Игрушечный стрелок (СИ) - Лекс Эл

Крек! — пожаловалась дверь, разлетаясь под моим напором. В плече отчетливо хрустнуло, я споткнулся, покатился по земле, ударяясь обо что-то твердое, кое-как превратил падение в кувырок, и поднялся на ноги.

Вокруг было светло. Свет заливал опушку, превращенную в мини-каменоломню, словно из прожектора, только был он теплый желтый, а не холодный электрический белый.

— Вон он! — раздалось за спиной.

Я обернулся.

На крыше барака, служившего моей тюрьмой, горел натуральный прожектор, только вместо электрической лампы использующий пламя, из-за чего свет был неровным и таким желтым. А возле прожектора стояло двое охранников, и один из них держал в руках, сука, тот самый лук!

Я ломанулся к деревьям со всей своей скоростью. С одной стороны, благодаря прожектору, я у них был как на ладони. С другой стороны, и они мне оказали услугу, подсветив все то, обо что я мог споткнуться и раскроить себе голову.

Передо мной в землю вонзилась стрела. Она пролетела совершенно бесшумно, блин, да как еще ей пролететь?! Это же не пуля, которая приветливо здоровается с тобой, пролетая мимо лица — "Вжиу!"

И даже маятник качать нет смысла. Стрела летит намного медленнее, чем пуля, охранник все равно стреляет на опережение — не там, где я есть, а там, где я буду через секунду.

Лучше просто бежать, перепрыгивая через камни, кирки и пустые корзины.

Вторая стрела тоже воткнулась передо мной.

А третья ударила в правое плечо.

Меня развернуло и потянула вперед, я упал на бок, по инерции перекатился на спину. Что-то хрустнуло.

Боли не было. Пока что не было, так всегда при колющем ранении. Боль наступит потом. Вместе со всеми последствиями. А пока она заблокирована боевыми гормонами, надо бежать.

Под руку что-то попалось. Дав себе момент на то, чтобы отдышаться, я поднес предмет к глазам — в свете лампового прожектора в пальцах искрился кусочек драгонита.

Я усмехнулся.

Четвертая стрела воткнулась в штанину, разминувшись с бедром буквально на сантиметр.

Я вскочил и снова ломанулся к спасительным деревьям, до которых оставалось двадцать метров.

Ночью в лесу они меня точно искать не станут. Они не оставят остальных рабов в развороченной клетке без охраны.

Наконец я переступил границу леса и свет прожектора тут же потускнел, потерявшись между стволами. Я пробежал еще несколько метров по инерции, вытянув руки с зажатым кусочком драгонита, перед собой, потом остановился. Правая рука плохо слушалась, но все еще не болела.

Ранение это, конечно, плохо. Это полностью меняет все планы. Теперь моя задача не просто добраться до города, а добраться туда быстрее, чем я истеку кровью. Кроме того, пятна крови будут меня неслабо демаскировать и любой, кто хорошо ориентируется в лесу, в что-то мне подсказывает, что у крысиного блондина такие люди найдутся, легко меня найдет. Значит, прямо сейчас мне надо как можно дальше отойти от лагеря, по возможности обработать и перевязать рану, и двигаться дальше.

Жаль часов не осталось. По ним я хотя бы мог бы разделять свое движение на фазы, чередуя его с отдыхом.

Ладно, погрустили и хватит. Глаза уже привыкли к лунным сумеркам ночного леса, пора идти.

Пока я здесь стою, я лишь теряю кровь, и не более.

Только бы здесь не водилось крупных хищников…

Глава 5

Я шел до тех пор, пока раненое плечо не начало болеть так, что не обращать на него внимание стало невозможно — именно на этом моменте я давал себе установку остановиться и заняться раной. Никаких объективных причин делать это именно сейчас на самом деле не было — не видя раны, я не мог определить, в каком она состоянии, и как много крови вытекло, поэтому руководствовался лишь необходимостью уйти подальше.

К моменту, когда я решил заняться самолечением, прошло, наверное, часа два. Я наконец набрел на небольшую полянку, на которую сквозь кроны деревьев падал хоть какой-то свет от прячущейся за листьями луны, остановился ровно посередине и закинул левую руку за голову, нащупывая стрелу. Раненое плечо снова потянуло болью, я сжал зубы и все же дотянулся до древка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Можно сказать, мне повезло. Стрела прошла чуть выше лопатки, пробив мышцу, кажется трапециевидную. Воткнись она чуть ниже — или лопатку раздробила бы, все равно что лишая меня левой руки, либо прошла меж ребрами и проткнула легкое, награждая пневмотораксом. Ударь стрела левее — и привет, сонная артерия, какая ты яркая и красивая!

С другой, конечно, стороны, пройди стрела чуть выше — и я вовсе избежал бы ранения… Но из всех худших вариантов мне объективно выпал самый лучший.

Мне повезло еще и в том, что стрела оказалась надломлена у самой кожи — видимо, когда я падал, сбитый выстрелом, хрустнуло именно древко. А значит, мне не придется мучиться и изворачиваться, пытаясь выкарабкаться из куртки, которую, считай, прибило к спине. Надо только обломить древко и можно будет почти свободно раздеться.

Зажав в зубах правый рукав, со второго раза, через искры в глазах, я умудрился это провернуть. Очень хотелось картинно, как в фильмах, откинуть обломок древка в сторону, но я, здраво рассудив, оставил эту идею — рисоваться тут не перед кем, даже если очень хочется, а обломок деревяшки еще может оказаться полезен.

Ничего другого-то у меня все равно нет.

Сняв куртку, я принялся рвать ее на полосы. Рип-стоп отчаянно сопротивлялся тому, против чего он был разработан и создан, пришлось прибечь к помощи единственного, что я мог использовать как импровизированный режущий инструмент — куску драгонита с острым сколом. Матерясь сквозь зубы, и скорее все же разрывая, чем разреазая материал, минут за тридцать я все же распустил куртку на полосы, ссадив себе камнем все пальцы. Выбрав из кусков самый чистый, я свернул из него типа тампон, и наложил на рану, а сверху примотал связанными воедино лентами по направлению левая подмышка — правая ключица. Потом снял с одного ботинка шнурок и им закрепил, пропустив шнурок справа под мышкой и соединив с основной повязкой. Получилось довольно прочно, даже при некоторых движениях не соскальзывала, только терла, вызывая приступы боли. Лучше в ближайшее время забыть о том, что у меня есть правая рука.

Разобравшись с перевязкой, я собрал оставшиеся тряпки и нитки с травы в карман и осмотрелся, вспоминая, куда идти дальше.

И не вспомнил.

Крутясь по поляне сначала в попытке сломать стрелу, а потом — найти место, где света побольше, и видно, что я делаю с курткой, я совершенно утратил чувство направления и уже не мог сказать, откуда я пришел и куда мне надо идти дальше. Искать собственные следы в глубокой траве ночью — гиблое дело, но я даже попробовал, конечно же, с нулевым результатом.

Можно сказать, что здесь и сейчас я заблудился.

Главное не паниковать. Да, я не сподобился в свое время обучиться ориентированию на местности, но мне сейчас это и не помогло бы — даже узнай я по мху или там дерьму медведя, где какие стороны света, откуда я узнаю, в какой из них — нужный мне город? То-то и оно.

Но в лесу всегда есть еще один вариант — дождаться утра, залезть повыше и осмотреться с высоты. Такой объект как целый город явно будет виден издалека, так что шансы найти его таким образом явно выше, нежели просто блукая по лесу без цели и направления.

Но это только утром. А идти куда-то в темноте, вполне вероятно, идти обратно, туда, откуда ты только что сбежал — плохая идея. Лучше уж потратить время до рассвета на сон, хоть сколько-то нивелируя накопившуюся усталость.

Вот только спать на земле я не буду, увольте. Даже если мне повезло и здесь действительно не водится ночных хищников, заработать в компанию к колотом ранению еще и цистит или воспаление легких, или и то и другое вместе, мне вообще не улыбается. Так что хочешь не хочешь, а на дерево залезть придется, хотя бы на какую-нибудь высоту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но, едва я выбрал дерево и подошел к нему, примеряясь, едва поднял руки, чтобы уцепиться а ветку, правое плечо ясно дало понять — хоть какая-нибудь высота сегодня будет ограничена минимально возможной.