Лукашенко. Политическая биография - Александр Федута

Этим «коньком» была страстная апелляция к чувствам. К искренней ненависти избирателей к чиновникам и власти, отдалившимся от народа, окончательно переставшим быть «своим», понятным.

Дело, разумеется, было не только в том, как Лукашенко говорил, но и в том, о чем он говорил. А говорил и писал в газеты он, повторюсь, исключительно то, что хотели услышать избиратели. В основном — о несправедливом распределении:

«Понятно, чтобы больше иметь, нужно больше произвести — это аксиома. Но, что ни говори, а мы вновь возвращаемся и к проблеме распределения. Считаю несправедливым, когда товары народного потребления и лучшие продукты оседают большей частью в крупных городах, а в сельском магазине, кроме лапши и консервов, ничего не найдешь. Некоторые даже и "теорию" создают: мол, у сельчанина все есть. А я говорю так: кроме сала от нового года до нового года мало что у него бывает»35.

Здесь отчетливо видно, как свободно эксплуатирует Лукашенко протестные настроения электората. Его уже не занимает производство, а интересует перераспределение. Но его избиратели — не горожане, а сельские жители, им и адресованы «простые и ясные» ответы на вечные вопросы. Кто виноват? Партократы и горожане. Что делать? Перераспределить.

«Теперь, при хронической нехватке в агропромышленном комплексе качественных машин и механизмов, да и многого другого, я вижу только один путь возрождения села — ограничить на некоторое время город в его потребностях»36.

«С высокой, как тогда казалось, районной трибуны говорил этот человек обо всем наболевшем. Он называл негативные социальные явления и обличал непосредственных их виновников. Понятно, что не рядовых людей. Я сколько раз замечала: когда А. Г. Лукашенко шел к трибуне, всегда менялась реакция зала — аудитория оживала, начинала гомонить, бурлить даже. А он, поднявшись, выдерживал паузу… От слов его одни вжимались в кресло, чтобы не слышать. Другие, закипая внутренней радостью, готовы были подбежать к этому человеку, поднять его на своих руках высоковысоко, чтобы оттуда, с высоты, на весь простор родной земли разносились его пламенные слова»37.

У Кебича ситуация была намного сложнее: ему приходилось отвечать за всю управленческую систему сверху донизу.

«Было видно, что Кебич поначалу проигрывал Лукашенко, — вспоминает Василий Леонов. — Мне пришлось бросить все па собственном округе и начать заниматься округом Кебича. Ведь именно я предложил выдвинуть его — так нельзя же было теперь просто "кинуть" человека».

Кебича «не кинули». Могилевский обком напрягся и использовал все возможные рычаги. Кебич выиграл у Лукашенко, хотя и с минимально возможным отрывом: 51% против 49%.

Лукашенко, конечно, имел реальные шансы попасть в состав народных депутатов СССР, где его могучий популистский дар, на мой взгляд, выдвинул бы его в число всесоюзных любимцев, которых потом, после крушения советской системы, ждало почти полное забвение. Очень многие из перестроечных политиков, кто вырвался из своих регионов для того, чтобы сделать карьеру в Союзе, вместе с Союзом свою карьеру и закончили. Забылись и депутаты от Беларуси — Николай Петрушенко, Александр Журавлев, Николай Бобрицкий. Так что выиграл Александр Лукашенко значительно больше, чем проиграл.

Это не говоря о том, что к ощущению народной поддержки у него добавилось ощущение собственной безнаказанности. «Сам» Леонов, вместо того чтобы разделаться с «выскочкой», пошел на мировую.

«— Помню, сидим мы с Лукашенко сочиняем статью в его защиту, — рассказывает Анатолий Гуляев. — Дверь открывается, и входит Леонов. Он меня увидел — несколько не ожидал — и говорит: "Ай, и ладно, пусть Гуляев здесь". Потом говорит: "Александр Григорьевич! Я приехал сюда для того, чтобы сказать вам: я по-прежнему считаю, что вы не доросли ни до директора совхоза, ни до кандидата, ни до депутата Верховного Совета СССР, но поскольку с вами так вот обращались, я хотел бы, чтобы вы знали, что это давление было без моей команды. Я хочу за это давление принести вам извинения. Но то, что я о вас думаю, я сказал. И думайте обо мне, что хотите…».

Да, извинения первого секретаря обкома (при еще совсем недавнем всевластии партии), принесенные на глазах у собкора газеты ЦК КПСС — это не шутка. Фактически это было отпущением грехов, индульгенцией… Можно было уверенно продолжать свою политическую карьеру.

Случай предоставился: меньше чем через год были объявлены выборы в Верховный Совет БССР. По одному округу с Лукашенко выдвинулся и его куратор из облисполкома — Евсей Корнеев, который немало сделал для совхоза «Городец» и его руководителя. Но это Корнееву не помогло. Свой второй раунд — кампанию 1990 года — Александр Лукашенко выиграл.

И получил трибуну, с которой можно было обращаться уже не к шкловским или могилевским избирателям, а ко всем белорусам».

Глава третья. Депутат от Шклова ищет себя

Первые ставки и первый прокол

Итак, впервые за свою новейшую историю Беларусь получила вполне демократически избранный парламент: по своему составу Верховный Совет 12-го созыва представлял собой своеобразный срез всего белорусского общества, в котором были коммунисты и националисты, партократы и демократы, интеллигенты и демагоги. Вспоминает депутат Анатолий Лебедько38:

«Это был нежестко структурированный парламент: одна монолитная фракция — БНФ, еще одна глыба фракции коммунистов, которая, впрочем, таяла с каждым днем. А с остальными можно было лепить любую конструкцию, люди меняли свои взгляды у всех на глазах. Хотя подавляющее большинство составляли члены КПСС или те, кто вышли из КПСС».

Накануне первой сессии прошел пленум ЦК КПБ, на котором было решено рекомендовать председателем Верховного Совета БССР бывшего секретаря ЦК КПБ Николая Дементея. Но время было уже не то. Далеко не каждый из депутатов, прошедших сито альтернативных выборов, мог позволить, чтобы им манипулировали.

И тут же была выдвинута альтернативная кандидатура. Ею стал член-корреспондент Академии наук БССР, ученый-физик Станислав Шушкевич39. Александр Лукашенко ратовал за кандидатуру будущего «беловежского зубра», пожалуй, громче всех:

«Я отдам голос за человека, который не загружен старым багажом, за человека, на которого я во многом рассчитываю. Свой голос я во многом отдам авансом, и я должен сказать, независимо от того, будет избран этот человек или нет, я готов работать с ним рядом и помогать ему делать все необходимое для того, чтобы наша республика стала могущественнее и краше»40.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});