Война Мага. Том 2 - Ник Перумов

Император аккуратно стащил с левой руки белую перчатку. Достаточно он побеждал с ней. Магия её сильна, слов нет, и оружие врага как будто бы ещё ни разу его не подводило, но…

Но сегодня он должен победить человеком. Императором, а не носителем чуждой силы. Без помощи странных союзников, с которыми, очень возможно, теперь придётся драться насмерть – уже у Разлома.

Когорты стояли безмолвно, недвижно. Над рядами воинов поднимался парок. Имперские штандарты с царственным василиском повисли в замершем, как и вся мельинская армия, воздухе.

…Волна стрелков докатилась до палисадов; легионеры сбились вместе, выстраивая «черепахи», и поднявшиеся над головами щиты мгновенно покрылись густым частоколом воткнувшихся стрел; семандрийцы не жалели и охотно тратили их. В кожаных седельных сумках всадники везли, наверное, пятерной запас.

Конники закрутились волчками, отнюдь не собираясь бросаться на выставленные сжавшимися центуриями и манипулами копья. Стрелки ловко спускали тетивы, разворачивая скакунов на месте и уступая место товарищам с уже натянутыми луками. Воздух заполнился свистящей, воющей стаей, звонкие удары оголовков о щиты слились в сплошную и стремительную дробь, словно могучий ливень радостно барабанил по плоским крышам.

Но сколь бы метко ни стреляли лучники Семандры, в чистом поле они застали от силы две-три полные когорты. Главные имперские силы укрывались в роще и выходить для честного боя отнюдь не намеревались.

Получившие строгий приказ конные сотни мчались всё дальше и дальше на юг, прочь от берегов Свилле, окружая редким пока кольцом несколько скучившихся рощ, послуживших укрытием мельинской армии.

Лес на полуденной стороне реки, как уже говорилось, отнюдь не стоял сплошной стеной. Рощи, разделённые пологими холмами, овражки, заполненные мокрым кустарником, тщательно расчищенные поля, углами врезавшиеся в лесную крепость. Легионы не выставили правильного строя. Сегодня они встали не когортами и даже не манипулами – центуриями, чего не случалось на памяти даже самых седых ветеранов. Стояли, укрывшись от летящих стрел всем, что было.

Волей-неволей Императору пришлось посвятить в свой замысел едва ли не всё войско, а не одних лишь проконсула Клавдия с графом Тарвусом, как следовало бы. Легионеры знали каждый свой манёвр.

Всадники Семандры встретились глубоко за спинами имперской армии. Ликующий вой рогов известил начальников конного войска, что передовые сотни выполнили свою задачу. Враг окружён. Он в ловушке, и теперь ему не уйти.

Осаждавшие оба замка легионеры всё ещё сопротивлялись. Вставшие на колено и прикрывшиеся щитами, они были почти неуязвимы для конных стрелков; чтобы пробить эту стену, требовалась тяжёлая конница с длинными копьями, способная таранным ударом разметать плотно сбившиеся «ежи». Но всё равно – застигнутые в чистом поле отряды обречены, они не могут вечно стоять под градом летящих стрел; и тогда должно случиться то, чего так упорно ждали начитавшиеся трудов по военному искусству начальники семандрийцев – имперские легионы постараются выручить своих.

Конечно, такой поступок тоже будет крайне глуп – «спасённые» проживут в лучшем случае на несколько часов больше. Но Мельинская Империя, как и всякая другая империя, не может не быть средоточием как глупости, так и мирового зла…

Однако Империя поступила именно так. По-глупому. Как от неё и ожидали. Легионные буксины подали сигнал, и плотно сбитая «черепаха», не меньше полной когорты, двинулась наискосок через поле, на выручку окружённым товарищам. Семандрийцы ожидали также и помощи из баронских замков, но там, видать, ещё не оправились – только что-то орали со стен и размахивали знамёнами мятежников.

Вслед за первой когортой из рощи выходила вторая, за ней – третья… Семандрийцы взвыли, словно голодные волки при виде беззащитного стада. Стрелы полетели ещё гуще, а уже успевшие перебраться на южный берег сотни копейщиков низко нагнули древки и ринулись в атаку. Вместе с ними через пусть и холодную, пусть и вздувшуюся Свилле устремились шеренги тяжёлой кавалерии, немногочисленные стрелы велитов большей частью застревали в толстых кожаных панцирях, защищавших коней.

Атака начиналась со всех сторон. Но сперва надо покончить с теми, кто так глупо и безрассудно высунулся из-под защиты спасительных рощ; на плечах ворваться внутрь лесной «крепости»; легионы хорошо сражаются только в строю, в одиночном бою легионерам не выстоять против всадников, специально обучавшихся владеть самым разным оружием.

На выручку своим имперская армия бросила два закованных в сталь «языка» тяжёлой пехоты. И на оба эти клина, подобно коршуну на змею, ринулись конники Семандры.

Сотни и тысячи копыт взрывали мокрую чёрную землю. Сотни и тысячи копий наклонилось к земле, готовясь нанести удар. И гром от столкнувшихся людских лавин, казалось, заставит устыдиться даже самые свирепые из небесных гроз. Копейщики Семандры дружно ударили по мерно шагавшим когортам, конные стрелки дружно взяли другую цель – до сих пор не вышедшие из рощ центурии.

На северном берегу Свилле уже почти не осталось красно-золотых отрядов – все они перебрались на левый, словно торопясь урвать свою долю кровавого боя; и они получили его. Легионеры не повернули и не побежали, даже не встали в глухую оборону; вооружённые недлинными пилумами, имперские когорты страшны были именно своим натиском.

Конница налетела, первые, самые жадные до боя всадники, распалив себя диким воплем, уже привстали в стременах, готовясь метнуть короткие дротики, когда когорты (отличающиеся от других причудливо высеребренными латами и щитами) внезапно развернулись им навстречу.

…Только Первый легион, собранный из всё повидавших ветеранов, где до сих пор центуриями, манипулами и когортами командовали те, кто выжил в страшной битве у Мельина, когда им пришлось стоять против ярости и Алмазного и Деревянного Мечей, смог бы осуществить этот манёвр. Шеренги разомкнулись, щиты разошлись – ровно настолько, чтобы налетающая конница увидела злое сверкание на остриях множества пилумов, показавшихся в тот миг всадникам совершенно неисчислимыми.

Короткие и тяжёлые, способные в умелой руке пробить даже кованую броню, пилумы взмыли – их первый и последний полёт. Коротка жизнь копья, но зато это копьё почти всегда успевает оборвать чью-то другую жизнь.

Пилумы в упор пронзали кожаные доспехи, прикрывавшие лошадиные шею и грудь; пришпиливали всадников к конским бокам, проткнув бедро; навылет проносились сквозь человеческую плоть, в высоком презрении едва замечая ничтожную преграду из мяса и костей.

…Метнув короткое, специально утяжелённое древко, воин Первого легиона, седой ветеран, чётко разворачивался вправо, прикрываясь щитом, на котором торжественным серебром горела гордая эмблема его когорты – каждая получила своё имя ещё после мельинского сражения. Не вздрогнув, даже не замечая вонзившийся в щит вражеский дротик, резко уступал место товарищу, уже отведшему руку для броска. И – получал новый пилум взамен брошейного, чётко, отрывисто поданный ему из глубины строя, словно из арсенала несокрушимой крепости.

По живым людям и коням, словно по плоти страдающего мельинского мира, прошёл новосотворённый, рукотворный Разлом. Копейщики Семандры давно не сталкивались с настоящими легионерами. И сейчас одно-единственное слитное, многоруко-многоногое движение когорт (точно единый бросок ядовитого скорпиона) оставило перед строем Серебряных Лат страшный и скользкий вал из окровавленных, бьющихся в агонии людей и коней.

…И всадники и люди невольно остановятся, сдержат свой разбег перед несокрушимой стеной длинных пик, через которые не пробиться никакой ценой. Легионы страшно рисковали, однако они подманили семандрийскую конницу достаточно близко. И одновременно, изо всех рощ сразу, в атаку пошли остальные когорты. Каждая – своим манёвром, каждая – зная, что ей делать.

Иные нацелились на растерявшихся стрелков. Иные – на пеших лучников, прятавшихся за высокими щитами на колёсах. Иные – повернули так, чтобы отрезать от реки плотные массы всадников Семандры, уже успевших переправиться на южный берег. Но этого мало – разом раскрылись ворота обоих замков, с их стен исчезли, словно сорванные ветром, знамёна мятежников, а вместо них взвились мрачно-торжественные полотнища с гордым имперским василиском. Из ворот бегом спешила пехота, но не легионеры – поспешно выстраиваясь своим знаменитым хирдом, торопились к своей доле кровавой жатвы гномы, и высоко над их сверкающими шлемами реял стяг Царь-Горы.

Правда, сегодня небеса увидели новый хирд. Гномы развернулись широкой косой, охватывая растерявшихся конников Семандры. Сегодня они не пренебрегли длинными пиками с окованными стальными полосами древками, могучие руки кузнецов и строителей с лёгкостью несли десятифутовые копья. Бойцы со щитами прикрывали и себя и пикинёров; третий ряд, секироносцы, защищал гибельную косу сзади.