Верные друзья - Александр Галич

- И выступишь, - злобно шипит Нестратов.

Чижов пожимает плечами:

- И рад бы! Но согласитесь, что выступать босым - значит проявить элементарное неуважение к аудитории.

И тут наступает его очередь встревожиться - по лицу Лапина медленно расплывается улыбка.

- Нет, нет, - торопливо говорит Чижов, - я в твоих ботинках не пойду, они жмут.

- Зачем же в моих? - нежно говорит Лапин. - Ты не ценишь своих друзей. Они купили тебе прекрасные матерчатые тапочки за восемнадцать целковых. На лакированные, к сожалению, денег не хватило. Так что готовься, мой друг, к выступлению.

Клуб речников.

Переполненный зрительный зал. Люди стоят в проходах, расположившись на подоконниках, толпятся в дверях.

В первых рядах, рядом с начальством, сидят жены речников и держат на коленях детей.

Несмотря на то, что занавес еще закрыт, на лицах ребятишек, облепивших окна с улицы, сияет полный восторг. Иногда из общего гула голосов вырываются отдельные реплики:

- У нас тоннаж превосходит.

- А это из Куйбышева артисты?

- И теперь грузы пойдут из Москвы водой...

Но вот наконец дернулся и открылся занавес.

Посредине ярко освещенной сцены стоят три стула. В центре сидит Чижов, Лапин и Нестратов, держась руками за спинки стульев, стоят по бокам и растерянно улыбаются. Гремят аплодисменты.

Нестратов делает шаг вперед, поднимает руку, судорожно глотает воздух и застывает.

- Давай! - раздается сзади энергичный шепот Лапина.

- Дорогие товарищи!.. - от неловкости Нестратов говорит срывающимся голосом и заискивающе улыбается. - Разрешите мне от всех нас поздравить вас...

Чижов хихикнул, и Лапин сердито ткнул его кулаком в бок.

- ...поздравить вас, - уже тверже продолжает Нестратов, - с вашими замечательными производственными успехами. Мы с огромным удовольствием выступим сегодня на вашем вечере, но мы должны вам признаться заранее произошла ошибка. Мы не артисты. Я, например, архитектор...

По залу прокатывается взрыв хохота. Какой-то веснушчатый матросик, прижав к груди фуражку, восторженно восклицает:

- Ох, дает! Вот это дает!

Нестратов, пожав плечами, продолжает:

- Вот он - врач, а третий наш товарищ - животновод. Смех в зале становится громче.

Лысый толстяк, утирая мокрые глаза от слез, стонет тоненьким голоском:

- Ох, не могу! Я, говорит, архитектор... А то еще, бывает, пожарными представляются... Ох, комик!

Нестратов, обернувшись к Чижову, яростно цедит сквозь зубы:

- Это все твои дурацкие шутки... Что делать?

Чижов подходит ближе.

- А я откуда знаю, что делать? Что я - конферансье, что ли?

Лапин тоже подходит. Он очень напуган. Растерявшись окончательно, друзья забывают, что на них смотрит зал, и сбиваются в кружок.

- Скандал, - бормочет Лапин.

378

- Надо быстро что-то придумать! - шепчет Чижов и, обернувшись, посылает залу обаятельную улыбку. - Ей-богу, намнут нам шею и будут глубоко правы.

На сидящих в зале зрителей все происходящее на сцене производит впечатление заранее отрепетированного номера. Разыгрывается довольно сложная пантомима, из которой явствует, что Нестратов негодует. Он вне себя. Он даже показывает Чижову кулак.

- Ох, дает! - восхищается матросик.

В это мгновенье Нестратов, махнув рукой, пытается удрать со сцены. Но попытка покинуть друзей в тяжелом положении не удается - Лапин и Чижов перехватывают его по дороге и тащат обратно.

Смех в зале усиливается.

Чижов с мужеством отчаяния выходит вперед, к рампе.

- Друзья мои! - кричит он. - Я один во всем виноват! Вяжите меня, но дайте рассказать правду...

Гром аплодисментов прерывает его речь.

- Ладно, - свирепо говорит Чижов, - тем хуже для вас. - Он обращается к Лапину: - Следи за Василием, чтобы не сбежал! - И скрывается за кулисами.

Воцаряется полная тишина.

Лапин и Нестратов стоят окончательно растерянные. Через секунду появляется Чижов. В руках у него гитара. Он лукаво подмигивает Нестратову и передает гитару Лапину:

- Вспомним-ка молодость! Авось пронесет!

И Чижов запевает:

Мы вам расскажем, как мы засели,

Как мы однажды сели на мели,

Плыли, плыли, вдруг - остановка,

Скажем прямо: очень неловко.

Нестратов выступает вперед, подбоченивается и важно, с укоризной, по-нестратовеки, смотрит на друзей:

Хуже на свете нет положенья,

Чем человеку сесть без движенья.

Ох ты, ух ты, - скучно и сыро,

Ох ты, ух ты, - ждать нам буксира.

Лапин грустно поет:

С этого места, как говорится,

Вверх не подняться, вниз не спуститься,

Ох ты, ух ты, - некуда, братцы,

Ох ты, ух ты, - с мели податься.

Слушает затаив дыхание веснушчатый матросик. Лысый толстяк цокает языком.

- Хороши артисты!

Чижов выхватывает гитару из рук Лапина и с азартом продолжает:

Чайки над нами весело вьются,

Рыбы под нами громко смеются.

Лапин взмахивает рукой, и зал подхватывает:

Ха-ха, ха-ха,

Плещется речка,

Ха-ха, ха-ха,

Ну и местечко!

Друзья заканчивают песню:

Если придется плыть вам по свету,

Не забывайте песенку эту.

В каждом деле, двигаясь к цели,

Надо всюду видеть все мели {*}.

{* Текст песни поэта Н. Матусовского.}

Пристань. Луна над Камой.

Окруженные шумной толпой провожающих, друзья стоят у готового к отплытию плота.

- Огромное вам спасибо!

- Приезжайте к нам!

- Обязательно приезжайте!

Захмелевший Нестратов, обнимая за плечи седоволосого речника, говорит несвязно, но торжественно:

- А знаете ли вы, дорогой мой Иван Ильич, что такое архитектура? Это музыка, застывшая в камне! Да, да! Что может быть прекраснее человеческой мысли, воплощенной в точном, великолепном здании?

Друзья пытаются унять расходившегося Нестратова, но он, увлеченный собственными мыслями, уже не говорит, а почти кричит в полный голос:

- И не верьте вы этим болтунам, этим горе-новаторам - Ллойду, Гропперу и прочим. Они, видите ли, выдумали теорию о распаде города. Они мечтают о том, чтобы человек, как одинокий затравленный волк, строил себе жилище вдали от других людей... А мы говорим, что это чепуха!

Веснушчатый матросик так же, как и на концерте, глядя прямо в рот Нестратову, шепчет:

- Вот дает! Вот это дает!

Нестратов взмахивает рукой и торжественно заканчивает:

- Вся наша советская наука о градостроительстве утверждает, что это чепуха! Мы мечтаем о великолепнейших белых городах в зеленом кольце садов, которые украсят нашу землю...

- Василий Васильевич! - очень вежливо, но с металлическими нотками в голосе, говорит Лапин. - Нам пора. То есть я хочу сказать - пора и честь знать.

И снова слышится со всех сторон:

- До свидания, товарищи!

- Спасибо вам!

Плот медленно отчаливает от пристани Кошайска.

Нестратов, сложив ладони рупором, кричит:

- Товарищи, вы меня поняли? Прекрасные города на прекрасной земле - вот наша цель!

Отдышавшись, он садится, благодушно смотрит на Лапина и Чижова:

- По-моему, они остались очень довольны нашим концертом. Вы не находите?

- О концерте и о поведении некоторых его участников мы поговорим после, - холодно отвечает Лапин. - А сейчас мы с Чижиком идем спать. Ты сегодня дежуришь, капитан. Не вздумай нас будить раньше, чем... А где, кстати, у нас следующая остановка?

Нестратов достает из кармана пиджака географическую карту, потертую на сгибах, испещренную какими-то стрелками, крестиками и кружочками. Лапин с карандашом в руке склоняется над картой:

- Кошайск, стало быть, мы проехали... - Он ставит на карте кружочек. Затем следует Гарусино - зерносовхоз, там задерживаться нет смысла. - На карте появляется крестик. - А вот в Тугурбае...

- А вот в Тугурбае... - перебивает Чижов и неожиданно замолкает.

- Что - в Тугурбае? - вопросительно смотрит на него Нестратов.

- Приплывем - поглядишь! - загадочно усмехается Чижов. - Пошли спать, Александр Федорович! Чижов и Лапин уходят в шалаш. Нестратов смотрит им вслед.

- Братцы! А, братцы! А что будет в Тугурбае?

Лапин и Чижов не отзываются.

- Эх! - горестно вздыхает Нестратов. - И поговорить-то человеку не с кем!

Он ложится, закинув руки под голову, вытягивает длинные ноги и не замечает, как сталкивает в воду новые тапочки Чижова. Тапочки булькают, переворачиваются и камнем идут ко дну.

Медленно плывет по течению плот.

Вывеска:

"УПРАВЛЕНИЕ СТРОИТЕЛЬСТВА ТУГУРБАЯ"

За окном громыхают мощные землеройные машины, гудят механические пилы, перекликаются в лесах звонкие голоса.

В конторе строительства, несмотря на ранний час, полно народу.

Как и в приемной Нестратова, люди ожидают терпеливо и безнадежно, курят, снова и снова перечитывают развешанные по стенам плакаты с тоскливыми изречениями:

"Без дела - не входи", "Излагай вопрос ясно и четко", "Экономь свое и чужое время".

Все эти плакаты написаны от руки, и только один, отпечатанный типографским способом, злобно предупреждает: