Кодекс Охотника. Книга XIX (СИ) - Винокуров Юрий

Годарт улыбнулся и тут же посерьёзнел — этот парень вызывал в нём какие-то странные чувства. По-хорошему, они сейчас шли, чтобы показать ему его новые покои. Юноша без предупреждения и, главное, без разрешения Генри остановился и сейчас блымал глазами, оглядываясь вокруг. Обычно, у Генри это вызвало бы раздражение от того, что задуманное идёт не по его плану. Но глядя на восторженное лицо юнца… Генри просто не мог злиться. Он развернулся и подошёл к парню.

— Очень красиво, дедушка Генри! Прекрасная работа! — махнул рукой Ларик на статую. — А кто это?

И снова непривычные чувства. Генри почувствовал, что парень говорит искренне, а он настолько устал от окружения лизоблюдов и попрошаек, которые под видом лести пытались протолкнуть какие-то собственные интересы, что искренность парня реально его обезоружила.

— Это Генри Годарт — основатель рода Годартов, предводитель объединённой Европы, — Годарт нахмурился. — Это было очень-очень давно. После этого много что произошло. Род Годартов почти позабыли, но я заставил о нём вспомнить.

Генри не сдержал саркастической улыбки. Он не мог признаться даже самому себе, но Железный Годарт, огнём и мечом восстановивший честь имени и Рода, действительно гордился этим, хоть никому и не признавался. Но рядом с этим пареньком эти чувства заходили как-то легко и свободно.

— Вас, дедушка, назвали в честь него? — заинтересованно спросил Ларик.

— Нет, назвали меня Фрицем. Имя Генри я взял уже в осознанном возрасте. И да, взял в честь него. В то время, когда я переименовался в Генри, то вся собственность моего Рода включала одну свиноферму и два десятка дворов крестьян в самой глуши Пруссии. Я был нищим наемником. А этот гордый замок с моим знаменитым предком был в руках…

Тут Генри сбился.

— В общем, в чужих руках был.

— И они тебе просто отдали этот замок? — продолжал расспрашивать Ларик. Видно было, что ему действительно интересно.

— Ну, не то, чтобы отдали…

На этот раз Генри почувствовал смущение, глянув на запад, где за крепостной стеной находилось городское кладбище. Примерно там лежали под забором останки тех, кто «отдали», а если быть точным — не очень хотели возвращать Генри его законную собственность. Но это «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», как говорил один из восточных классиков.

— Правильно вы поступили, дедушка, — серьёзно кивнул Ларик. — Своё нужно всегда возвращать. Отец мне постоянно об этом говорит.

И снова Генри не сдержал улыбку, в очередной раз радуясь за чуть было не потерянного сына.

— Ну что, пойдём внутрь, парень, там приготовили нам обед.

— С лимонами? — уточнил Ларик.

— Обязательно с лимонами, — рассмеялся уже во весь голос Годарт. — Но если лимонов не будет, я прикажу поваров повесить на воротах.

— Не-е-ет… — в глазах у Ларика появился ужас. — Не надо вешать поваров за такое, я обойдусь без лимонов, ничего страшного.

— Да это была всего лишь шутка, Ларик.

— Шутка? — тут уж Илларион задумался. — А… наверное. Извините, дедушка, я не всегда понимаю шутки, хотя отец тоже часто шутит, как и вы.

— Пойдём, посмотрим на твои лимоны. И ладно, я обещаю не вешать поваров. Мы просто с тобой сходим на рынок и купим такие лимоны, как ты захочешь.

— Правда-правда? — восхитился Ларик.

— Правда-правда, — кивнул Генри и пошёл внутрь. — А тебе для ужина надо ещё переодеться.

— Зачем? — удивился Илларион. — Это отличная одежда, удобная и мягкая. Мне она подходит.

— Но она не подходит к твоему званию и положению, — покачал головой Генри.

— Серьёзно? — опять на секунду задумался Ларик. — Но отец сказал, слушай сначала себя, а потом тебя. Я выслушал нас обоих и принял решение не менять одежду. Мне нравится эта.

Годарт на секунду нахмурился, рефлекторно поняв, что великому Годарту сейчас перечат. И опять, чёрт возьми, в который уже раз поймал себя на том, что он не злится, а просто удивляется.

— Ну раз так, то оставайся. Но руки-то мыть будем?

— Руки? — снова задумался Ларик и глубокомысленно кивнул. — Руки будем. Анна говорит, что это гигиена и это важно.

— Хорошо, тогда пошли.

Когда они помылись с дороги, Генри также решил, чтобы не смущать Илариона, не переодеваться. Лишь скинул броню и зашёл в комбинезоне в большую обеденную залу, где за столом уже собралась вся его многочисленная семья.

— Приветствую вас, наш господин!

Все жёны привстали из-за стола и присели в неглубоком поклоне. Дети также почтительно поприветствовали родителя.

— Пойдём, парень, — слегка подтолкнул он Иллариона и прошёл во главу стола, кивнув на пустующее справа кресло почётного гостя. Обычно в нём располагались исключительно правители окружающих государств. Пару раз там сидел даже римский Император, который периодически гостил с одной целью — одолжить денег. Ну, и сам русский Император Михаил один раз прибыл в Пруссию, чтобы подписать перемирие в те далёкие времена.

— Ты посадишь этого оборванца на почетное место? — конечно же, Карл не выдержал. Он сейчас находился по левую руку на месте наследника и был одет с иголочки в парадный военный мундир. На левой стороне у него даже были отличительные значки. Большинство из них выданы сопредельными государствами в качестве политической инициативы. Но пару приметных значков он заслужил лично. Каким бы он ни был человеком, но он был сыном Годарта, и учили воинскому делу его основательно. Поэтому, как Одарённый и боец, он был весьма неплох.

— Ах да, познакомьтесь! — кивнул Годарт, как будто кое-что забыл.

Карл сидел на стуле и даже не пытался поднять задницу, при том, что по регламенту он должен был подойти к почётному гостю. А вот Ларика это нимало не смущало. Он тут же подбежал к Карлу, протягивая тому руку. Наследник Годарта презрительно посмотрел на неё, как будто ему предлагали что-то грязное и неприличное, но громкое «Гхм!» Годарта сыграло свою роль, и он с кривой ухмылкой пожал руку Иллариона, всё так же не поднимая свой зад с кресла.

— Меня зовут Илларион, — радостно оповестил Ларик.

— Я Карл Фридрих Шопенгауэр, наследник княжества Пруссии…

Ещё один «Гхм!!!» прервал монолог Карла. Что-что, а отца он уважал, и даже боялся.

А вот дальше случилось невероятное.

— А-А-А-А-А-А!!! — вдруг раздался под сводами древнего замка громкий визгливый крик.

Следом закричали дети. Жёны Годарта повскакивали, хватая маленьких детей на руки. Сам Годарт положил руку на эфес своего родового меча, стараясь понять, что случилось. Это истошно верещал Карл, а от Иллариона начала распространяться странная аура. От него повеяло одновременно сумасшедшей силой, а ещё Адским Котлом и обещанием вечных мук для всех тех Душ, которые встанут у него на пути.

— Илларион!!! — кем-кем, а трусом Годарт никогда не был.

Он едва удержался от того, чтобы вытащить меч. Вместо этого он положил свою руку Ларику на плечо, привлекая его внимание. Острая боль пронзила всё тело Железного Князя. У него перед глазами за считанные мгновения пронеслись страшные картины великих битв, в которых ангелы сражались с демонами, и сами боги сошлись в схватке, и от их мощи трескалось и стонало само Мироздание…

Всё это продолжалось считанное мгновение и в один момент схлынуло, исчезнув, как будто и не бывало. Годарт удивлённо моргнул и осмотрелся. Прямо перед ним в кресле скрючился и стонал Карл, нянча свою руку, как будто с ней что-то случилось, хотя мгновенный осмотр показал, что на руке нет никаких видимых повреждений. Но больше всего его поразил Илларион.

Он бессильно опустил руки, и из его больших глаз покатились слезы.

— Простите, простите, простите… Дедушка, прости! Я не специально… — Ларик быстро бормотал, еле разборчиво. Но теперь вместо силы от него шла огромная волна раскаяния. — Карл желает смерти моему отцу, а ещё он желает смерти вам… Простите, я должен защищать отца и деда, но отец сказал сдерживать себя и ничего не предпринимать… Простите меня, пожалуйста, дедушка, я не хотел причинять ему боль… Простите…