Малыш (СИ) - Градов Игорь

Тим, в общем-то, согласен — ему нужны внуки, чтобы было кому передать дело. Еще лет пять-шесть, и он умрет, нужно, чтобы к этому времени в доме была настоящая хозяйка. Дай Бог, чтобы Дара вышла замуж за Пауля, тогда харчевня точно окажется в надежных руках. А мы с Ирмой будем родственниками и сможем общаться, сколько захотим…

Харчевня «Черный баран» удобна еще и тем, что в ней почти никогда не бывают стражники. Для них существует свое питейное заведение, в центре селения, недалеко от дома господина Пака. И содержит его, как вы сами догадываетесь, жена нашего главного стражника. Вот такой у них семейный бизнес.

* * *

…Народ постепенно прибывал, и на лавочках, стоящих вдоль столов, становилось совсем тесно. Сидели плотно, локоть к локтю, и воздух в помещении стал густым и тяжелым — от табачного дыма и разгоряченных пивом посетителей. Гости много ели, пили, курили, причем все это — одновременно.

Неожиданно в зале появилась старуха Мара. Что она здесь забыла — Бог знает. В такие места наши женщины обычно не ходят, а тем более пожилые, это считается неприличным. «Черный баран» — исключительно мужское заведение, для рыночных торговцев. Но она, тем не менее, пришла. Гости увидели травницу, недоуменно переглянулись и замолчали. Разговоры на мгновенье смолкли, но через некоторое время возобновились. Это же сумасшедшая Мара, целительница, что ее опасаться! Люди повернулись друг к другу и опять занялись едой и сплетнями.

Мы с Глазом сидели в самом углу. Нас, к счастью, почти не было видно, и справа, и слева плотно прикрывали другие посетители. При появлении Мары Глаз толкнул локтем меня в бок и показал глазами — смотри, кто пришел! Я постарался забиться еще дальше в угол и стать совсем невидимым. Не хватало еще здесь слушать ее брань! Глаз тоже опустил голову пониже и усиленно занялся едой. Ему присутствие травницы также было неприятно.

Мы оба надеялись, что Мара нас не заметит, но ошиблись. Каким-то шестым чувством она нас учуяла и сразу направилась к нашему столу.

— А, спрятались, голубчики, — противным голосом начала она, — думали, что старая Мара вас не заметит! А я все вижу, все знаю!

— Что ты знаешь, старуха? — грубо спросил, не отрываясь от тарелки, Желтый Глаз.

— То, что про тебя говорят, — бросила ему в лицо Мара. — Например, что ты можешь по-особому видеть.

— Могу, — пожал плечами Глаз, — тоже мне секрет!

И он коснулся своего левого, желтого глаза с вертикальным, как у кошки, зрачком.

— Об этом все знают, и я, собственно, не скрываю. Наоборот, если бы не эта способность, добычей не занимался бы. В Старом городе есть такие места, куда без особого зрения лучше не соваться. Схватишь большую дозу, и все, считай, покойник. Вот глаз и нужен — грязные места видеть.

— Нет, я о другом говорю, — ехидно улыбнулась Мара, — я слышала, что ты можешь мутантов видеть. Якобы разу понимаешь, кто перед тобой — обычный человек или мутант. Как, например, тот парень, что сейчас рядом с тобой сидит.

— Ты про Малыша, что ли? — протянул Глаз. — Какой он мутант! Так, обычный мальчишка, хотя и очень хилый. Недокормыш…

— А что он тут делает? — начала допытываться Мара.

— Я его угощаю, — ответил Глаз. — Кормлю.

— С каких это пор ты таким добреньким стал? — усмехнулась травница. — Что-то не припоминаю, чтобы ты раньше кого-нибудь пожалел. А Малыша вот кормишь…

— Его отец для меня отличную вещь сделал, — пояснил Глаз, — и я решил оплатить добром за добро. Это помимо денег. С хорошим мастером нужно дружить, пригодится.

Глаз не соврал — мой отец действительно выполнил для него срочный заказ — сделал особые ботинки на толстой подошве, чтобы можно было по битому стеклу и кирпичу ходить. Старый город почти весь в руинах, улицы завалены всяким мусором. В обычной обувке не пройдешь — порвется сразу, ногу себе распорешь. Какая тогда охота!

Папаша же мой — мастер на все руки, умеет надежные вещи делать — хоть теплую зимнюю куртку, хоть ботинки на особой подошве. Давай кожу, ткань, и будет тебе отличная амуниция. Отец часто берется перешивать вещи, принесенные из Старого города, подгоняет их под фигуру и делает это очень здорово, клиенты всегда довольны. А сапоги и ботинки он просто отлично тачает — точно по ноге, не жмут никогда. Поэтому в деревне его считают настоящим мастером. Мастер Дан…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Правда, в последнее время заказов стало мало — прошлый год выдался неурожайным, пшеницы и картофеля собрали меньше обычного, и наши селяне с трудом протянули холодную, длинную зиму. А впереди еще целое лето, надо дожить, собрать урожай, продать перекупщикам… Вот и нет пока ни у кого денег, следовательно, и заказов почти нет.

Платить же за аренду мастерской надо, на лапу стражникам давать надо, подручным Юродивого отстегивать тоже надо… В общем, крутись, как хочешь. Однако я отвлекся. Старуха между тем не отходила от нашего стола, все продолжала допытываться у Глаза:

— Малыш не простой мальчик, — тянула она, — мутант! Бесово отродье! Смотри сам!

— Брось, — морщился Глаз, — ну какой он мутант! Так, пацаненок. А то, что тощенький да слабый, так понятно. Семья у него большая, а работает лишь один отец, мастер Дан. Ясно, что денег в доме нет. Вот я и подкармливаю его. Хорошее дело всегда зачтется, это все знают. И вообще — что привязалась к нам, иди своей дорогой! Видишь — мы обедаем.

— Точно, Мара, — вступил в разговор хозяин харчевни Тим, — что ты людям есть не даешь? Подумаешь, мутант… Вот у меня дочь тоже едва ходит, так она — мутантка?

— Нет, — покачала головой Мара, — твоя дочь нормальная, а вот он (старуха кивнула на меня) неизвестно кто. С виду человек, а не самом деле…

Атмосфера стала накаляться, все в зале уже смотрели на нас. Нам с Глазом такое внимание было ни к чему, и я решил уладить ситуацию. Для чего привычно притворился маленьким, испуганным мальчиком — сморщил лицо и противно заныл:

— Дядя Тим, я боюсь злой тети! Чего она на меня так смотрит?

— Старуха, отойди, — зашумели соседи за столом, — не пугай мальца! Чего к людям привязалась? Еще непонятно, кто из вас больший мутант — он или ты. Петер маленький, шесть годков всего, а ты давно живешь, почитай, дольше всех в нашей деревне. Почему так? Все умирают, а ты все скрипишь и скрипишь, как будто смерти на тебя нет. Неясно!

Мара почувствовала, что общественное мнение не на ее стороне, и зло сплюнула:

— Вы его защищаете, а сами не знаете, что он делать умеет! Прочистит вам мозги, и будете под его дудку плясать!

— О чем это она, дядя Тим? — еще громче заныл я. — Я ничего не чищу, никаких мозгов… И вообще — я еще маленький, даже в школу не хожу!

— Не бойся, сынок, — успокоил меня хозяин харчевни, — это старуха со злости говорит. Глупая она, видать, совсем из ума выжила!

И приказал Маре:

— Ты, травница, мне посетителей не пугай. Я тебя уважаю, да и другие тоже, но мы здесь отдыхаем и слушать тебя не хотим. Уходи!

Мара прошептала какие-то ругательства, но спорить не стала — повернулась и пошла к выходу. Желтый Глаз вздохнул с облегчением:

— Кажется, обошлось. А то я уж думал, что придется ноги уносить. Не люблю с ней встречаться!

— Значит, это правда, что она про тебя говорила? — тихо спросил я. — Что можешь мутантов чувствовать?

— Могу, — нехотя кивнул Глаз. — Есть у меня такая способность. Поэтому и тебя с Марой на раз вычислил.

— И радиацию видишь?

— Да, — кивнул Глаз, — когда левым глазом смотрю. Улицы по-особому светиться начинают, и чем ярче, тем, значит, сильнее заражение. Это очень полезно в Старом городе, где много грязных мест.

Мы помолчали, каждый думал о своем. Затем Глаз осторожно спросил:

— Ты всем мозги можешь чистить, Малыш?

— Всем, кроме мутантов, — честно признался я, — вроде тебя и Мары.

— Это хорошо, — кивнул Глаз, — пригодится. Ладно, возьму я тебя с собой, но с двумя условиями. Первое: если вскроем сейфы, все деньги и драгоценности — мои, а приборы и книги — твои. Как сам предложил. Идет?