Спокойных дней не будет. Книга II. Все, что захочешь - Виктория Ближевская

– Твое счастье. А ты где живешь?

– В районе Кропоткинской, – уклонилась от прямого ответа она.

– Ого! Кстати, я все забываю спросить. Кто твой муж?

– Хирург-кардиолог.

– Серьезно? – Его изумление было неподдельным. – Сколько же зарабатывают в наше время доктора?

Он хотел спросить не столько о деньгах, сколько о самом муже, из-за чьего незримого присутствия, как он подозревал, их отношения не перешли служебных рамок. Но получилось о деньгах, и как-то очень уж меркантильно.

– Не знаю. – Она тоже заметила его странный интерес к материальной стороне ее жизни, но не стала заострять на этом внимание. – Не слишком много, я думаю. Хорошие машины – это заслуга моего брата. Как, впрочем, и все в моей жизни.

– Он у тебя директор автосалона?

– Нет, совсем нет, – рассмеялась Соня, представив Илью среди блестящих кузовов или упаковок с запчастями, и ничего не разъяснила заинтригованному собеседнику. – Он богатый человек, вот и все.

– Ты говоришь о нем, как о каком-то мафиози.

Соня многозначительно промолчала и прибавила скорость, чтобы проскочить светофор.

Илья неустанно подчеркивал их клановость. Интересы семьи были важным аргументом в любом споре. Даже теперь, когда дети стали самостоятельными и редко навещали родителей, он требовал от них подчинения семейному благу, как военачальник требует от солдат неукоснительной дисциплины и наглухо застегнутых воротничков. Меньше всех, как ни странно, повезло Марине. Он выбрал для нее специальность, университет, работу и требовал от нее упорядоченных отношений с мужчинами в рамках определенного социального круга. Левушку он пристроил к собственному бизнесу, надеясь в будущем опираться на сына, как на своего преемника. Времени на развлечения под пристальным вниманием отца у того оставалось до смешного мало. Зато Соне на фоне других детей несказанно «повезло». Ее просто выдали замуж и почти освободили от своей опеки. В интересах семьи, разумеется.

Размышляя о родственниках, Соня молчала, кивком головы соглашаясь с комментариями пассажира относительно выбора дороги или нужного поворота. Чтобы не мешать ее мыслям, мужчина устроился удобнее в мягком кресле под тихую музыку и предался упоительным мечтам о недостижимой жизни, в которой он тоже мог бы не считать денег и ездить в шикарной колеснице последней модели. Спохватившись слишком поздно, он едва успел направить Соню в нужный поворот. Она молча вывернула руль, и машина под прямым углом влетела во двор и остановилась, не доехав пару метров до трансформаторной будки.

– Извини, я задумался, – выдохнул он, упираясь рукой в переднюю панель.

– Ты не ударился?

Они посмотрели друг на друга, как два человека, вернувшиеся из путешествий по экзотическим странам и неожиданно столкнувшиеся у входа в булочную на углу родной улицы.

– Спасибо, что подвезла.

– Ты живешь в этой ужасной будке? – притворно удивилась она, чтобы разрядить обстановку.

– Вон там.

Он указал куда-то ей за спину, не склонный разделить ее нарочитую веселость, но Соня даже не обернулась.

– Сегодня был хороший вечер. Я волновалась, как все пройдет.

Александр Васильевич положил руку на спинку ее сиденья, и она метнулась к ней испуганным взглядом.

– Если бы я там, наверху, тебя поцеловал, ты бы меня ударила?

– Нет, – подумав, со всей серьезностью ответила она.

– Надо же! – Казалось, он был разочарован. – А я-то был уверен, что да! А насчет увольнения?

– Тоже нет.

– Но ты сказала…

– Это первое, что пришло в голову.

Он с неодобрением посмотрел на нее.

– Но тогда в чем смысл? Я ведь могу это сделать в любое другое время.

– Смысл в том, что главное – выбрать удачный момент. Время было упущено, и желание тоже.

– Вот тут ты ошибаешься. Я считаю, что и сейчас подходящий момент. Разве нет?

И, решив не дожидаться возражений, он притянул ее голову и поцеловал. Ничего необычного не случилось, мир не закружился в ярких огнях, щеку не обожгла пощечина. Соня не стала отталкивать его, изображать оскорбленную невинность, но и на поцелуй не ответила. Когда он отодвинулся, опасаясь следующей за растерянностью реакции, она поправила волосы и провела пальцами по нижней губе, словно стирала след от поцелуя.

– Пожалуй, теперь я должна тебе кое-что рассказать. – Она вздохнула, продолжая рассматривать граффити на трансформаторной будке, и ее пассажир тоже посмотрел сквозь лобовое стекло, избегая встречаться с ней глазами. – Дело в том, что однажды, уже будучи замужем, я поддалась искушению и тоже завела роман. – Она осеклась, пару секунд размышляя, стоит ли открывать ему эту историю вместе с поучительным итогом или ограничиться короткой версией. – Правда, не служебный, но это не важно.

– И что же случилось? Любовь плохо закончилась?

Слово «любовь» неприятно поразило ее слух, но возражать или, тем более, объяснять, как все было в действительности, она не считала нужным.

– Связь была очень короткой, но ее последствия мы ощущаем на себе уже который год. И я не собираюсь повторять эту ошибку.

– Никто не может знать, когда нас ждет ошибка, а когда – судьба.

В его покровительственном тоне ей послышалась ирония мужчины, подтрунивающего над женской способностью рассуждать о высоких материях.

– Если бы что-то было судьбой, я бы почувствовала, – сухо заметила она и сжала пальцы на руле.

– Такие вещи определяются эмпирически, – преувеличенно серьезно сообщил он и повернулся на недовольный смешок. – Ты сердишься?

– Нет. – Она покопалась в собственных ощущениях всего долю секунды. – Но я все равно попрошу тебя больше не пытаться.

– Соня, я не могу дать такого обещания. – Он хотел улыбнуться и превратить неловкость в шутку. – А если бы и дал, то что помешало бы мне его нарушить?

– Не надо обещаний, мы же не в суде. Просто тебе придется уважать мои чувства и желания, если ты хочешь со мной общаться.

– Знаешь, тебя это, наверное, позабавит. – Он потер переносицу и сцепил руки в замок. – Никогда еще мне не отказывали так элегантно. И самое смешное, что у меня даже нет оснований считать себя разочарованным или обиженным.

Это не могло быть правдой, потому что он, как и положено в данных обстоятельствах, считал себя и разочарованным, и обиженным ее упорным нежеланием ответить на его пробуждающийся интерес. Но что еще он мог сказать ей, когда ее глаза лучше рук удерживали его на безопасном расстоянии.

– Давай просто забудем то, чему быть не следовало.

– Чем больше мы говорим о тебе и о том, что ничего не было, тем труднее мне будет забыть этот вечер, – словно задавшись целью ее позлить, возразил он.

– Тогда не будем говорить об этом вовсе. – Она не попалась на провокацию, вызвав у него новый приступ разочарования. – Иди домой. Тебя уже ждут, да и я задержалась дольше, чем обещала.

Соня выразительно взялась за руль, словно предлагала ему поторопиться, чтобы не пришлось прыгать на ходу.

– Дай мне свой номер, – потребовал он.

– Зачем?

– Хочу узнать, как ты добралась. Я перезвоню через полчаса.

– Не стоит беспокоиться.

– Это мне решать, стоит или нет.

Диалог вдруг стал сухим и отстраненным, как у начальника и подчиненного на грани конфликта. Однако она сдалась без боя.

– Куда его написать?

– Вот сюда.

Он протянул ей открытую ладонь, словно показывал, что камня в ней нет. Соня бережно придержала его пальцы и написала семь цифр под линией судьбы. Александр Васильевич, помедлив, захлопнул ладонь и слегка потряс ею возле уха, словно поймал мотылька и прислушивался к его шуршанию.

– У тебя есть полчаса до звонка. Успеешь?

– Ложись-ка ты лучше спать, – усмехнулась Соня.

Он выбрался из машины и наклонился к опущенному стеклу. Пространство салона словно развернулось, наполняясь новыми деталями. Кремовый плащ, брошенный небрежной рукой назад. Мерцающий зеленый огонек мобильного телефона возле лобового стекла. Светлая перчатка, соскользнувшая на пол, и другая, тянущаяся помочь своей подруге. Блики подсветки на белой коже сидений. Контрастные и зыбкие кружевные тени в вырезе платья, как причудливое колье. Отчужденное Сонино лицо. Чужой мир, обычно спрятанный от посторонних за стеной тонировки. Он захотел вернуться внутрь и забрать назад все легковесные слова, сказанные сегодняшним вечером, но она повернула голову и в нетерпении спросила:

– Что-то еще?

Директор по персоналу запаниковал, выбирая между определенностью желания и недосказанностью поцелуя.

– И все-таки у служебных романов есть свои положительные моменты.

– У супружеской верности тоже есть бесспорные преимущества, – фыркнула она и свернулась, как ежик, выставив навстречу агрессору все свои иглы.