Пока цветет лотос - Наталья Андреева

— Она точно умерла? — Я все еще пытаюсь цепляться за соломинку.

— Да.

— Откуда ты знаешь?

— Я раньше в милиции работал.

Понятно: насмотрелся.

— Тогда надо стереть отпечатки!

— Отпечатки?

— Ну да.

— Что ж… — он протягивает мне носовой платок: — Стирай.

Я усиленно принимаюсь тереть дверную ручку. Вадим смотрит на меня с грустью:

— Стеша, а ты до нее дотрагивалась?

— Нет.

— Идем отсюда. И не смотри плохие детективы.

Он тянет меня к двери.

— Тебя кто-нибудь видел? — спрашивает Вадим, когда мы выходим на крыльцо.

— Да. Женщина с собакой. Я с ней даже разговаривала. Не с собакой, с ее хозяйкой.

— Плохо. А вот для убийцы ты держишься неплохо, — неожиданно усмехается он.

— Я еще просто не поняла, что сделала.

— Ты ее убила, Стешенька. Любовницу Воронцова. Это плохо. Да что там! Хуже некуда! Преднамеренное убийство, ведь ты пришла в дом с оружием. Десятка, даже учитывая смягчающие обстоятельства. Это я тебе как бывший мент говорю. Нам надо бы отсюда выйти незаметно, — озабоченно говорит Вадим. — Не на главную улицу… Черт? Ты слышишь?

Он хватает меня за руку и притягивает к себе. Я слышу, как гулко бьется его сердце. Нет, это в калитку кто-то барабанит и женским голосом кричит:

— Людмила! Что там у вас случилось?! Где Эдик?

— Кто такой Эдик? — еле слышно спрашиваю я у Вадима. — Она его тоже звала.

— Охранник. Нам повезло, что его не было.

— А где он?

— У подружки. Хозяева баиньки легли, и цепной пес решил, что может наведаться к своей сучке, — неожиданно грубо говорит Вадим.

— Людмила! — продолжает надрываться женщина за забором.

— Да все у них в порядке, — говорит ей грубый мужской голос.

— Нет, она кричала!

— Трахалась, вот и кричала.

— Сережа, она кричала «Убивают!» — Голос у Людмилиной соседки взволнованный. — Давай все-таки посмотрим?

— А давай Эдику позвоним.

Пока они вызванивают охранника, Вадим тащит меня к забору.

— Надо влезть, — говорит он и толкает меня в спину.

— Я не могу, — ноги у меня ватные. До меня начинает доходить весь ужас содеянного мною.

— Стеша, надо. Ты же сильная. Ну! Давай!

С помощью Вадима я кое-как влезаю на забор. Потом шлепаюсь в траву по ту сторону. Вадим приземляется рядом. Слава богу, за забором трава, а не строительный мусор или какой-нибудь садовый инвентарь. Не хватало еще на грабли наступить!

— Где мы? — шепчу я.

— На соседнем участке.

— И что теперь?

— Соседи барабанят в калитку Людмилы. Поэтому мы можем выйти на улицу через их собственную калитку. За деревьями нас не будет видно. К тому же уже темно.

Что бы я делала, если бы рядом не было Вадима! Вот уж не знаешь, где найдешь, а где потеряешь! Крутой Воронцов оказался трусом! Это тебе не кости людям ломать! Тут отвечать надо по всей строгости закона! А Вадим сказал, что за Воронцовым грехов — полно. Правильно я думала, что мой супруг — сам дьявол. Зато Вадим оказался героем.

С его помощью я незаметно выбираюсь на улицу. Мы торопливо идем, почти бежим к машине. Небольшая заминка у шлагбаума. Вадиму приходится вылезти, чтобы поднять его. В будке охранника, похоже, опять никого нет. Не это ли пост Эдика, который сейчас у своей подружки? Хотя нет. Эдик отсутствует, потому что его вызвонили соседи Людмилы. Они сейчас разбираются с ее трупом. Хоть бы с полицией не столкнуться! Наверняка они уже едут!

Когда Вадим садится в машину, меня начинает трясти.

— Что дальше? — спрашиваю я, клацнув зубами.

— Надо избавиться от пистолета.

— Как?

— По классической схеме надо выбросить его в реку.

— Здесь нет реки, — жалобно говорю я.

— Есть пруд. Он достаточно большой и глубокий.

— Да-да, — как болванчик киваю я. — Останови у пруда.

Мы тормозим на берегу. Слава богу, осень сухая, и даже лысая резина на машине Вадима справляется с небольшим подъемом. Мы идем к воде, и я дрожащими руками достаю пистолет из сумочки.

— Бросай, — говорит Вадим, и я, размахнувшись, швыряю оружие в воду. Пистолет мне кажется неимоверно тяжелым, словно бы он набрал вес, когда выстрелил в женщину и убил ее. Всплеск недалеко от берега. Я пугаюсь, но Вадим говорит:

— Сойдет.

— Как я завтра объясню мужу отсутствие в сейфе одного из пистолетов?

— Только это? — Он издает что-то похожее на смешок. — Тебе много чего придется ему объяснить, и, поверь, пистолет — это пустяк.

Я понимаю, что он прав. Как мы с Андреем завтра посмотрим в глаза друг другу? После всего того, что случилось?

— Я даже не знаю, как тебя отпустить домой в таком состоянии, — вздыхает Вадим.

— Я не хочу домой!

— Стеша, когда-нибудь вам придется объясниться.

Мы едем в Москву. На Кольце я жалобно говорю:

— Муж сказал, что вернется поздно. Можно я у тебя пару часиков посижу? Или твоя жена меня прогонит?

— Я не женат.

— А как же ипотека?

— Потому и ипотека. Мою квартиру жена отобрала при разводе.

— И как ты, бывший мент, такое допустил?

— Потому и допустил, что бывший. А она до сих пор там работает. В полиции.

— В полиции? Кем?

— В пресс-службе, не нервничай так.

— Значит, ты сможешь узнать, как идет расследование? Господи, да меня же посадят! — вдруг доходит до меня. — Я убила человека!

— Мы постараемся сделать все, чтобы этого не случилось, — вздыхает Вадим. — Но шансы, честно скажу, невелики. Пистолет мы утопили, но есть свидетель. Тебя видели, Стеша. Ума не приложу, что теперь делать?

— А я тем более.

Поза черепахи

Вадим живет в спальном районе, в новом доме, достаточно далеко от МКАДа. Это однушка, кредит на двушку Вадиму, видимо не одобрили. Дом похож на муравейник, квартирки маленькие. Если мне придется здесь ночевать, то не иначе как на раскладушке, в кухне. Я невольно вздрагиваю. Ночевать!

— Чаю хочешь? — предлагает Вадим, усадив меня на диван. В квартире очень мало мебели. Хозяин еще не обставился, будучи ограничен в средствах, догадываюсь я. Вадим остро нуждается в деньгах, он мне сам дал это понять. — Или ты хочешь чего-нибудь покрепче? Тебя трясет.

— Я не пью. Я же йог.

— И мясо не ешь?

— Мясо ем. Иногда.

— Ты же йог!

— Знаешь, когда Воронцов расправляется с отбивной или терзает зубами кусок шашлыка, поневоле расстанешься с вегетарианством. Муж так смачно это делает, что слюнки текут. Я сколько раз просила Андрея не есть мясо в моем присутствии, но ему любые мои слова — по барабану. А как он пахнет, этот проклятый шашлык! Еду всегда готовлю я, Воронцов даже готовое не может разогреть, так что… — я тяжело вздыхаю. — Но спиртное: ни-ни. Ну, очень редко. И, разумеется, я не курю.

— Понятно. Я тоже не буду пить, ведь мне тебя еще домой везти. А может, заночуешь?

Он смотрит на меня вопросительно. О, как мне знаком этот взгляд! Я прекрасно знаю, что следует потом. Воронцов, у которого не только слова, но взгляд не расходится с делом, за пару секунд срывает с меня одежду, в этом он мастер. «Захочу и трахну!» Вадим этого делать не будет без моего разрешения, он не такой.

— Вообще-то герою положена награда, — говорит он, не сводя с меня глаз. Я невольно краснею. Заниматься любовью с кем-то, кроме мужа, мне еще не приходилось. Я смутно представляю, как это? Да и не хочу представлять, если честно.

Видимо, мой вид достаточно красноречив, потому что Вадим с обидой говорит:

— Понятно. Я ему в подметки не гожусь, да? Еще бы! Такой экстерьер!

— Он мой муж.

— Он — предатель. И изменял тебе направо налево. А ты даже не хочешь ему отомстить.

— Хочу, но не так.

— Стеша, ты мне очень нравишься, — он кладет руку на мое колено. — Ты даже не представляешь себе, какая ты красивая.

Мне становится неловко. Человек меня спасает, а я ему отказываю. Но я ничего не могу с собой поделать. Как мужчина Вадим мне абсолютно не нравится. Ну, ничуточки. Хотя он, безусловно, милый.

— Может быть, потом, — мямлю я, отодвигаясь. — Когда мы с Андреем разведемся…

— Что, у йогов нравственные принципы? А как же мясо? Откуда ты знаешь, может, тебе понравится? Муж ведь был с тобой груб. А я буду нежен, — вкрадчиво говорит Вадим.

Перспектива, конечно, заманчивая, но не так уж плохо мне было с мужем, даже когда он меня насиловал. Это был скорее вопрос принципа: я не сказала да. И он перед этим орал: «Убью!» И чуть не сломал дверь в спальню. Именно так и выглядит насилие, когда его описывают или показывают по ящику. Но если об этом забыть и принять во внимание концовку, вид у меня не случайно был на следующий день такой цветущий. Любовник мне не требуется.

— Вадик, прости, — умоляюще говорю я. — Но у нас с тобой чисто деловые отношения. И дружеские, — поспешно добавляю я.