и успешно. Если, конечно, хочешь дожить до ласковой весны…

Неожиданно тропинка, резко свернув на запад, зазмеилась вниз, и вскоре путники оказались в мрачном горном ущелье. Каменистые скользкие россыпи чередовались с болотистыми местами, где ноги почти по щиколотку тонули в мягком тёмно-зелёном мху. Часто приходилось перебираться через толстые, наполовину сгнившие стволы поваленных деревьев, перегораживающих тропу.

Когда красно-багровый тревожный закат уже догорал, Колун – самый молодой из охотников, нервно задёргав крыльями длинного носа, объявил:

– Запах изменился!

– А чем пахнет-то?

– Э-э-э…, незнакомыми цветами и ужасной древностью…

– Мы уже почти пришли, – сообщил Прокл. – Видите, низенькие холмики, густо поросшие пожухлой травой? Это первые керсты[1]…

– Керсты? – испуганно охнул Колун.

– Ага. Это старинное кладбище. Осталось ещё с далёких довоенных Времён.

Вскоре рядом с низенькими травянистыми холмиками появились и солидные каменные плиты, щедро испещрённые загадочными письменами и искусными рисунками.

– Колодец! – обрадовался Прокл.

– Он без воды, – через минуту известил Колун. – Заброшенный…

– Плохо. Тогда поищем другое место для ночлега.

Отойдя в сторону от древних могил, они нашли подходящую ровную площадку, рядом с которой из земли бил крохотный родничок с хрустальной водой.

– Ночуем здесь, – решил Прокл.

Вскоре запылал яркий весёлый костёр, над которым был подвешен мятый бронзовый котелок. После нехитрой трапезы вятичи, определившись с графиком ночных дежурств, расстелили на земле походные войлочные кошмы и завалились спать.

Проклу выпало дежурить одним из последних, перед самым рассветом. Вокруг уже начало сереть. Заметно похолодало. С веток деревьев бойко закапали крупные капли росы.

Он сидел на толстом берёзовом чурбаке – в двух метрах от костра и, опираясь на массивное копьё, рассеянно наблюдал за медленно тухнущими ночными звёздами.

– Почему их не видно днём? – задумчиво бормотал Прокл. – Может, они – совсем, как люди – тоже ложатся спать? Закутываются в «звёздные» одеяла и, не ведая сомнений, дрыхнут? А, может…

Не закончив фразы, он потерянно замолчал, чувствуя, как по спине – ледяной стаей – резво побежали мелкие мурашки, а мышцы плеч и груди непроизвольно напряглись и закаменели.

«Кто-то пристально смотрит мне в спину!», – обомлел Прокл. – «Кто-то очень большой, страшный и кровожадный…».

Чувствуя, что всё тело сковано цепями животного ужаса, он с большим трудом – плавно и медленно – повернул голову в сторону кладбища и чуть не потерял сознание. На него, не мигая, пристально смотрели два жёлто-янтарных глаза-плошки, украшенные чёрными вертикальными зрачками.