(Не)люди (СИ) - Елена Сидоренко

— Этим протезам уже больше пятнадцати лет. Может быть, настало время их сменить? Мне сделать анализ? — спросила Эмма, и старик кивнул. Он смотрел на лицо спящего под наркозом мальчика, который пришел на операцию с ужасно решительным видом, почти с нежностью, в то время как дроид, не ожидавшая согласия, подключившись к протезам, сканировала их до миллиметра.

— Правая на замену.

— Сделай запрос на сборку новой. Надеюсь, стык в порядке?

— А ты до сих пор боишься боли? — усмехнулась Пятая. Киборг фыркнул.

Оз подумал, что последняя фраза ему приснилась. Смотритель — и боится чего-то?.. Не может такого быть. Мальчик так и не понял, приснился ему разговор Эммы с киборгом или нет. Он смог окончательно очнуться только спустя сутки и тут же позабыл обо всем: воздух в палате всколыхнул короткий, еле слышный стон боли. Оз, сжав зубы, беззвучно заплакал.

Следующие четыре месяца он страдал. Как только оправился от операции и покинул лечебный отсек, дроиды с энтузиазмом приступили к работе. Эмма-02 была непоколебимой и заставляла его отказаться от сладостей. Сначала ходить, а потом и бегать на дорожке с каждым днем все больше. Она пыталась принудить к отжиманиям, когда все швы окончательно затянулись. Понемножку нагрузка возрастала, а Оз начал меньше уставать. Он подтянулся, похудел и немного раздался в плечах. Мышцы по всему телу вскоре перестало ломить по утрам.

Мозг тоже перестал болеть. Сначала строгая Первая, взявшая на себя теоретическую подготовку, чтобы разгрузить Вторую, велела ему пересказывать страницы из книг, потом — сцены из фильмов с цитатами. Затем задавала каверзные вопросы, и на каждый неверный ответ прибавлялся еще один раздел или фильм. У Оза стали постоянно слезиться глаза от экрана, зато начала систематизироваться полученная информация. Он распрощался с иллюзиями большого путешествия и начал испытывать даже страх. Перед ним открывались все новые и новые трудности, нюансы. Он узнал много такого, о чем даже не подозревал. Ночевка в палатке, в качестве экзамена устроенная Первой и Второй в середине марта, и вовсе перевернула его представление о жизни.

— У тебя изменилась кровь, — нахмурился Смотритель, глядя на результаты анализов. — Диета?

— Ни грамма конфет. Уже четыре месяца!

— И правильно! Нечего засорять кровь лишним сахаром. К тому же откуда в дороге у тебя будут конфеты? — пробурчал старик и снова склонился над монитором, на котором постоянно выскакивали новые данные обследования. Оз привычно смотрел по сторонам, не надеясь найти что-то новое, шмыгал и потирал нос.

— Зажил уже? Может, тебе на всякий случай пластину какую-нибудь поставить на него? — спросил Смотритель, вспомнив, как глупо мальчишка разбил нос, споткнувшись о край палатки, которую сам же и ставил. Оз обиделся и фыркнул. Смотритель не отреагировал. Он думал, что еще можно сделать, чтобы максимально обезопасить ребенка от травм, и где взять успокоительные таблетки для себя. После того, как Смотрителя едва не хватил удар при виде единственного человека на Земле, последней надежды с разбитым и грязным лицом, у старика шалили нервы.

На руке Оза завибрировал передатчик.

— Мне пора на обед, — коротко сообщил он и, дождавшись утвердительного кивка, натянул футболку и побежал в Комнату. Нарушить данное Третьей обещание, что он станет послушным ребенком и не будет делать глупостей, Оз боялся. Потерять доверие, которое она завоевала у Смотрителя, фактически подставить ее — он и мысли об этом не допускал. Поборов в себе обиды, пережив эгоистичную жалость к себе, мальчишка начал понимать: все, что говорят ему взрослые, правильно, а он просто упрям, как осел.

Оз незаметно, едва-едва, но начал взрослеть, превращаться из мальчишки с капризным характером в рассудительного паренька, готового идти к своей цели любой ценой.

Интермедия. Простуженные (не)люди

Куд радостно носился по домику уже третий час. Нина носилась за ним и что-то восторженно верещала, пытаясь ощупать новое приобретение мальчика. У Ивэй кружилась голова. Джонатан перестал обращать внимание на детей в принципе и уткнулся в ноутбук с новым проектом, надев наушники.

Дети радовались самодельным протезам Куда. Мальчик даже мог поднимать правую руку — не сгибающаяся конструкция, надетая на культю, создавала видимость настоящей конечности. Хоть ладошка, облаченная в перчатку, и была всего лишь частью списанного пластмассового манекена. Дети радовались и этому.

Куд вернулся к зеркалу, от которого отошел две минуты назад, и опять начал перед ним крутиться. По его словам, засунутая в карман джинсов левая рука смотрелась круто, а правая, болтавшаяся вдоль туловища, выглядела настоящей. Нина, ощупывавшая мальчишку, кивала, соглашалась с каждым его словом и точно так же совала руки в карманы. Ивэй изредка улыбалась. Джонатан хмыкал, когда поднимал глаза, отвлекаясь от работы. И вот, когда дети пронеслись мимо в очередной раз, он все же поинтересовался у Ивэй:

— Столько радости из-за одного разобранного манекена. Как ты сделала плечо? На чем оно держится?

— Вырезала ножницами с того же манекена. Кстати, Куд, — она обернулась к мальчику, — не натирает? Я вроде смягчила край, но все же. Подойди, я посмотрю, — утомленная детьми, жарой и бездельем женщина оживилась и поманила к себе детей. Куд, толкнув плечом Нину, радостно подбежал, утверждая, что все прекрасно.

А футболка, оказывается, уже начала пропитываться кровью.

— Мамочки, да у тебя тут все в мясо! — закричала Ивэй и рывком стянула с Куда одежду. Правая рука упала на пол, левую, привязанную к телу, сдернула женщина, обнажив недоплечо. — Джо, неси аптечку! Быстро!

Куд понял, что ему больно, только когда об этом сказала Ивэй. И разревелся не то от страха, не то от боли. Девочка, проведя пальцами по ране, понюхала кровь, попробовала на вкус, но так и не поняла, почему вдруг завизжал Куд, почему он начал ее обзывать и ругаться. Она попробовала еще раз притронуться к плечу, но почувствовала удар — Куд отбил ее тянущуюся ладошку. Нина обиделась и сделала шаг назад, пытаясь отгородиться от слов мальчика. Потом еще один, когда Джонатан отодвинул ее и рухнул на колени. Потом еще. И еще. Нина уже выучила этот домик. Каждый его угол и порог, поэтому ей было несложно выбраться незаметно. Ивэй приучила ее запоминать, куда девочка поставила обувь, повесила шляпу и прочее.

Мальчик снова взвыл, и Ивэй отдернула руки от его плеча, тихо пискнув извинения. Ее напугало такое поведение обычно спокойного и тихого ребенка. Бинт все время сползал, Куд ревел в голос, отчего закладывало уши, а Джонатан беспомощно махал огромными руками над его головой, боясь прикоснуться, но желая помочь.

А снаружи прогремел гром. Где-то далеко-далеко, и никто не услышал. Только Куд уловил какой-то шум, но тут же позабыл о нем. На небе сгущались тучи. Надвигался шторм.

— Ну? — спросила Ивэй, отставляя в сторону кружку с молоком. — Легче? — она потрепала Куда по волосам и еще раз поднесла молоко к его губам, но он замотал головой, отказываясь. Потом кивнул, отвечая на вопрос, и оглянулся. Он чувствовал себя разбитым и ужасно уставшим. А еще чего-то явно не хватало. Чего-то, что он упустил, пока орал от боли и страха.

— Молодец. А тебе иди и извинись перед Ниной, — голос Ивэй стал жестким. Как всегда, когда она была недовольна поведением детей. Раз она заговорила таким голосом, извинений теперь точно не избежать.

— Не хочу, — мальчик тут же нахмурился и сгорбился, пряча нос в коленках. Он задел ухом перебинтованное плечо и зашипел от боли. Нина так сильно ткнула его прямо в мозоль, а он должен извиняться? Пусть сама извиняется!

— Хочешь. Она же девочка.

— Неправда! — вскинулся Куд. — Вот это неправда! Мы с ней… — он резко замолчал, когда Ивэй дала ему звонкий подзатыльник.

— Не спорь. Ты ее обидел, так что не упрямься и иди!

Женщина жестко указала на дверь и сузила глаза. Куд понял, что если он помедлит еще хоть секунду, опять получит. И, проглотив рвущееся наружу негодование, слезы и обиду, сполз со стула. Но не успел дойти до двери — его остановил Джонатан. Мужчина положил руку на макушку Куда и кашлянул, заставив Ивэй обратить на себя внимание, и, когда та подняла на него глаза.

— Нины нет, — спокойно и твердо сказал он. Так, что у Ивэй сразу пропали все-все вопросы. Ей вспомнилась дверь, на которую она тогда не обратила внимания. Хлопнувшая от непонятно откуда взявшегося сквозняка… Она метнулась к порогу.

— Черт подери! Обуви нет! — она всплеснула руками, схватила телефон и распахнула дверь. В домик ворвался холод, смешанный с запахом свежести. Снаружи вовсю бушевал ураган. Волны угрожающе поднимались выше человеческого роста и остервенело обрушивали на песок белесую пену, чтобы потом снова проглотить ее. Косые струи разрезали воздух и впивались в порог, словно копья. А по коже — будто кислотой, только ожогов не хватало. Ивэй поежилась. На небе сверкнула молния.