Никогда не смотри через левое плечо - Рене Маори

– Открыто!

Берти застыл на пороге, во все глаза уставившись на Элен. В тусклом желтом освещении как нимб сверкали золотом ее волосы, оттеняемые черным платьем. Черный стол и комната, освещенная лишь тремя свечами, придавали траурную нотку их первому свиданию. Но маляр слышал, что у женщин бывают разные фантазии. У этой, как видно, фантазии были чисто кладбищенские, но не отказываться же от плотских утех только потому, что дама попалась со странностями. Поэтому он решительно шагнул в комнату и попытался заключить в объятия странную деву.

Элен вывернулась из-под его руки и произнесла мелодичным голосом:

– Сначала нужно выпить. А потом будет долгая-долгая ночь, полная неги и любви.

Фразу о «неге и любви» она вычитала в одном из любовных романов, которыми очень увлекалась в последнее время. Она протянула кавалеру рюмку.

Берти одним махом проглотил содержимое и закусил маслиной.

– Ну и джин, – удивился он, – забористый. И как его только богачи пьют?

Он попытался встать со стула, чтобы тотчас же доказать девице свою любовь, но ноги почему-то не держали, и перед глазами стоял туман – пламя свечей расплывалось желтыми пятнами с двумя острыми лучиками на каждом. А потом и лучики погасли. Берти сполз на ковровое покрытие и сразу же захрапел, вытянувшись во весь свой могучий рост. Испуганная Элен участливо склонилась над ним, но в ответ услышала храп, что возмутило ее до глубины души. Она несколько раз пнула его носком черной туфельки, злорадно представляя, какие синяки он обнаружит наутро, и проронила:

– Ах ты, черт. Спит ведь.

Горничная уже забыла, как ведомая неизвестной силой, сама же насыпала таинственный порошок в питье. Да полно, она ли это была? Сказать по правде, она даже не помнила, откуда в комнате взялся джин и все прочее, хотя не испытывала и удивления. Реальность словно вымывалась из ее сознания, а каждое новое событие не задерживалось в памяти, проходя перед глазами и исчезая без следа. Такова была цена приобретенной свободы. Ее болезнь сдерживал лишь один стержень – забота о вещах. И теперь, сокрушив эту единственную преграду, болезнь завоевывала ее сознание, сметая на своем пути все, что составляет основу человеческой личности.

– Все хорошо, – прозвучал в комнате знакомый бархатный голос. – А теперь возьми то, что лежит под кроватью.

Элен послушно опустилась на колени и достала большой молоток.

– Убей его! – скомандовал голос.

– Не умею, – ответила Элен.

– Просто подойди ближе и ударь в висок.

Горничная послушно взмахнула молотком. Раздался глухой удар – Берти заворочался и застонал во сне.

– Сильнее! – рявкнул невидимка. – Так сильно, чтобы он стал мертвым.

Элен больше не считала удары, несчетное количество раз тяжелый молоток опускался на голову несчастного. Тело дергалось в агонии и, наконец, вытянулось и замерло. Лицо с одной стороны превратилось в кровавое месиво, но другой уцелевший синий глаз под недоуменно поднятой бровью неподвижно смотрел в потолок.

Именно оттуда, с потолка, и спустилась черная тень, похожая на огромную летучую мышь. Она обхватила неподвижное тело крыльями, словно безутешная вдова в траурном одеянии. Это было смешно, и Элен засмеялась тонким дробным смехом. И чем больше она смеялась, тем комичнее казалась ей тень, оплакивающая Берти. Наверное, она сама была бы не прочь умереть, если бы к ней вот так спустились с потолка, чтобы достойно проводить и оплакать. Тень вдруг подняла треугольную голову и внимательно посмотрела на Элен. Красноватые сверлящие глаза казались двумя фонарями в темноте комнаты. Похожий на подкову рот был приоткрыт, обнажая острые зубы, испачканные красным. И этот безобразный рот вдруг заговорил бархатным голосом, перекрывая хохот Элен:

– Усни. Ты устала.

Смех тут же оборвался. Девушка доковыляла до кровати и улеглась, свернувшись калачиком. «До чего же хорошо!» – только и успела она подумать, проваливаясь во тьму.

Наутро никаких следов не оказалось. Комната была чиста, стол прибран, бутылка исчезла. Платье аккуратно висело в шкафу, выглаженное и пахнущее свежестью. И траурное кольцо спокойно лежало в своем бархатном гнезде. Словом, все было как всегда. Да и сама Элен ничего не помнила. Проснувшись в собственной постели, она улыбнулась лучу солнца, трепетавшему на потолке, и, накинув халат, помчалась в общую для всех слуг ванную комнату.

Не вспомнила она ни о чем и через несколько дней. Они с Анной вдвоем сидели в кухне и перебирали рис к ужину.

– Какой грязный рис стали присылать, – ворчала Анна, – завтра же съезжу в магазин и откажусь от этого сорта. Подумать только, камни да камни. Верно знают, что мы тут сейчас вдвоем остались. А бедным женщинам и камни сойдут…

Тут она всплеснула руками, припомнив городскую новость:

– Маляра-то нашего, как его… Берти… утром нашли в лесу мертвого. Говорят, что его задрал медведь. Все лицо изгрыз – живого места не оставил.

– Кого? – равнодушно спросила Элен.

– Ну Берти… Берти, – проговаривая каждое слово, ответила Анна. – Того самого, которому ты глазки строила.

– Я? – Элен удивленно вскинула брови. – Я даже имен их не знала. Кому я там глазки строила? Который из них Берти?

– Тот, с длинными волосами. Ну, как же ты можешь не помнить! – возмутилась домоправительница. – Сама тут мне рассказывала, какой хороший, да какой красивый.

– Не помню, – честно призналась Элен и добавила, – забыла совсем, мне ж еще нужно в библиотеке паутину смести.

Анна проводила ее недоверчивым взглядом и выразительно покрутила пальцем у виска.

Глава 3

– Дом готов к нашему переезду, – прокричал из прихожей Ленни, повесив телефонную трубку, – позвонила ее величество домоправительница.

– Ура! – трижды проорал Фил, весь месяц мечтавший о том, как он исследует все до последнего уголка, и, конечно же, обнаружит уйму антикварных ценностей. – Па, они не трогали третий этаж? – вдруг всполошился он.

– Не думаю, – ответил Ленни, – мы говорили только о первом и втором. Ни третий этаж, ни чердак, ни подвал никто не трогал. Когда переедем, вызовем слесарей, чтобы они проверили все трубы.

– Угу, – удовлетворенно кивнул сын, – значит, сокровища ждут нас.

– Какие такие сокровища? – засмеялся отец. – Хотя кто его знает, может быть, там найдется что-то любопытное. Не золото, конечно, и не бриллианты… – поспешно добавил он, заметив, как загорелись глаза Фила.

– Собираемся? – деловито спросила Алекс. – Что брать?

– Только самое ценное, – в тон ей ответил муж. – Магги.

Но оказалось, что и кроме Магги, ценного в семье Карми накопилось предостаточно. Фил не желал расставаться с компьютером и игрушками. Хотя он был уже большим мальчиком, но все еще хранил под кроватью коробку, набитую солдатиками, модельками военной техники и плюшевыми игрушками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});