Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ответ был известен заранее, и, таким образом, тема себя исчерпала. Никто не возмущался и спустя несколько дней, узнав, что отныне свиньи будут вставать утром на час позже.
Осень животные встретили усталые, но довольные. Позади был тяжелый год, впереди (после продажи части сена и зерна) предвиделись затруднения с продовольствием, однако мельница искупала все. Или, вернее сказать, полмельницы. После уборочной стояла сухая солнечная погода, и животные с удвоенным рвением таскали известняк, радуясь тому, что их детище подрастет еще на вершок. Работяга вставал по ночам — поработать часок-другой при свете луны. Когда выдавалась свободная минута, животные топтались перед ветряком, восхищаясь толщиной и идеальной отвесностью стен, даже не верилось, что они сами сотворили это чудо. Один только старый Бенджамин не разделял всеобщего энтузиазма, предпочитая отделываться загадочной фразой про ослов, которые живут долго.
В ноябре с юго-запада задули страшные ветры. Из-за сильной влажности не схватывался цемент, работы пришлось приостановить. Однажды ночью ураган был такой силы, что постройки ходили ходуном и с крыш срывало черепицы. Раскудахтались со сна куры — им коллективно приснилось, будто где-то бабахнули из ружья. Утром все вышли на двор и увидели такую картину: флагшток переломился, как спичка, один из вязов оказался вырван с корнем. А в следующую секунду животный крик потряс ферму. Зрелище было не для слабонервных: мельница лежала в руинах.
Не сговариваясь, животные помчались к холму. Наполеон, который обычно нес себя с поистине царским достоинством, припустил быстрее всех. Вот оно, их творение, разрушенное до основания, камня на камне не осталось! Онемевшие, они скорбно разглядывали хаотичные нагромождения камней, с таким трудом добытых и сюда доставленных. Наполеон молча расхаживал среди руин, время от времени принюхиваясь к чему-то под ногами. Его хвостик словно одеревенел и ходил как маятник, что свидетельствовало о напряженной работе мысли. Вдруг он остановился, явно приняв какое-то решение.
— Товарищи, — негромко произнес он, — знаете ли вы, кто в этом повинен? Знаете ли вы, кто сровнял с землей нашу мельницу? ЦИЦЕРОН! — неожиданно загремел он. — Это его грязных лап дело! Желая отомстить за свой позор и отбросить нас назад в строительстве новой жизни, этот предатель, этот злодей из злодеев пробрался на ферму под покровом ночи и за несколько часов уничтожил то, что мы создавали в течение года. Так вот, я заочно приговариваю Цицерона к смертной казни. «Животная доблесть» 2-й степени и полмешка яблок тому, кто выдаст его правосудию! Мешок яблок тому, кто доставит его живым!
Все стояли потрясенные: даже от Цицерона трудно было ожидать подобного святотатства. По рядам пронеслись негодующие возгласы, в головах уже зрели планы поимки изверга звериного рода. Почти сразу неподалеку от холма обнаружились характерные следы раздвоенных копыт — они вели к живой изгороди. Наполеон тщательно обнюхал их своим пятачком… последние сомнения отпали. Можно было предположить, что Цицерон нашел убежище в «Фоксвуде».
— Ни секунды промедления, товарищи! — воззвал к животным Наполеон, потеряв вдруг всякий интерес к цепочке следов. — Не до отдыха. Прямо сейчас мы начинаем отстраивать мельницу и будем работать всю зиму, при любой погоде. Мы покажем этой грязной свинье, что нас голыми руками не возьмешь. Помните: ничто не может сорвать наши планы, все намеченное будет выполнено! Вперед, товарищи! Даешь ветряную мельницу! Да здравствует «Скотский уголок»!
Глава седьмая
Зима выдалась суровая. За ураганными ветрами последовала оттепель со снегом, а затем ударили заморозки, которые держались до середины февраля. Животные отдавали последние силы для восстановления мельницы, прекрасно понимая, что на них устремлены сотни глаз и что каждая их неудача встречается бурным ликованием в стане врага.
Это ж какими надо быть злопыхателями, чтобы очевидной версии, будто мельницу разрушил Цицерон, предпочесть надуманное: мол-де, она сама рухнула из-за слишком тонких стен. Разумеется, животные не принимали эти разговоры всерьез. Другое дело, что стены теперь решено было возводить вдвое толще, а значит, требовалось еще столько же известняка. Довольно долго карьер лежал под снегом и ни о каких работах не могло быть и речи. Потом снег растаял, подморозило, и вроде что-то сдвинулось с мертвой точки, но каждый шаг давался с таким скрипом, что вера в успех угасала на глазах. Мучил холод, а часто и голод. Лишь Работяга и Хрумка не теряли оптимизма. Деловой произносил блестящие речи о том, какая это радость — работать для общего блага и что труд облагораживает животных, но больше речей, признаться, вдохновлял живой пример двужильного битюга с его неизменным девизом «Работать еще лучше!».
В январе началась нехватка продовольствия. Рацион зерна заметно урезали, пообещав компенсировать картофелем. Но, как вскоре выяснилось, почти весь картофель померз из-за плохого хранения и стал малосъедобным. Животные пробавлялись мякиной и кормовой свеклой. К горлу уже подбиралась костлявая рука голода.
Надо было принимать экстренные меры, то есть, прежде всего, позаботиться о том, чтобы скрыть положение вещей от внешнего мира. Воспрянув после истории с мельницей, люди опять распускали о «Скотском уголке» небылицы, одну другой нелепее: от моровой язвы и массового голода до взаимного истребления и пожирания собственных детей. Сознавая, сколь неблагоприятными могут быть последствия, если сложившаяся на ферме ситуация предстанет в черном цвете, Наполеон решил использовать мистера Уимпера и с его помощью создать у человечества обратное впечатление. Если раньше с ним имел дело один Наполеон, то сейчас он специально отобрал животных, в основном овец, и отработал с ними реплики «про новую, сытую жизнь», которыми они должны были непринужденно обмениваться при появлении Уимпера. А еще Наполеон велел наполнить пустые закрома почти доверху песком, сверху же присыпать зерном. При случае он провел Уимпера через амбар, так чтобы взгляд его невольно упал на бункеры с пшеницей. Уловка вполне удалась, и мир узнал, как сытно живется в «Скотском уголке».
Однако к концу января стало очевидно, что без зерна со стороны не обойтись. В эту трудную пору Наполеон почти не показывался перед массами; он жил затворником, дом тщательно охранялся. Редкие выходы обставлялись довольно внушительно: он шел в сопровождении почетного эскорта из шести псов, которые грозным рычанием предупреждали всякого, кто оказывался слишком близко. Даже воскресные инструктажи он все чаще поручал провести кому-то из своего окружения, преимущественно Деловому.
На очередном инструктаже Деловой объявил, что все снесенные яйца будут временно реквизироваться. Наполеон заключил через Уимпера контракт о продаже четырех сотен яиц в неделю. Вырученные деньги позволят закупить зерно и другое продовольствие и таким образом продержаться до лета, когда станет полегче.
С курами случилась истерика. Что от них, возможно, потребуют жертв, такие разговоры были, но всем почему-то казалось, что они так и останутся разговорами. Куры активно неслись, и забирать у них яйца, с их, куриной, точки зрения, было бы равносильно детоубийству. Назревала новая революционная ситуация. Подстрекаемые тремя черненькими минорками, несчастные матери выразили свой протест в крайней форме: они стали нестись под крышей сарая, на стропилах (не с этих ли пор их называют несущими балками?), откуда яйца падали вниз и разбивались вдребезги. Наполеон отреагировал незамедлительно и безжалостно. Пулярок сняли с довольствия. Всякого, кто бросит им хотя бы зернышко, ждала смертная казнь. За точным исполнением приказа следили псы-охранники. Курочки продержались пять дней, после чего капитулировали и вернулись на свои насесты. Девять из них умерли от истощения и были похоронены в саду. По официальной версии причиной смерти явился коксидиоз. Ничего этого Уимпер не знал, и раз в неделю бакалейщик, подъезжавший на фургоне к воротам фермы, исправно забирал очередную партию яиц.
Все это время о Цицероне не было ни слуху ни духу. Молва однако гласила, что он прячется не то в «Фоксвуде», не то в «Пинчфилде». Отношения с соседями у Наполеона несколько наладились. Тут надо сказать, что во дворе «Скотского уголка» был сложен хороший выдержанный лес — лет десять назад срубили буковую рощицу. Уимпер настоятельно советовал Наполеону продать лес, тем более что и мистер Пилкингтон и мистер Фредерик выказывали свою заинтересованность. Наполеон никак не мог сделать между ними выбор. Начала проглядывать любопытная закономерность: стоило ему пойти на сближение с Фредериком, как становилось доподлинно известно, что Цицерона укрывает Пилкингтон, а когда он уже был готов договориться с Пилкингтоном, все с горечью узнавали, что, оказывается, Цицерона с самого начала взял под свою защиту Фредерик.
- Фунты лиха в Париже и Лондоне - Джордж Оруэлл - Классическая проза
- История Тома Джонса, найденыша. Том 1 - Генри Филдинг - Классическая проза
- Да будет фикус - Джордж Оруэлл - Классическая проза
- Подавление литературы - Джордж Оруэлл - Классическая проза
- Атлант расправил плечи. Книга 3 - Айн Рэнд - Классическая проза
- Кошки-мышки - Гюнтер Грасс - Классическая проза
- Ваш покорный слуга кот - Нацумэ Сосэки - Классическая проза
- Немного чьих-то чувств - Пелам Вудхаус - Классическая проза
- Али и Нино - Курбан Саид - Классическая проза
- Рассказы - Альфред Хейдок - Классическая проза