Андрей Тимофеевич Болотов - выдающийся деятель науки и культуры 1738—1833 - Александр Бердышев

Тимофей Петрович использовал каждое благоприятное стечение обстоятельств, которое позволяло хотя бы в какой-то мере продвинуть вперед образование Андрюши. Были при этом и успехи и неудачи. Примером вторых было приглашение для обучения Андрюши немецкому языку унтер-офицера немца Миллера. Этот маловоспитанный, грубый человек не мог сколько-нибудь заметно помочь образованию мальчика и привить ему навыки хорошего поведения, поскольку сам кое- как знал правила арифметики и немецкий язык, а из «методических приемов» предпочитал зубрежку, подзатыльники и розги. Бил он юного Болотова по всякому поводу и нещадно.

Однажды, например, был такой случай. Миллер предупредил своего ученика, что на следующий день тот должен на память назвать все немецкие слова, которые до этого учил. За каждое забытое слово Миллер назначил три розги. Что мог сделать Андрюша за одни сутки? К этому времени его словарный запас был уже порядочным. На следующий день немец приступил к «экзамену», приготовив изрядное количество розог. Перепуганный насмерть ученик забыл даже некоторые из тех слов, которые хорошо знал.

Пропущенных слов оказалось двести, и, таким образом, мальчику предстояло получить шестьсот ударов. Миллера не смутила эта огромная цифра. С немецкой пунктуальностью он начал отсчитывать удары, зажав Андрюшину голову между своих ног. Плач и просьбы ребенка о прощении не действовали на изверга. Удар за ударом сыпались на Андрюшу. Вскоре он начал кричать, но этим лишь больше ожесточил Миллера, и тот продолжал расправу. Наконец, устав от крика и боли, Андрюша бессильно повис в ногах палача.

Неизвестно, чем кончилось бы это избиение, если бы в комнату случайно не зашла хозяйка дома, у которой снимал квартиру Тимофей Петрович. Увидев дикую картину порки мальчика, она бросилась ему на помощь и вырвала из рук озверевшего варвара. Миллер хотел было снова завладеть своей жертвой, но хозяйка оказалась активной женщиной и так отреагировала на его попытку, что ему пришлось с позором отступить. Кроме того, подействовала угроза хозяйки рассказать про зверство «учителя» родителям Андрюши.

Впрочем, бил Миллер своего ученика не только за неудачи в ученье, но, как это ни странно, иногда и за успехи. В своих записках Андрей Тимофеевич вспоминает такой случай. Как-то Миллер, желая щегольнуть своей эрудицией, сказал Андрюше, что в ближайшем будущем предложит ему такую задачу, над которой он долго будет сидеть и вряд ли решит. Любопытный мальчик тут же загорелся и стал упрашивать учителя, чтобы тот не откладывал задачу, а сообщил ее сейчас же. Миллер, поломавшись для виду, согласился и рассказал хорошо известную задачу про стадо гусей и одного гуся.

Андрюше задача понравилась своей сложностью (алгебре его Миллер не учил), и он мысленно начал прикидывать, каким должно быть число, если после прибавления к нему еще такого же числа, его половины, четверти и единицы получится ровно сто. Остатка дня не хватило, а самолюбие требовало найти ответ. Лег спать, а из головы не идет стадо гусей. Но, как говорится, терпенье и труд все перетрут. Решил-таки задачу Андрюша и был песказанно рад этому, думая, что так же доволен будет и учитель. Каково же было его удивление, когда Миллер, узнав о таком скором решении, вместо похвалы обрушился на него с криком и бранью, уверяя, что Болотов не сам решил задачу, а подсмотрел ответ, записанный у Миллера на грифельной доске.

Напрасно мальчик пытался убедить учителя, что решил задачу самостоятельно. Немец стал хлестать его розгами, добиваясь признания в том, что решение списано. Андрюша, не приученный лгать, стоял на своем, что еще больше разъярило Миллера. Бил он мальчика до тех пор, пока не спохватился, что, ударив по лицу, сильно рассек щеку. Заметный шрам на лице не могли не увидеть родители и, несомненно, узнали бы о его происхождении. Немец тут же из дикого волка превратился в мирную овечку и с заискиванием стал упрашивать Андрюшу, чтобы тот не говорил об истинном происхождении шрама, а сказал бы родителям, что гулял в саду и ветка хлестнула его по лицу.

Учение продолжается. Смерть отца

Тимофей Петрович конечно же знал и о малой образованности Миллера, и о его «методике» обучения и поэтому принимал меры к тому, чтобы найти более подходящее место для учебы сына. Когда полк стоял в Курляндии (нынешняя Латвия), он договорился с одним из местных дворян Нетельгорстом, державшим домашнего учителя, о том, что тот возьмет Андрюшу для совместного воспитания со своими детьми. Об этом периоде жизни Андрей Тимофеевич вспоминает как о времени, сыгравшем важную роль в его обучении: «... отдание меня в чужой дом, а особливо такой, как был сей, послужило мне в бесконечную пользу, так что я и поныне еще благословляю священный для меня прах моего родителя за то, что он сие сделал, ибо тут не только в полгода я гораздо множайшему, а немецкому языку столько научился, сколько не выучил во все времена у прежнего учителя, но вся моя натура и все поведение совсем переменилось и в меня впечатлелось столько начатков к хорошему, что проистекли из того на всю жизнь мою» [4 Там же. Стб. 81.].

Учитель Чаах был образованным степенным человеком. Он хорошо знал немецкий и французский языки, в доме Нетельгорста разговаривали только на них, и юному Болотову не составило большого труда овладеть как тем, так и другим. Кроме того, Чаах умел хорошо рисовать и, узнав о склонности Андрюши к этому виду искусства, стал обучать его и рисованию.

Дети Нотсльгорста были несколько старше Андрея, хорошо воспитаны, имели склонности к наукам. Общаясь с ними, он воспринимал все их лучшие качества. У Нетельгорста Болотов прожил более года. В 1749 г. полк отца перевели в Финляндию. Поскольку жена ждала в это время ребенка, а сыну необходимо было продолжать образование, Тимофей Петрович решил жену отправить в родовую деревню, а Андрюшу определить в частный пансион в Петербурге. Переезду жены должна была помочь дочь Марфа Тимофеевна, жившая тогда вместе с ними, а устройству Андрюши — его дядя Тарас Иванович Арсеньев, живший в Петербурге.

С помощью Тараса Ивановича Андрюшу устроили в пансион, который содержал учитель кадетского корпуса Ферре. Уехали мать с отцом, и он остался один. Первое время трудно ему было в новой обстановке, с новыми людьми. Положение осложнялось еще тем, что состав пансиона не был постоянным: по ряду причин воспитанники часто покидали пансион, их место занимали другие, и так без конца.

Твердой программы обучения в пансионе не придерживались, общими для всех были лишь языки, французский и немецкий. Другие учебные предметы подбирались по желанию родителей и склонности воспитанников. Андрюша изучал географию и рисование. Основным методом изучения французского языка был перевод с русского басен Эзопа, а также текста русских газет. Андрей предпочитал перевод газетных статей, поскольку это приносило двойную пользу: овладение языком и знакомство с политической и общественной жизнью страны, с другими странами, их городами и т. п.

Летом 1750 г. полк отца перевели в Выборг, а вскоре он почувствовал себя плохо. Хотя и не хотелось ему прерывать учебу сына, он вызвал его, предчувствуя близкую смерть. Специально высланные лошади привезли Андрюшу в Выборг. К этому времени Тимофей Петрович уже лежал в постели под постоянным присмотром полкового лекаря.

Первым, что сделал он после приезда сына, была проверка знаний Андрея. Ему понравились рисунки сына, его французский язык, приличные знания географии. Однако отец был весьма огорчен тем, что сын основательно забыл немецкий язык. Если у Нетельгорста, где в употреблении был немецкий язык, Андрюша более или менее свободно разговаривал на нем, то после пребывания в пансионе Ферре он это умение утратил. Вот что значит повседневная практика. Хотя читать, писать по-немецки и понимать чужую речь он не разучился.

Отец решил восстановить утраченные Андреем навыки немецкой разговорной речи и снова привлек для этой цели Миллера. По нескольку часов в день более месяца занимался Андрей немецким языком, в основном чтением и разговорной речью, но желаемого успеха не достиг. Или действительно Миллер нацело был лишен педагогических способностей, или ученик, всей душой возненавидевший своего мучителя, уже не был способен воспринимать что-либо от него. Вторая неудачная попытка привлечения Миллера для обучения юного Болотова завершилась сама собой: 26 сентября 1750 г. (по старому стилю) скончался его отец — Тимофей Петрович. Поскольку он занимал высокий пост в армии, его похороны сопровождались торжественной траурной церемонией, а тело было погребено в соборной церкви Выборга. Занятия с Миллером, естественно, были прекращены.

Хлопоты об отпуске из армии

Смерть отца внесла большие осложнения в жизнь молодого Болотова. Дело в том, что по дворянским обычаям тех времен он еще в детские годы был зачислен на военную службу и теперь состоял в полку в чине сержанта. Оставаться в армии по малолетству мальчик не мог, а уйти из нее по тогдашним условиям было делом весьма сложным: отпуска, даже краткосрочные, разрешались только высоким начальством.