Соль и сирень (СИ) - Солнцева Анастасия

Створка покачивалась и поскрипывала на ветру, гоняя по дому неприятные струи холодного, вызывающего дрожь воздуха. Но ни рядом с ней, ни за ней никого не было. Выглянув на улицу, я увидела лишь скупую тьму вокруг и, быстренько захлопнув дверь, вернулась обратно в дом.

В неприятно пустой дом.

Ощущение чего-то неправильного не проходило, донимая с каждой минутой все сильнее. Я уже решила вернуться в постель и, не смыкая глаз, дождаться рассвета в ворохе одеял и подушек, имитирующих хотя бы минимальную безопасность, как до слуха донесся какой-то звук.

Он был слабым, с трудом уловимым и напоминал шипение радиопомех. Так, словно кто-то пытался настроить старый транзисторный приемник. Откуда в этой реальности, где коты разговаривают, а женщины носят воду в коромысле мог взяться приемник, об особенностях работы которого мне было известно лишь потому, что мой отец когда-то коллекционировал по его словам винтажную, а по моему мнению просто старую технику, я понятия не имела.

Тряхнув головой, вновь прислушалась. Звук не пропал.

Крепко закрыла уши и даже зажмурилась. Открыла — шипение продолжалось. Единственное, что изменилось — оно нарастало. Становилось громче, сильнее, яростнее, злее. Теперь в этом шипении мне слышалось что-то мистическое, что-то, что вызывало слабость в коленках. По идее, такой трусихе как я следовало бы усесться в уголке и, ничего не трогая, дождаться хозяйку. Но любопытство вдруг оказалось сильнее страха. А потому я двинулась на звук.

Он шел из-за той неприметной двери, про которую Милена накануне вечером, расправляя перед кроватью ширму, сказала мне даже близко к ней не приближаться. Дверь эта находилась в самом дальнем углу дома, практически сливаясь со стеной и выглядя прозаичнее входа в кладовую. И все время, что я пробыла в Межмирье, она оставалась закрытой, ни разу туда никто не заходил и оттуда никто не выходил. Наверняка, мне стоило послушать Милену и никуда не лезть, но меня словно канатом потащило именно к указанной двери. Взявшись за ручку, выполненную в виде изогнутой и расправившей капюшон кобры, я потянула её на себя, и створка легко поддалась. Раздался тихий, едва слышимый скрип и моему взгляду предстало нечто, совершенно неожиданное.

Широкая городская улица, погруженная в ночное безмолвие.

Расставленные по бокам от проезжей части редкие фонари с трудом рассеивали темноту просачивающимся сквозь толстые стекла в металлических светильниках мутным желтым светом. По правую и по левую стороны от мощенной камнем дороги высились четырёхэтажные кирпичные дома, глядящие на мир маленькими узкими прямоугольными окнами, расположенными едва ли не через каждые полметра. Дополняли их железные балконы, выстроенные в несколько вертикальных рядов и соединенные между собой пожарными лестницами, выведенными тут же, на фасад. Последний пролет лестницы заканчивался высоко над землей и, в случае возникновения необходимости воспользоваться запасным выходом, предполагал наличие определенных акробатических навыков.

Пока я рассматривала местную архитектуру, в которой угадывался свойственный американским городам начала XX века стиль арт-деко и которая выглядела весьма экзотично с учетом того, что сама я оставалась стоять на пороге лесного домика колдуньи с трехсотлетним питомцем, послышался шум железной дороги. Откуда-то сбоку, тяжело и со свистом, приближался поезд по загудевшим от напряжения рельсам.

— Мира, — вдруг простонали совсем близко. И в этом стоне я узнала характерное протяжное «мрррр». Так моё имя произносил только один…

Один кот.

— Сократ! — вскрикнула я, поняв, что то маленькое темное пятно под ближайшим к порогу фонарем, было совсем не лужей, как мне сперва показалось.

Пробежав несколько метров, я рухнула на колени рядом с лежащим на боку котом. И сразу стало понятно — Сократ ранен. Кот дышал тяжело и рвано. Шерсть на пушистом боку была измазана кровью. В нескольких местах отчетливо просматривались куски вспоротой кожи. Рана выглядело жутко и навевала мысли о том, что жить болтливому созданию осталось недолго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сократ, — мои руки невольно потянулись к его ране, но я тут же отдернула их, побоявшись сделать еще хуже. — Сократ, миленький, ты только не умирай, ладно? Пожалуйста, не умирай!

— Помоги, — с трудом выдохнул кот.

— Что мне делать? — тут же отреагировала я с нотками зарождающегося отчаяния в голосе.

— Надо… вернуться… в дом…, - едва слышно и с перерывами, во время которых он со свистом выдыхал, проговорил Сократ.

— Мне придется взять тебя на руки, — предупредила я. — Будет больно, потому что я не знаю, сломано ли у тебя что-то. Ты выдержишь?

— Да… быстрее, — практически шепотом взмолился кот. — Надо… уходить… пока… он… не… вернулся.

А дальше, кажется, он потерял сознание.

Я не стала пытаться спрашивать, кто такой «он», а также куда, откуда и зачем этот «он» должен вернуться, вместо этого начав действовать.

Я стянула с плеч одеяло и быстро сложила его в несколько раз, пока не получилась примитивная имитация носилок. Затем аккуратно, стараясь причинять коту как можно меньше боли, просунула руки под пушистое тельце и переложила на одеяло. Едва только мои руки коснулись его тела, как Сократ сквозь зубы застонал.

— Прости, — извиняющимся тоном тут же начала приговаривать я, вцепилась в одело с двух сторон и, стараясь не трясти, поднялась на ноги, одновременно поднимая раненное животное. Не оглядываясь по сторонам, поспешила обратно в дом.

Мне оставалось сделать последний шаг, как за спиной что-то отчетливо взвизгнуло, словно кто-то с силой крутанул виниловую пластинку в проигрывателе. Затем раздался едва слышимый свист, разрезавший тишину погруженной в сон городской улицы, и тут же мне в ногу воткнулось что-то острое.

Вскрикнув от неожиданности, я рухнула на колени, выронив носилки с котом.

— Мира, — охнул Сократ.

Я же, схватившись за лодыжку и сцепив с силой зубы, чтобы не заорать от боли, оглянулась назад. Там, в начале улицы, в ореоле огненных снопов, сверкающих всеми оттенками багрового, стояла высокая темная фигура. Её лицо скрадывала тьма, но по стати и широте плеч, становилось очевидным, что это мужчина.

— Мира, — продолжал стонать у моих ног кот. Ощущая, как под зажимающими рану пальцами растекается что-то теплое, я с трудом оторвала взгляд от незнакомца, начавшего выводить руками какие-то символы в воздухе, и повернулась к Сократу. — В дом, быстро!

Он попытался подняться, но тут же рухнул обратно. Все еще оглушенная болью и действуя исключительно на инстинктах, я бросилась к коту, подхватила пушистое тельце одной рукой и с резвостью, достойной лучшего применения, перепрыгнула через порог, одновременно захлопывая за собой дверь. И, кажется, успела вовремя, потому что с той стороны что-то ударило, втыкаясь в створку. Сильно и мощно, так, что содрогнулась не только дверь, но по ощущениям — и весь дом содрогнулся.

А у меня на глазах начала оживать железная змея, исполнявшая роль ручки.

Полыхнув золотом, волшебное пресмыкающееся издало громкое, угрожающее шипение, выпрямилось и широко раскрыло клыкастую пасть, словно готовясь к атаке. Ощущая, как боль от раненной конечности, на которую я еще и приземлилась при неаккуратном прыжке через порог, ползет вверх, разливаясь по всему телу, в голове мелькнула мысль, что вот сейчас мне и придет конец. Нападение кобры, пусть и той, которая только что была куском металла, украшающим дверь, это не то, что можно легко пережить.

— Мира! — надрывно завопил Сократ. — Лови!

И по полу прокатилось что-то круглое и тяжелое.

Кольцо.

— Надень его! Быстро!

Не задумываясь, я подчинилась приказу и, быстро схватив кольцо, натянула на средний палец левой руки. Короткое мгновение, почему-то показавшееся вечностью, и стремительно рванувшая к моему горлу змея… застыла в нескольких сантиметрах от неё.

Маленькие испытывающие вертикальные зрачки в окружении плавленого серебра уставились в мои, внимательно и изучающе. Я ответила продолжительным изумленно-испуганным взглядом, не решаясь не то, что пошевелиться, но даже вздохнуть.