Virtual, или В раю никого не ждут - Александр Смоленский

Резкий телефонный звонок прервал размышления.

– Говори не говори – вам как о стенку горохом! Я же просил ни с кем не соединять, – чертыхнулся Каплунский секретарше в селектор.

– Анатолий Казимирович, это из приемной Невмана, – торопливо проинформировала та. – Вы на месте или как? – заговорчески спросила она.

– Скажи, вышел на минутку. Как вернется, сразу перезвонит.

«Невман, Невман, где ты был? На Фонтанке водку пил…» – забренчал он костяшками пальцев по столу в такт старому мотивчику. Легок на помине. Хорошо, что не позвонил минут десять назад. Сейчас даже к лучшему. Он сам набрал приемную министра, хотя прекрасно знал целых два личных номера его мобильных телефонов.

– Здравствуйте, Леонид Теофилович. Как раз только что о вас думал.

– Но, судя по голосу, так ничего и не надумали, – скорее спрашивая, нежели утверждая, произнес министр.

– Все пытаюсь понять, чего вы от меня ждете. Из Думы, кстати, тоже поступило письмо. Вы в курсе?

– Вот хитрецы. – В голосе собеседника послышались довольные нотки, и Каплунский еще раз убедился, что был прав в своих догадках. – Тоже мне, темнилы. Говорят, изучаем вопрос, а сами к моим же друзьям за советом побежали.

На этот раз Анатолию весьма польстило подчеркнутое упоминание о том, что он причислен министром к когорте друзей. Однако благодарить Каплунский не торопился.

– Кто как не вы знаете, что в бизнесе не бывает друзей.

– Ты смотри, сразу же увидел в этом деле бизнес! Признаться, другого я и не ждал. Что ж, это многое упрощает.

– Тогда не могли бы вы оказать своему другу любезность и посвятить его в то, каких вы ждете экспертных оценок? – пытаясь не выпасть из тональности, выбранной Невманом, поинтересовался Каплунский.

– Пожалуй, это уже не телефонный разговор.

Они договорились встретиться вечером на открытии фотовыставки на Гоголевском бульваре. Перед тем как повесить трубку, Невман вдруг спросил:

– Как вы смотрите, дорогой Анатолий Казимирович, на то, чтобы составить мне компанию в Давос?

– В Давос? Да я вроде уже переболел этой болезнью, – искренне признался Каплунский. – Впрочем, если это необходимо…

– С чего вы решили, что министр станет что-то предлагать без необходимости? В Давос приедет Даконто. Мне надо объяснять дальше?

– Понятно. Неужели и он туда собрался? Видно, захотелось на лыжах покататься. Что же, я его хорошо понимаю. Это протирание штанов в кабинете вредно для здоровья, неровен час до геморроя доведет. – Даконто точно будет в Давосе?

– Наверняка. Вы, если не ошибаюсь, с того памятного банкета с ним приятельствуете? – не удержался, чтобы не уколоть, министр.

«Ничего не упустит!» – с восхищением констатировал Головастик.

…Удачливый предприниматель почти добрался до белоснежного пятисотого «мерседеса», ожидающего у офиса, когда зазвонил мобильный телефон. Рассеянный Анатолий Казимирович вывернул все карманы, пока догадался, что звонок доносится из портфеля. Ему стало лень его доставать. Но телефон продолжал настойчиво напоминать о себе. Звонили опять из приемной министра и просили извинить, но господина Невмана вызвали «за Стенку». Так крутая столичная тусовка называла меж собой Кремль.

– Билеты вам уже заказаны, – сообщил тот же приятный голос. – Вылет в воскресенье в девятнадцать.

Глава пятая,

в которой автономные системы контроля Интернета одновременно в разных частях света зафиксировали непонятный приказ: «Снимите показания взрывной волны с седьмого терминала за период с 1 по 20 ноября»

В Москве было раннее субботнее утро. На улице стоял двадцатиградусный мороз, но в аналитическом центре ФСБ на Лубянке было более чем жарко.

Заместитель начальника управления подполковник Михаил Соколовский сладко дремал, положив голову на стол и прикрыв ее руками, чтобы свет настольной лампы не бил в глаза. Сегодня он остался ночевать на работе, что случалось довольно часто. Около полуночи Соколовский позвонил домой и сказал, что не приедет, ничего не объясняя. За годы работы в органах семья давно свыклась с подобными ночными бдениями.

Его мобилизовали на службу в ФСБ шесть лет назад как талантливого менеджера. По нелепой традиции правоохранительные органы сильно отставали от криминального мира в части применения новейших технических средств. Жизнь вынуждала, хотя и неохотно, со скрипом, ворчанием подтягиваться и постепенно подбирать и выдвигать на должности новые кадры. Ни для кого не было большим секретом, что руководители службы не умели, да особо и не хотели общаться с компьютером. Не говоря уж о такой элементарной вещи, как использование Интернета. До поры до времени он их здорово пугал. Да и вообще все эти компьютерные штучки были за пределом их понимания. И, тем не менее, умников набирать приходилось.

Когда подполковнику доложили о перехваченном непонятном сообщении, он болезненно поморщился. Весьма продвинутый в техническом отношении, он никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что Интернет, громко величаемый Всемирной паутиной, со всеми его порталами, сайтами, чатами, хакерами, провайдерами и, наконец, пользователями, постепенно превращается в свалку информационного мусора. Пробиться к нужным сведениям становилось все труднее и тяжелее.

Взяв в руки листок с дешифрованным текстом, Михаил несколько раз внимательно перечитал его и сразу понял, что это незаурядная шутка какого-нибудь компьютерного весельчака. Он попытался домыслить, что может стоять за перехваченным сообщением, но так и не сумел прийти к какому-нибудь мало-мальски обнадеживающему заключению.

– У нас были похожие перехваты? – строго спросил он вошедшего к нему офицера.

– Да, один.

– И как отреагировали?

– Переслали в единую базу данных международных спецслужб.

Соколовский обреченно махнул рукой. Единая база данных была создана совсем недавно после длительных и трудных переговоров с американскими коллегами. Интересно, как бы американцы истолковали это безадресное указание насчет взрывной волны? Наверняка их службы слежения тоже его зафиксировали. Если пустили в разработку – это само по себе уже ценный материал к размышлению.

– В любом случае домен сообщения внешний, – добавил офицер, заметив озабоченность подполковника. – К Рунету оно точно не имеет никакого отношения.

Сам Михаил на его месте поостерегся бы такой категоричности. Существуют сотни способов переадресовать сообщение так, что практически невозможно вычислить, откуда оно изначально исходило. Хотя в данном случае дежурный, скорее всего, прав. ФСБ контролировало любые мало-мальски ощутимые взрывы на территории Российской Федерации, за исключением тех, что были делом рук чеченских боевиков. Но боевики вряд ли стали бы снимать показания взрывной волны, у них совершенно иные цели.

– Что ж, подождем, пока подъедет руководство, – решил Соколовский. Он не располагал полномочиями самостоятельно пересылать материалы в международную базу данных. – И немедленно поставьте в известность экспертов, может, они чего накопают.

«Жаль, что Леонид Сергеевич вот уже два года как не работает в их конторе. Настоящий мужик, с твердыми принципами», – с грустью подумал Михаил.

Мацкевич не признавал гаданий на кофейной гуще, а главное, на дух не переносил излишней самоуверенности. К Соколовскому тот относился со скрытой симпатией, ценил его живой ум. Если его слишком уж заносило в версиях, Мацкевич иронически прищуривал один глаз и говорил практически одно и то же: «Ишь ты, прыткий какой. Дорогой мой, мягко соломку не стелите. Излагайте ясно, если у вас есть что сказать. А нет – думайте. Наша работа – думать».

Вот и на этот раз у Михаила Соколовского никаких конкретных соображений по поводу поступившего перехвата не было. Но сидеть сиднем и пялить взгляд на страничку с непонятным текстом тоже было непозволительной роскошью. «Все-таки надо состыковаться с коллегами, – решил он наконец. – А вдруг это связано с новым терактом».

Больше не раздумывая, он набрал телефон в Лэнгли, в службу контроля за Интернетом. Соколовский обрадовался, когда услышал голос знакомого офицера капитана Сайкса.

– Подожди секундочку, Майкл, я только налью кофе и весь твой, – сказал тот вместо приветствия.

Соколовский улыбнулся про себя. Сколько раз он звонил Сайксу, и всегда тот пил кофе.

Узнав о цели звонка, американец легко нашел файл с безадресным сообщением и злорадно хмыкнул. Так и есть, опять какая-то ерунда. Что это русский медведь забеспокоился?! Хотя после 11 сентября все свихнулись на террористической угрозе и видели ее в любом подозрительном слове. «Видимо, у русских тоже установлена система лингвофильтрации, и сейчас она споткнулась на слове <взрыв>», – лениво подумал Сайкс, но далекому коллеге свое раздражение по поводу чрезмерной бдительности не передал.