Прикасаясь, я чувствую твоё сердце (СИ) - "Ksendagir"

— Я даже видео могу для тебя персонально записать, — он не смотрел на Шина, но знал, что румянец на щеках того стал ярче, а глаза гневно сверлят его возбужденным взглядом. Джексон же задумчиво продолжил скользить пальцем по теплой, покрытой мурашками коже, безболезненно царапая ее и изучая рисунок татуировки. И когда ладонь достигла кромки брюк, он опустился на колени, расстегивая молнию и освобождая напряженный член.

— Думаю, стоит закончить начатое твоим сладким дружочком, — лукаво улыбаясь, Джексон провел подушечкой большого пальца по влажной головке, собирая выступившую смазку, а потом обхватил ее губами.

Шин

Наблюдать за тем, как Джексон берет у него в рот, было настолько возбуждающе и эротично, что Шин не смог сдержать хриплый стон, сорвавшийся с его губ. И он никак не мог перестать смотреть на меняющееся во время минета лицо своего любовника, поедая его блестящим от похоти и желания взглядом из-под густых черных ресниц.

— Я бы хотел и такое видео тоже, — прошептал Шин, когда Джексон протяжно провел языком вдоль его члена по направлению к влажной головке.

— И что ты будешь с ним делать? — усмехнулся Ямато, продолжая ласкать его рукой.

— У меня тоже бывают одинокие вечера, — ответил ему Шин и до боли прикусил губу, когда его член снова погрузился во влажную теплоту чужого рта.

Умелые ласки Джексона, сопровождающиеся томным насмешливым взглядом зеленых глаз, сводили Шина с ума. Он потянулся к нему неосознанно, вплетая тонкие пальцы в черные, как смоль, волосы и сжимая ладонь в кулак. Его тело жаждало более глубоких проникновений, непроизвольно двигаясь бедрами навстречу терзающих его плоть губам, но Джексону не нужны были иные намеки и подсказки. Всё время наблюдающий за реакцией Шина, он видел и этот яркий румянец окрасивший его скулы, и то, как близость скорой разрядки затуманила потемневшие карие глаза. Вобрав носом побольше воздуха, он принял член Шина в свой рот до самого основания, заставляя своего любовника содрогнуться всем телом, достигая оргазма.

— Джексон! — выдохнул Шин его имя, запрокинув голову и крепко закрывая глаза. — М-м-м… черт.

— Было настолько хорошо? — улыбнулся Джексон, вытирая губы и поднимаясь с колен, чтобы потянуться к Шину за поцелуем.

— Тц, — раздраженно цокнул Шин и молча ответил на требовательный поцелуй, обнимая нависшего над ним Джексона за шею и толкаясь языком в приоткрытые в ироничной усмешке губы.

Этот долгий и медленный поцелуй вызывал у Шина не свойственный ему трепет, отзывающийся щекочущим томлением где-то в области груди. Ему не хотелось отрываться от ласковых и нежных губ Джексона, не хотелось прекращать перебирать пальцами его волосы на затылке, не хотелось…

«Чёрт, чёрт, чёрт…»

Шин заливался краской и тяжело дышал, обвивая ногами чужую талию. А ведь они даже разуться не успели, просто застряли в прихожей, наслаждаясь друг другом, как какие-то подростки. Отчетливое осознание того, что он уже давно не чувствовал подобного ни с одним мужчиной, пугало и будоражило одновременно. Каким-то случайным образом Шин позволил Джексону подобраться к себе слишком близко, и сам не заметил, как глубоко уже пустила в него корни эта внезапная привязанность. С ним он становился мягким и нежным, полностью теряя контроль над происходящим. Только рядом с Джексоном он расслаблялся и переставал быть бдительным, разрывая связь с реальностью и опустошая голову от всех забот. И от этого становилось горько, потому что память о том, какого это быть ненужным тому, к кому ты так сильно привязан, была ещё слишком свежа в его памяти. Кажется, Шин совершил ещё одну ошибку, о которой обязательно пожалеет, когда Джексон потеряет к нему всякий интерес. А ведь, это случится рано или поздно.

— М-м-м… — Шин ласково огладил ладонью гладко выбритую щеку Джексона и оторвался от опухших от поцелуя губ. — Давай продолжим в спальне, — предложил охрипшим от возбуждения голосом и нехотя оттолкнул от себя мужчину, уперевшись ладонью в его грудь и отводя рассеянный взгляд в сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Скинутые им ботинки с грохотом упали на пол. Он ещё никого не приводил в эту квартиру с тех пор, как переехал в неё. Она была его убежищем, местом силы, которое он, наконец-то, мог назвать «домом» спустя столько времени скитаний и игр в призрака. Но видеть Джексона в ней было на удивление естественно, потому что от него Шину было нечего скрывать. Окинув своего любовника задумчивым взглядом, Шин стянул с себя злосчастную майку и, скомкав ее в руке, прошел вдоль длинного коридора, минуя просторную гостиную, в свою спальню.

— О чём ты думаешь?

Шин опустился на кровать, устремив взглядом в потолок, когда голос Джексона, внезапно оказавшегося рядом, вывел его из состояния рассеянной задумчивости. Он потер лицо ладонями и повернул голову, чтобы встретить на себе пристальный взгляд ярко зелёных глаз.

— Это не важно, — улыбнулся ему Шин, перекатываясь на бок и обнимая Джексона за талию. — Поцелуй меня ещё раз.

И Джексон выполнил его просьбу. Горячие и мягкие губы снова заставили его забыть о том, как нужно дышать. Они очень быстро избавились от всей одежды, и, оказавшись абсолютно нагими, тесно сплели свои тела, так сильно изнывающие от охватившего их возбуждения. Этой ночью Шин то и дело просил Джексона не торопиться, то зовя его по имени, то срываясь на тихий сладостный стон.

— Медленнее, — шептал он, прерывисто дыша, пока его пальцы сминали холодные простыни, а Джексон продолжал двигаться между его бедер, толкаясь в него своим пульсирующим и возбужденным до предела членом. — Медленнее… — запрокидывая голову и кусая припухшие от страстных поцелуев губы.

— Как пожелаешь, — с улыбкой отвечал ему Джексон, целуя Шина в шею и проводя по соленой коже языком.

Эта ночь отличалась от всех предыдущих, которые они проводили вместе. В этот раз никто из них не торопился, стремясь продлить удовольствие от этой плавящей их тела близости еще на какое-то время. Шин чувствовал Джексона так глубоко в себе, что это сводило его с ума. Он бесстыдно прогибался в спине и двигаясь в одном ритме со своим любовником, насаживался на чужой член, пока его собственная пульсирующая плоть была в мучительной сладкой ловушке чужих ласкающих его пальцев. Они достигли оргазма практически одновременно. И это было настолько оглушающе ярко, что у Шина перехватило дыхание. А потом они снова занимались сексом, и после этого, и ещё… пока, совершенно обессиленные, не разомкнули своих объятий, падая на влажные простыни, не способные больше двигаться.

— Останься сегодня, — не открывая глаз, выдохнул Шин, пока его сознание утопало в тягучей пустоте сонливой усталости. — Или поспи, а потом уходи.

Но ответ он уже не услышал, погрузившись в крепкий и глубокий сон.

========== Часть 5 ==========

Джексон

Джексон не хотел уходить.

И все-таки ушел. Видит Бог, больше всего сейчас он желал остаться рядом с Шином до утра, крепко обнять его, улегшись рядом, но что-то внутри настойчиво нудило — это будет ошибка. Причем для обоих. Давно Джексон уже ни с кем вместе не засыпал и не просыпался, он даже почти забыл это мягкое ощущение тепла и уюта, когда кто-то сонно сопит ему в шею. Но именно понимание, что почувствовать это тепло он хочет конкретно от Шина, заставило его уйти. Правда, прежде, чем покинуть чужую квартиру, Джексон не отказал себе в маленькой слабости: заботливо вытер спящего без задних ног любовника, укрыл его и только потом собрался.

Это были странный вечер и не менее странная ночь. Уже сидя в такси, Джексон рассеяно следил за тем, как пробуждается город, нежась в первых лучах рассветного солнца, и думал над тем, в какой именно момент он сам переступил черту. Когда их отношения лично для него выросли из рамок «просто секса»? Когда ему захотелось чего-то большего, чем просто качественный трах? И, самое главное, что он будет со всем этим делать?

А ничего. Ничего не будет. Он не станет лезть к Шину с лишними чувствами и не будет ломать то, что сейчас между ними. В конце концов, секс без обязательств, где, кроме физического удовольствия, партнерам ничего не нужно друг от друга, устраивал их обоих, так зачем же все портить. А с чувствами Джексон давно научился справляться: десять лет безответной любви даром не проходят. Он жестко усмехнулся и приложил ладонь к сердцу. Бьется ровно, а значит, у него еще есть шанс ограничиться минимальными потерями. Легче все просто отрицать.