Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917) - Александр Кузнецов

Все четыре типа медалей выполнены одним и тем же неизвестным мастером, резавшим портреты на рублёвых монетах с 1720 по 1722 год. Они помечены (под нижней плечевой ленточкой) монограммным клеймом «К». Оборотные стороны медалей принадлежат, по-видимому, резцу того же мастера, за что говорит «единый стиль рельефа рисунков»; «а на наиболее крупной гренгамской медали полностью совпадает начертание букв лицевой и оборотной сторон с выделяющимися из строки более крупными „О“ и „С“».[89]

В память Ништадтского мира. 1721 г.

Английская эскадра Норриса воочию видела, как петровский галерный флот громил шведскую эскадру. Убедившись в бесплодности попыток вытеснить Россию с берегов Балтийского моря, Англия потеряла интерес к этой войне. Истощённая Швеция, лишившись поддержки союзницы, вынуждена была уступить требованиям Петра.

30 августа 1721 года в городе Ништадте (в Финляндии) был подписан мирный договор на выгодных для России условиях. Весь Финский залив от Выборга до Риги, а также прилегающие к его побережью земли были закреплены за Россией на «вечное владение и… собственность…»[90]

Так завершилась многолетняя борьба Петра I за Балтийское море. Он называл её «трёхвременной школой», имея в виду войну, продолжавшуюся двадцать один год — «все ученики науки и в семь лет оканчивают, обыкновенно, но наша школа троекратное время была, однакож, слава богу, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно».[91]

Современник тех событий французский посол Кампредон отмечает, что в Петре проявился «великолепный гений, подкрепляемый зрелыми размышлениями ясного проникновенного рассудка, чудодейственной памятью и храбростью». Они-то и сделали его «величайшим обладателем земель во всей Европе и самым могущественным государем Севера… Россия, едва известная некогда по имени, теперь сделалась предметом внимания большинства держав Европы, которые ищут её дружбы, или боясь её враждебного отношения к их интересам или надеясь на выгодные от союза с ней».[92]

Заключение мира было торжественно отпраздновано пирами, маскарадами, фейерверками сначала в новой приморской столице — «Питербурхе», а затем в Москве. Во время праздничного карнавала помощники Петра говорили: «Мы из небытия в бытие произведены и в общество политических народов присовокуплены».[93]

Члены сената и синода в дни торжеств ратовали за то, чтобы «он позволил привести всероссийское государство и народ в такую славу через единое своё руковождение».

С этого времени была установлена следующая форма его титула: «Божей милостью, мы Пётр I, император и самодержец Всероссийский».

Если бы можно было перенестись в ту далёкую эпоху, то мы увидели бы, как Пётр праздновал заключение долгожданного мира:

«Радостные возгласы: „Виват! Виват! Пётр Великий!“ „Виват! отец Отечества!“ — заглушались громом орудийных залпов, салютами тридцати трёх полков.

Праздник победы превратился в невиданное народное гулянье. Сотни петербуржцев толпились возле двух фонтанов, из которых непрерывной рекой текло белое и красное вино.

Для знатных гостей в сенате был сервирован обед на тысячу персон.

Вечером скованная гранитными берегами Нева отражала разноцветные фантастические созвездия потешных огней. Несколько дней продолжалось весёлое… и шумное празднество. Неутомимый на хитрые выдумки Пётр затеял диковинный маскарад с участием самого князя-папы и всего „всепьянейшего собора“.

Празднование победы над шведами перенеслось в Москву. Те же балы и фейерверки шумно ворвались в патриархальную жизнь древней русской столицы. Грандиозное маскарадное шествие возвестило начало двухнедельного народного торжества.

По заснеженным улицам Москвы, нарушая тишину морозного дня музыкой и песнями, скрипя полозьями, извивался пёстрой, разноцветной лентой санный поезд, возглавляемый сидящим на колеснице Бахусом. За ним ехали запряжённые медведями, собаками и свиньями разукрашенные сани.

Всешутейший патриарх с высоты своего огромного трона благословлял стоявших по обе стороны дороги хохочущих зрителей. По бокам его ехали верхами на оседланных быках в кардинальских мантиях члены „всепьянейшего собора“.

Сам Пётр, счастливый, радостный и озорной, в костюме голландского матроса восседал на палубе помещённого на санях фрегата. За ним ехала Екатерина в костюме фрисляндской крестьянки. Её окружала толпа придворных, вельмож и иностранных послов, изображавших диких африканцев, черкесов, турок, индейцев и китайцев.

Ради оживлённых и шумных балов, ослепительных фейерверков, разгульных кутежей на две недели были забыты все дела и заботы.

Так праздновал свою победу над шведами Пётр…».[94]

Огромное число участников Северной войны было награждено медалями в честь заключения Ништадтского мира. «Большим тиражом чеканилось восемь различных типов» медалей:[95] для солдат и унтер-офицеров — серебряные, диаметром соответственно 41, 44 мм. Для офицеров — золотые разного достоинства в зависимости от чина и заслуг.

Для прославления успехов России (в дар иностранным влиятельным представителям дипломатических кругов и правительств) было выпущено множество памятных медалей с латинскими надписями.

Все медали были оформлены очень торжественно. Они имели сложное по композиции, с элементами аллегории изображение: Ноев ковчег, а над ним летящий голубь мира с масличной ветвью в клюве; вдали видны Петербург и Стокгольм, соединённые радугой. Надпись поясняет значение изображённого: «СОЮЗОМ МИРА СВЯЗУЕМЫ», а под обрезом слова: «ВЪНЕИСТАТЕ ПО ПОТОПЕ СЕВЕРНЫЯ ВОИНЫ 1721».

Реверсы солдатских и памятных медалей заняты пространной надписью, прославляющей Петра, провозглашающей его императором и отцом Отечества. На офицерских медалях вместо этой надписи помещён портрет Петра I, и эта сторона является для них лицевой.

Ништадтская медаль знаменует собой ещё одно важное событие в жизни Российского государства: она впервые была отчеканена из «злата» и «серебра» «домашняго», т. е. добытого в России, что и отмечено в надписи. Сделаны солдатские медали из серебра Нерченских рудников Большого и Малого Култука.[96]

За поход на Баку. 1723 г.

После заключения Ништадтского мира Пётр решил наладить торговые связи с самыми отдалёнными странами. Прежде всего ему необходимо было найти кратчайший путь в Индию, который пролегал через Каспийское море. Для этого Пётр планировал завладеть им и поставить по берегам свои форпосты.

Через пять месяцев после завершения войны со шведами он готовится к Персидскому походу. На Волге и её притоках строит «островские» и «ластовые» суда, весной собирает их в Нижнем Новгороде, а оттуда вместе с прибывшими войсками перегоняет в Астрахань.

Для того чтобы избежать кровопролитной войны, русский царь ещё в июне 1722 года обратился к народам Востока с воззванием, в котором говорилось, что идёт он на берега Каспия с благими намерениями, а не как завоеватель. Эта мера в дальнейшем оправдала себя.

15 июля 1722 года под командованием генерал-адмирала Ф. М. Апраксина вышла из Астрахани целая флотилия судов и уже «23 августа власти Дербента поднесли Петру серебряные ключи от города. Между дисциплинированными русскими войсками и местным населением сложились тёплые отношения. В преданиях народов Кавказа говорится о Петре как о милостивом покровителе. В литературе о деяниях Петра приводится любопытный пример из рукописного сборника, переведённого на русский язык:

„В 1138 году Геджры повелитель России и Казани, Пётр I, да успокоит бог душу его, с победоносным войском, переправясь через Терек и Койсу, вступил во владение Дербента. Жители оного вышли навстречу сего могущественного царя с ключами города и были осчастливлены ласковым словом его“».[97]

Но дальнейший поход на Баку не состоялся. Поднялась буря, и сильнейший шторм погубил все транспортные суда, гружённые провиантом для войск. Однако экспедиция Саймонова к городу Решту на берегу Энзелинского залива провинции Гилянь увенчалась успехом. Сам же Саймонов отправился на реку Куру выбирать место под строительство нового города — будущего главного «торгового центра Восточного Закавказья».

В последующем 1723 году Пётр, на сделанных наскоро судах, забрасывает под Баку десант. На отказ о сдаче русские корабли начали орудийную бомбардировку укреплений «одновременно с сухопутной артиллерией». После такой демонстрации силы властям города было заявлено, что «если дело дойдёт до штурма, то он (генерал-майор Матюшин) сожжёт Баку и никто из жителей не спасётся». 26 июля 1723 года город открыл ворота и был подписан мир с Персией.