Курский излом - Валерий Замулин

Не менее напряженная работа по комплектованию и обучению войск шла и в соединениях ГА «Юг». Однако, хотя к этому моменту ее дивизии заметно пополнились личным составом и вооружением, главного, по мнению фюрера, пока добиться не удалось. Выпуск танков «пантера» затягивался. 21 июня Гитлер вновь перенес дату наступления и назначил его на 3 июля, а 25 июня установил окончательный срок — [46] 5 июля. Этот день и вошел в историю как момент начала одной из крупнейших битв Второй мировой войны.

У командного состава ГА «Юг» это вызывало раздражение и непонимание действий высшего руководства. Чем больше проходило времени, тем быстрее таяла вера в удачный исход летней кампании, былого энтузиазма значительно поубавилось. К этому времени Манштейн был категорически против проведения «Цитадели» в июле.

«Германское Верховное командование, — пишет генерал Ф. Меллентин, — совершало точно такую же ошибку, что и за год до этого. Тогда мы штурмовали Сталинград, теперь мы должны были брать превращенный в крепость Курский выступ. В обоих случаях немецкая армия лишалась своих преимуществ, связанных с ведением маневренных действий, и должна была вести бои с русскими на выбранных ими позициях… Вместо того чтобы попытаться создать условия для маневра по средствам стратегического отступления и внезапных ударов на спокойных участках фронта, германское командование не придумало ничего лучше, как бросить наши замечательные танковые дивизии на Курский выступ, ставший к этому времени сильнейшей крепостью в мире.

К середине июня фельдмаршал фон Манштейн и все без исключения его командиры соединений пришли к выводу, что осуществление операции «Цитадель» является безумием»{34}.

По свидетельству начальника штаба ГА «Юг» генерала пехоты Т. Буссе, «с разрешения ОКХ фельдмаршал выразил протест по поводу возможного откладывания операции», но не был услышан. Этой же точки зрения придерживался и Гот. Тем не менее, несмотря на неблагоприятные условия, у командующего 4‑й ТА надежда пока еще теплилась. Ф. Фангор свидетельствует:

«В конечном счете, генерал Гот был уверен, что немецкая армия из–за постоянных отсрочек наступления потеряла элемент внезапности. Рассредоточение и перегруппировку шести танковых дивизий к югу от района Харьков — Ахтырка невозможно было скрыть от русских, несмотря на все меры дезинформации. При всем этом генерал был уверен в достижении хотя бы ограниченного успеха»{35}.

Более резко и откровенно высказывались командиры тактического и оперативно–тактического звена ГА «Юг». Так, английский исследователь Роберт Кросс пишет, что, к примеру, командир 6‑й тд 3‑го тк генерал–лейтенант В. фон Хюнесдорф не скрывал своего резко отрицательного отношения к плану летнего наступления и в присутствии старших офицеров соединения утверждал, что «будущая операция нарушает основные правила руководства войсками», и оценивал «Цитадель» [47] не иначе как «идиотскую». А командир 7‑й тд того же корпуса генерал–майор барон фон Функ вообще считал, что «Германия уже проиграла эту войну. Немцы взяли на себя слишком непосильную задачу»{36}.

Один из важных принципов управления войсками, принятый в германской армии, был нарушен в ходе оперативного планирования операции и самим Готом. Прежде при наступлении немцы придерживались тактики, когда командир атакующего соединения имел сильный, как правило, мобильный резерв, который по его приказу направлялся на участок, где на данный момент было достигнуто наибольшее продвижение вперед. Действовавшие в этом районе части как бы вновь восстанавливали свои силы после прорыва и продолжали развивать успех. Теперь же эта проверенная в деле схема была отброшена.

Гот решил вывести все свои дивизии в первую линию 5 июля и тем самым лишился оперативных резервов — важнейшего рычага влияния на ход боевых действий. Тактика его соединений потеряла былую гибкость и превратилась в «таранную». Создается впечатление, что под влиянием систематически поступавших донесений разведки о существенном усилении рубежей обороны войск Воронежского фронта, с одной стороны, и неоднократного переноса Гитлером дат наступления — с другой, у генерала в последний момент сдали нервы. Вероятно, он очень беспокоился, что, в случае если бои на главной линии русских затянутся на два–три дня, изюминка его плана — прорыв на подступы к Прохоровке и уничтожение их бронетанковых резервов именно в этом районе потеряет смысл. Командование Воронежского фронта сумеет опередить его дивизии и быстрее выдвинет свои танковые и мехкорпуса к первому армейскому рубежу, и тогда танковые части 4‑й ТА будут вести сражение в наиболее неблагоприятных условиях — зажатые между поймами рек Пена, Ворскла и Донец.

Поэтому, принимая это решение, вероятно, о дальнейшем рывке к Курску он уже и не думал. Объяснить мотивы данного распоряжения чем–то иным трудно. Ведь вопрос о боевом построении армии обсуждался в ходе встречи с Манштейном 10 мая в Богодухове, и тогда было решено иметь в армейском резерве 3‑ю тд и ввести ее в бой только на второй день операции. Однако уже 27 июня Г. Гот меняет свою точку зрения и отдает приказ о передаче этого соединения 48‑му тк в качестве усиления. Причем дивизия должна была 5 июля действовать уже в первом эшелоне. Интересная деталь. Косвенным подтверждением того, что уверенность в возможности быстрого прорыва его войсками главного рубежа 6‑й гв. А у командующего [48] 4‑й ТА практически иссякла, служит его реплика за сутки до принятого решения о передаче 3‑й тд. Как пишет Р. Кросс, 26 июня Г. Гот предупреждал: «Шансы на успех уменьшаются с каждым днем»{37}.

Американский историк С. Ньютон, который первым из исследователей указал на эти перекосы при планировании «Цитадели», пишет:

«То, что командование 4‑й ТА было крайне обеспокоено вопросом, сможет ли 48‑й тк вскрыть советскую линию обороны настолько быстро, чтобы вступить в этап развития успеха наступления армии, было крайне тревожным знаком»{38}.

Действительно, в условиях, когда командующий ударного объединения группы армий теряет веру в возможность выполнения даже задачи первого этапа операции еще до ее начала, о достижении главной цели наступления думать не приходится.

27 июня были приняты решения и еще по ряду важных вопросов, касавшихся предстоящих событий у Прохоровки. По сути, именно в этот день генерал–полковник Г. Гот окончательно согласовал план действий 4‑й ТА на первом этапе с руководством ГА «Юг» и поставил окончательные тактические задачи командованию двух корпусов. Для решения главной задачи первого этапа операции — уничтожения советских подвижных резервов у ст. Прохоровка — было решено использовать 2‑й тк СС. В ходе движения к станции его правый фланг должна была прикрыть наступавшая с юга 6‑я тд 3‑го тк АГ «Кемпф», а левое крыло — мд «Великая Германия» 48‑го тк. Гот рассчитывал, что решающее сражение начнется в период с 7 по 9 июля. Ожидалось, что к этому моменту 48‑й тк успеет форсировать р. Псел южнее Обояни и, выставив заслон, повернет часть своих бронетанковых сил, предполагалось частично 10‑ю тбр «пантер», на помощь 2‑му тк СС для борьбы с русскими танками. Подчеркну, что Гот ожидал подход значительных сил Красной Армии, поэтому в сражении у Прохоровки должны были непременно участвовать и войска 48‑го тк и АГ «Кемпф». Однако генерал В. Кемпф не располагал столь значительными силами, как Гот, и только очень большой оптимист мог ожидать, что его группа сумеет с той же скоростью продвигаться вперед, как и войска 4‑й ТА.

На следующий день, во вторник 28 июня, командующим армией был подписан основополагающий документ: «Приказ на операцию «Цитадель» № 194/43», в котором были закреплены решения предыдущего дня. Он гласил: [49]

«1. Перед фронтом наступления танковой армии находятся, предположительно, четыре стрелковые дивизии противника на первой полосе обороны и две другие стрелковые дивизии — на второй. Кроме того, можно полагать, что один танковый корпус расположен на второй позиции или же непосредственно за ней и еще один танковый корпус — южнее Обояни.

Поведение противника показывает, что он, опираясь на свою глубокую и хорошо оборудованную систему обороны, намеревается удерживать выдвинутый вперед Курский выступ фронта и использует для этого расположенные близко к фронту танковые силы в борьбе за первую полосу обороны.

После прорыва второй полосы обороны следует ожидать танковых ударов силой нескольких танковых корпусов против восточного фланга всей наступающей группировки и ударов 3–4 подтянутых стрелковых дивизий против западного фланга.

2. 4‑я танковая армия переходит в наступление «Цитадель» для окружения и уничтожения противника на Курской дуге. Для этого в день «X» танковая армия в соответствии с планом прорывает первую позицию противника на участке высот северо–западнее Белгорода, Коровина, предварительно захватив высоты по обе стороны Бутова и южнее Герцовки войсками 48‑го танкового корпуса в день «Х-1»{39} во второй половине дня.