Захвачена Братвой - Мари Фокс

и поблагодарить каждого, мои ответы автоматические.

Дядя Джо и Калеб уходят последними, задерживаясь поблизости, словно неуверенные, стоит ли им идти. Дядя Джо смотрит на меня, его глаза полны беспокойства. — Вайолет, ты уверена, что хочешь сейчас остаться одна?

Я киваю, выдавливая из себя легкую улыбку. — Да, дядя Джо. Мне просто нужно немного побыть одной.

Он колеблется, явно растерянный, но в конце концов кивает. — Хорошо, милая. Мы будем там, у машины, если тебе что-нибудь понадобится.

Калеб бросает на меня долгий взгляд, на его лице смесь беспокойства и нежелания. — Я останусь в поле зрения, ладно? Если я тебе понадоблюсь, просто позови.

— Спасибо, — шепчу я, благодарная за их понимание.

Дядя Джо и Калеб идут к машине, оставляя меня одну у могилы. Калеб стоит у машины, не отрывая от меня глаз, молчаливый страж, обеспечивающий мою безопасность. Я поворачиваюсь к могиле отца, и одиночество момента наваливается на меня, словно тяжелое одеяло.

На кладбище теперь тихо, прежний шепот голосов сменился мягким шелестом листьев и далеким криком птиц. Я опускаюсь на колени, провожу пальцами по холодной, свежевскопанной земле. Реальность смерти отца обрушивается на меня со всей силой, и я чувствую, как слезы снова наворачиваются.

— Папа, — шепчу я дрожащим голосом. — Я не знаю, как это сделать без тебя. Ты всегда был рядом, даже когда мы ссорились, даже когда было тяжело. Ты всегда знал, что сказать, что сделать.

Я смахиваю слезу со щеки, горе переполняет меня. — Мне так жаль, что я не слушала, что упрямство встало у меня на пути. Надеюсь, ты знал, как сильно я тебя любила, как много ты для меня значил.

Слезы текут свободно, и я не пытаюсь их остановить. — Мне будет не хватать тебя каждый день. Твоего смеха, твоих советов, даже твоих лекций. Я не знаю, что делать без тебя.

Я кладу руку на надгробие, мои пальцы прослеживают выгравированные буквы его имени. — Я обещаю, что постараюсь быть сильной, чтобы продолжать так, как ты хотел бы. Это так тяжело, папа. Это так чертовски тяжело.

Я всхлипываю, мои плечи сотрясаются от интенсивности моего горя. Мир кажется более пустым, более одиноким без него. Я не знаю, как двигаться дальше, как найти новую норму в жизни, которая была безвозвратно изменена.

За моей спиной я чувствую, как Калеб наблюдает, его присутствие — молчаливое утешение. Он держится на расстоянии, уважая мою потребность в одиночестве, но я знаю, что он рядом, если он мне понадобится. Эта мысль приносит немного утешения, напоминание о том, что я не совсем одинока в этом.

— Прощай, папа, — шепчу я, и мой голос срывается. — Я люблю тебя.

Я остаюсь там еще некоторое время, позволяя слезам течь, позволяя себе почувствовать всю тяжесть моей потери. Боль грубая и глубокая, но я знаю, что каким-то образом мне придется найти способ жить с ней. Чтобы почтить память моего отца, прожив такую жизнь, которую он хотел бы для меня.

Когда я наконец встаю, мои ноги дрожат, а на сердце тяжело. Я бросаю последний взгляд на могилу, затем поворачиваюсь и иду обратно к машине. Калеб выпрямляется, когда я приближаюсь, его глаза полны понимания и беспокойства.

— Ты готова? — тихо спрашивает он.

Я киваю, хотя снова чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. — Да, пойдем домой.

Глава 6 — Кирилл

Когда мы отъезжаем от кладбища, дождь начинает падать более размеренно, создавая ритмичный рисунок на крыше автомобиля. Дмитрий за рулем, маневрируя по улицам с обычной эффективностью. Я сижу сзади, глядя в окно, погруженный в свои мысли.

Вайолет Харрисон. Даже в своем горе она сумела завладеть моим вниманием. Она выделялась из толпы своей естественной красотой, выразительными карими глазами, полными печали, и длинными волосами, которые идеально обрамляли ее лицо. На ней не было макияжа, ее кожа была бледной и безупречной на фоне черного траурного одеяния. Несмотря на ее печаль, в ее осанке была сила, тихая стойкость, которая меня интригует.

Димитрий смотрит на меня в зеркало заднего вида, на его губах играет ухмылка. — Она очень красивая, не правда ли? — говорит он легким тоном. — Мне нравится эта работа.

Его слова вырывают меня из задумчивости, и внутри меня вспыхивает волна раздражения. Возбужденное выражение лица Дмитрия только подливает масла в огонь. Это не просто работа, это серьезная ответственность. К которой я не могу позволить себе относиться легкомысленно.

Я наклоняюсь вперед, мой голос холоден и властен. — Это не работа для тебя, Димитрий. Речь идет о ее защите, обеспечении ее безопасности. Не заблуждайся, я сам с этим справлюсь.

Ухмылка Дмитрия исчезает, сменяясь более серьезным выражением. — Конечно, Кирилл. Я не хотел проявить неуважение.

Я откидываюсь на спинку сиденья, мой гнев утихает, но не рассеивается полностью. — Хорошо. Запомни это.

Дмитрий кивает, снова сосредоточившись на дороге. Остаток поездки проходит в тишине, но мой разум совсем не занят. Вайолет Харрисон теперь под моей защитой, и я должен обеспечить ее безопасность. Не только потому, что это мой долг, но и потому, что что-то в ней заставляет меня воспринимать это лично.

Я вспоминаю момент, когда я впервые увидел ее, стоящую у могилы отца, ее лицо было маской скорби и силы. Она понятия не имеет, в какой опасности она находится, или почему ее отец доверил ее безопасность мне. Я позабочусь, чтобы она поняла это достаточно скоро.

Пока машина продолжает ехать по мокрым улицам, я не могу выкинуть ее образ из головы. Ее уязвимость, ее красота и огонь, который я увидел в ее глазах, все это объединяется, чтобы создать портрет человека, которого стоит защищать. И я буду защищать ее, чего бы это ни стоило.

Мы возвращаемся в клуб Black Orchid, огни и музыка заставляют мой пульс биться чаще. Я выхожу из машины, решимость переполняет меня. Эта миссия теперь мой главный приоритет, и я доведу ее до конца. Вайолет Харрисон будет в безопасности под моим присмотром, и я выясню, кто стоит за угрозами ее семье.

Когда я вхожу в клуб, меня окутывают звуки смеха и музыки, но я остаюсь сосредоточенным. У меня есть работа, и я не буду отвлекаться. Безопасность Вайолет теперь моя ответственность, и я позабочусь о том, чтобы она осталась невредимой.

Дмитрий поворачивается ко мне, вырывая меня из мыслей, в его глазах все еще мелькает озорство. — Принести нам выпить? Может, поможет снять напряжение.

Я качаю головой, мой голос тверд. — Нет, Димитрий. Возвращайся к работе. У нас много дел.