Дворец вожделений - Лора Роулэнд

Рэйко охватил ужас. Ей хотелось брыкаться и кричать, но так она лишь понапрасну потратит силы. Рэйко заставила себя успокоиться, понуждая сонные мозги мыслить рационально. Она должна взять себя в руки и выяснить как можно больше о ситуации, в которой оказалась, узнать что-то полезное, чтобы остаться в живых и держать страх в узде.

Сначала Рэйко сконцентрировала внимание на себе. Веревки, которыми она была связана, лишили ее подвижности. Лицо покрывал черный капюшон, который похитители надели ей на голову. Язык ощущал сухость хлопчатобумажной материи — кляп, засунутый в рот. Ее подташнивало, в голове пульсировала боль, видимо, от опия, который мужчины влили ей в горло, однако в остальном она, похоже, была невредима. Затекшие мышцы и желание писать говорили, что она проспала достаточно долго, чтобы ее успели унести на солидное расстояние от места похищения и от тех, кто ее ищет.

Но возможно, еще никто и не знает о том, что произошло. Возможно, она погибнет, прежде чем кто-нибудь придет на помощь.

Новый приступ страха охватил Рэйко, и словно крылья бабочки затрепетали у нее в груди. Тоска по Сано и Масахиро вспыхнула с такой силой, что она чуть не расплакалась. Но Рэйко усилием воли заставила себя успокоиться и вновь сосредоточиться.

Через толстую материю капюшона она слышала шаги, шуршащие по сухой листве. Сучки трещали, трава шелестела. Мужчины шумно и хрипло дышали. Этот шум вплетался в мешанину звуков — стрекот кузнечиков и цикад, шепот ветра в деревьях. Ухали совы. Впереди послышался надсадный кашель госпожи Кэйсо-ин, позади рыдала Мидори. Где была госпожа Янагисава, Рэйко не знала. Ветви цеплялись за ее одежду, воздух был прохладным и влажным, звенели комары. Дым с сосновым духом проникал сквозь капюшон. Рэйко представила, как похитители несут их по ночному лесу, освещая факелами дорогу. Судя по звукам, за ними следовало еще много людей. Воображение нарисовало ей бесконечную колонну безмолвных фигур в капюшонах.

Внезапно шаги замедлились, а потом и совсем замерли. Тишину разорвал скрип открывающейся тяжелой двери. Потом движение возобновилось, и атмосфера переменилась. Звуки леса отступили, подошвы зашаркали по каменной поверхности. Ветер стих, воздух стал более теплым и насыщенным терпким запахом: они вошли в здание.

Когда дверь с глухим стуком закрылась, Рэйко перевернули головой вверх. Резкая перемена положения вызвала такой приступ тошноты, что ее чуть не вырвало. Она чувствовала, что поднимается наверх, несомая мужчинами, под весом которых скрипели ступени лестницы. Они снова вернули ее в горизонтальное положение, выйдя в пролет, и вновь начали подниматься. Закричали вспугнутые птицы, запищали и захлопали крыльями летучие мыши. Мужчины оставались зловеще молчаливыми. Рэйко представилось всеми забытое узилище. От страха по телу побежали мурашки.

Они поднялись еще на один пролет и остановились в помещении, сгрудившись вокруг Рэйко. Здесь похитители, от которых разило потом, с глухим стуком опустили свою ношу на пол. Металлический скрежет клинков, вытаскиваемых из ножен, наполнил ужасом ее сердце. Чьи-то руки ощупывали тело. Рэйко беспомощно мычала и билась, уверенная, что злодеи собираются убить свои жертвы. Остальные женщины тоже жалобно протестовали.

Руки, ощупывавшие Рэйко, потянули за веревку, которой она была связана. Она чувствовала, как клинок перерезает волокна толстой бечевы. Когда путы упали, Рэйко слепо рванулась, пытаясь освободиться и хватаясь за кинжал у себя в рукаве.

Но кинжала не было, похитители отобрали его во время борьбы. Голова закружилась, словно она попала в водоворот, затягивающий ее в путину. Непослушные, ноющие мышцы отказывались повиноваться. Она упала на спину, задыхаясь от приступа тошноты, узлом скрутившего желудок, все тело покрылось холодным потом. Рэйко услышала, как люди протопали прочь, дверь со стуком закрылась, щелкнули затворы. Шаги загромыхали вниз по лестнице. У Рэйко на глазах выступили слезы: она оплакивала упущенный шанс бежать и проклинала собственную слабость.

Но она не стала тратить силы на сожаление, переключив внимание на подруг по несчастью. Непослушными руками Рэйко сдернула капюшон, вытащила изо рта кляп и зажмурилася от слабого света, едва пробивавшегося сквозь вертикальные щели на ставнях в четырех стенах квадратного помещения, где она лежала. Снаружи, далеко внизу, плескались волны, и она уловила запах моря. Когда глаза привыкли к свету. Рэйко увидела фигуры, распластанные на полу вокруг нее.

— Госпожа Кэйсо-ин! — позвала она. — Мидори-сан! Госпожа Янагисава!

Едва слышные голоса ответили ей. Рэйко села на полу и стала глубоко дышать, пока тошнота и головокружение не отступили. Потом она подползла к ближайшей фигуре, сняла с нее капюшон и вынула кляп.

— О-о! — подала голос Кэйсо-ин, кашляя и отплевываясь. Ее изможденное лицо осунулось, глаза испуганно моргали. — Такое ощущение, что у меня похмелье, какого я еще ни разу не испытывала. Что с нами случилось? Что это за место?

— Нас захватили, усыпили и утащили в плен, — пояснила Рэйко, радуясь, что мать сёгуна оказалась крепкой старухой и выдержала выпавшее им испытание. — Где мы находимся я не знаю, ясно только, что высоко над озером или морем, в лесу.

Госпожа Кэйсо-ин сделала неуклюжую попытку встать.

— Мне нужно помочиться, — сказала она.

Рэйко оглядела комнату. Мебели в ней не было, пол сделан из некрашеных досок, стены покрыты осыпающейся штукатуркой. В углу стояли два металлических ведра. Рэйко поднесла одно из них и помогла госпоже Кэйсо-ин усесться.

Сделав свое дело, та оживилась.

— Меня мучает жажда. Я должна чего-нибудь попить.

Рэйко тоже ощущала ужасную жажду, во рту было сухо, в горле першило. Обойдя комнату, она обнаружила в другом углу керамический кувшин с водой. Они с Кэйсо-ин жадно напились, хотя вода была теплой и солоноватой.

Лежавшая на полу Мидори застонала. Она уже освободилась от капюшона и кляпа и содрогалась от приступов рвоты.

— Меня сейчас вырвет!

Рэйко кинулась за ведром и придержала ей голову. Потом Мидори села, положив руки на живот и принялась лихорадочно ощупывать его.

— Мой ребенок. — От страха ее голос сел, глаза округлились. — Он ни разу не шевельнулся с того момента, как я очнулась.

Они с Рэйко на мгновение застыли в ужасе: а вдруг опий или пережитое Мидори потрясение убили еще не родившегося младенца? Потом Мидори начала всхлипывать.

— Нет, о пожалуйста, нет! — взмолилась она.

— С ребенком будет все в порядке! — Рэйко постаралась говорить уверенно. — Просто он спит. Ложись и отдыхай. Не волнуйся.

Устроив Мидори на полу, Рэйко поспешила к госпоже Янагисава. Женщина лежала тихо и неподвижно, ноги сомкнуты, руки вытянуты вдоль тела. Когда Рэйко стащила с нее капюшон и вытащила кляп, госпожа Янагисава, прищурившись, посмотрела на нее и медленно облизнула губы.

— С вами все в порядке? — спросила Рэйко.

— Да, спасибо, — тихо проговорила госпожа Янагисава.

У нее было странно отсутствующее лицо и спокойный голос, словно все происходящее являлось обычным делом. Она сделала слабую попытку подняться, и Рэйко помогла ей сесть.

— Если вы не против, я пойду домой, — сказала она.

Зловещая догадка кольнула Рэйко.

— Ты не можешь идти домой, — удивилась Кэйсо-ин и взглянула в лицо госпожи Янагисава. — Нас похитили. Разве ты не помнишь?

Госпожа Янагисава нахмурилась, качая головой.

— Прошу меня простить… я не понимаю, о чем вы говорите. — Казалось, она не замечает ничего вокруг, не видит Мидори, которая стонала и плакала в другом конце комнаты. Рэйко и Кэйсо-ин в молчаливом смятении смотрели на нее. — Мне пора домой, — повторила госпожа Янагисава. — Я нужна Кикуко-тян.

— Мне жаль, но это невозможно, — мягко проговорила Рэйко.

Она рассказала о происшедшем, но слова, казалось, не проникали в сознание госпожи Янагисава. Женщина с трудом поднялась на ноги и, опираясь на стены, слепо побрела вокруг комнаты.

— Кикуко-тян, — позвала она. — Где ты?