Я в игре (СИ) - Сергеева Елена Владимировна

               Пожимает плечами, как будто ей вдруг стало это безразлично, и язвительно бросает:

               – Только не забудь ничего. Ты должен быть сам заинтересован, чтобы договор сделали вовремя и без нареканий.

               Усмехаюсь:

               – Думаешь, не справлюсь?!

               – То, что я думаю, тебя мало волнует. Ты же не слышишь меня – что нам не стоит лишний раз встречаться!

               Она продолжает ломать комедию, а я – провоцировать ее.

               – Боишься, что сразу сдашься и признаешься, что хочешь все попробовать сначала?!

               – Не дождешься! – вскидывает глаза и опаляет меня огнем эмоций. – Просто нам будет... сложно.

               – Почему?! Ты же ничего не испытываешь ко мне?!

               Вскакивает со стула и сердито вопит:

               – Кречетов, иди уже отсюда! Ты меня отвлекаешь от работы!

               Улыбаюсь, смотря в ее сумасшедше блестящие глаза, и сползаю взглядом вниз, на вздымающуюся от переполняющих эмоций грудь, скромно выглядывающую из-за выреза шелковой блузки. Сразу непрошено появляются непристойные картинки из прошлого. Как же я соскучился по своей горячей девочке! Аж зубы сводит. Возвращаю взгляд наверх и вижу в ее темных зрачках: мы разделили похожие воспоминания. Эх, Вика, и долго ты будешь отрицать, что наше безумие не в прошлом?! Нас даже взгляды и мысли сводят с ума.

               – До завтра! – произношу ей и иду к двери, но, закрыв ее, торможу в коридоре с ощущением: я оставил там, в кабинете, что-то важное. Понимаю, не что-то, а кого-то – Вику. Хочется вернуться и переиграть произошедшую сцену, не прячась под язвительными фразами, а начистоту, откровенно излить душу. Меня не покидает чувство: мы своими недоразговорами не досказали друг другу самое главное, мы теряем время зря на бессмысленные игры. Разворачиваюсь, открываю дверь, совершенно не думая, какие причины сейчас озвучу ей, объясняя, почему вернулся; но едва делаю шаг, как сталкиваюсь с девушкой. Без слов понятно, что она побежала за мной, и я не могу сдержать радостную улыбку. От близости ее тела, от запаха, в котором я растворяюсь, мне сносит крышу, и я импульсивно кладу руки на ее талию и притягиваю к себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍               – Ты решила догнать меня, чтобы сказать, что передумала?! – спрашиваю я и, договаривая последнее слово, понимаю: лучше бы я промолчал, поскольку она напрягается, отталкивает и, избегая смотреть в глаза, холодно бросает:

               – Я шла к Игорю.

               Пытаюсь найти признаки того, что Вика снова трусливо обманывает меня, но ничего не понимаю на ее застывшем, словно маска, лице.

               – Пропусти! – шипит она и, пока я в растерянности стою как истукан, отталкивает и практически убегает, как будто за ней гонятся черти.

 Глава 5.1

***************

               Захожу в кабинет Вики. Ее еще нет, и я, воспользовавшись случаем, осматриваюсь. Обычное безликое офисное помещение; хотя нет – на столе есть пара деталей, которые сдают, что хозяйка – женщина: складное зеркальце, подставка под телефон со стразами… 

               Она врывается в помещение буквально следом. Смотрю на часы – четыре минуты одиннадцатого – и перевожу взгляд на нее. Девушка явно не желала опоздать и точно не в духе. На ней не строгая юбка-карандаш и шелковая блузка, как в прошлый раз, а фисташковое платье – вроде бы, и простое, но удивительным образом подчеркивающее, что талия у нее очень тонкая, бедра округлые, ноги бесконечно длинные, а вырез на груди не вызывающий, а манящий. Надеюсь, она так преобразилась именно для меня.

               Мы врезаемся взглядами, словно два скоростных болида, до скрежета и разбитых фар, и несколько секунд молча оцениваем степень повреждения, пока я первый не прерываю тишину, возникшую после нашего виртуального ДТП.

               – Красивая!

               Делает вид, что не слышит комплимент, но я продолжаю пытаться вытащить ее из нацепленного панциря. Я хочу снова увидеть ее настоящую, пусть таким, не слишком приятным способом – при помощи выдергивания из нее отрицательных эмоций.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

               – Ты в нем очень сексуальная...

               Вижу – одновременно смущается и сердится, и, скорее всего, не только на меня за мою провокацию, но и на себя – за то, что поддается.

               Отворачивается, чтобы я не заметил этого, но я подмечаю все! Каждую мельчайшую деталь. Я и так надолго лишил себя возможности видеть ее, поэтому сейчас кайфую от всего, что с ней связано.

               – Все принес?

               – Давай еще раз проверим.

               Ей не очень нравится эта идея, но приходится послушно достать список, взять бумаги из моих рук и начать снова сличать каждый пункт.

               Когда сверка подходит к концу и донесенные документы соответствуют необходимым, я нависаю над ней и делаю вид, что пробегаюсь глазами по проставленным галочкам, а на самом деле наслаждаюсь близостью ее тела, запахом распущенных волос. Тут же замечаю, что Вика замирает и замолкает, не договорив фразу.

               – В чем дело?

               – Не виси надо мной! – звучит тихо и хрипло.

               – А что такое?!

               Строить из себя идиота уже входит у меня в привычку.

               – А ты не понимаешь?!

               Ох, как она злится! Вот бы эту энергию и в другое, более приятное русло. Стоп! Не стоит сейчас об этом. Мне и так тяжело держать себя в руках рядом с ней и не выходить за рамки дозволенного.

               Делаю удивленное лицо – «нет».

               Она хочет отодвинуть стул, но я мешаю задуманному маневру – стою за его спинкой.

               Приподнимается, пытаясь встать, но я не отодвигаюсь и не убираю руки со стола, взявшие ее в плен, и, по сути, девушка лишь еще больше приближается ко мне, и я нахально утыкаюсь носом в ее затылок. Дергается, плюхается обратно и вопит:

               – Что ты себе позволяешь?!

               Растягиваю губы в ухмылке и собираюсь сказать, что ничего особенного, но замираю. Она специально оставляет улики, которые не говорят, а кричат мне: «Борись за меня!». На столе рядом с безликими канцтоварами, сложенными аккуратно в ряд, лежит моя ручка. Почему именно моя? Потому что это не простое пишущее средство – это раритетная металлическая шариковая ручка с гравировкой «Олимпиада-80», которую я отдал Вике, чтобы она не боялась и благополучно сдала госы, поскольку ручка счастливая еще со времен юности моего отца; но так получилось, что девушка не вернула ее.

               Тянусь, беру в руки серебристый корпус и вижу, как Вика замирает.

               – Я думал, ты давно выкинула ее.

               Мне сложно узнать мой надломленный голос.

               – Как я могла выкинуть ее, если она принадлежала твоему отцу, – тихо бормочет девушка, снова пойманная с поличным.

               Машинально кладу ее в карман и направляюсь к двери. Сейчас мне надо выйти, хотя бы прогуляться до кулера, стоящего в коридоре, попить и прийти в чувство. Все, что связано с родителями, всегда больно режет по сердцу, даже спустя столько времени. Наверно, я был не готов к их смерти. Хотя разве можно быть готовым к этому?!

               Минут через пятнадцать я уже почти прежний и, подходя к ее полуоткрытой двери, берусь за ручку и слышу:

               – Давай не здесь!

               – Но, малыш…

               – И называй меня по имени!

               – Я соскучился.

               Бесцеремонно распахиваю дверь, готовый увидеть непотребную для себя картину, лишь бы помешать тому, чем они занимаются сейчас наедине, но, вторгшись в помещение, вижу их на пионерском расстоянии друг от друга и удивляюсь еще больше, чем если бы застал их полураздетыми.