Тим - Александр Цзи

ни Оборотней.

— И Бугимены не ходят, — встрял хулиганского вида мальчишка без одного переднего зуба. Он уже вышел из того возраста, когда молочные зубы выпадают, поэтому, выходит, зуб был потерян уже постоянный.

— Какие Бугимены?

— Ночные твари, — нахмурился Степан. — Ты не в курсе?

— Я думал, это Оборотни, которые могут выходить из домов…

— Оборотни не могут выходить из домов. Пока нет. Но они меняются. Ночью бродят другие сущности. Всё это, конечно, дьявольские порождения.

Я удивленно приподнял брови. Получается, Степан придерживается религиозной версии апокалипсиса?

— Один? — спросил Степан, поглядев на мой джип.

— Ага.

— Ну что, зайдешь?

Я пожал плечами нарочито равнодушно.

— А сколько вас тут?

— Все, кто есть, перед тобой. Это Захар, Толик, Альфия и Татьяна.

Захаром звали беззубого пацана. Альфия была той самой малюткой, что заприметила меня первой. У Толика был какой-то замутненный взгляд, а у Татьяны — щеки как у хомяка.

— А если я — какой-нибудь придурок? — ухмыльнулся я. — Не боитесь?

Степан улыбнулся.

— Все придурки превратились в Буйных или Оборотней. Буйные прячутся кто где, а Оборотни заперты в замкнутых искусственных контурах. Остались только достойные.

— Ну, не скажи, — засомневался я.

— Многие были напуганы, согласен, — кивнул Степан. — Оттого и вели себя не всегда хорошо и прилично. Но людьми остались действительно только достойные.

— Откуда такая уверенность?

— А ты думаешь, что этот наш апокалипсис случился сам по себе? Случайно? Стихийно? Вот если бы человечество вымерло от вируса или экологической катастрофы, всё было бы понятно. Вирус — он и есть вирус… Хотя даже вирус можно распространять намеренно. С глобальным потеплением тоже всё понятно. А как объяснить Три Волны? Инопланетяне? Не смеши меня — если они и есть где-то в космосе, на нас им явно плевать.

— И что ты хочешь сказать?

— Что апокалипсис был задуман и осуществлен разумной волей. Страшной и неумолимой. И все произошло не случайно. И те, кто остался, не простые люди. Достойные. — Степан тепло мне улыбнулся. — Поэтому я собираю Выживших, понимаешь? Мы не должны бродить сами по себе.

Я подумал. Спросил:

— Откуда у тебя столько детишек?

— Я — учитель начальных классов в сельской школе. Всех детей знаю. Когда грянуло, стал собирать Выживших. Мне встретились эти ребята. Поначалу мы жили в деревне, после я увез всех сюда, в самое пока что безопасное место. Мы здесь уже месяц, и я для них вроде воспитателя. Или пастыря.

— Еще Виктор Геннадьевич был, — встрял Захар.

Степан нахмурился.

— Да, наш завуч, он же историк. Тоже выжил. Но наткнулся на Буйного, тот его и…

Он не договорил, а самая взрослая из всех детей Татьяна всхлипнула. Нравился ей завуч-историк, что ли? Или родственник?

Слушая все эти рассказы, я потихоньку расслаблялся. Мелькнула параноидальная мыслишка, что меня заманивают в ловушку. Не знаю, зачем: возможно, Оборотней накормить, что в здании таятся. Или сами из меня сервелат сделают. Но позже я пришел к выводу, что вряд ли. Если взрослый Бродяга еще и способен на гадости, то детишки…

Они глядели на меня ясными глазами — кроме Толика, который, видимо, полностью погрузился в свой внутренний мир, — и я не мог поверить, что они умеют так притворяться.

— Ладно, — сделал я одолжение. — Пойдем внутрь.

***

Все же я был напряжен еще долго. Специально пошел позади всех, биту не выпускал, зыркал по сторонам, чтобы не пропустить атаки.

Но атаки не последовало. Степан со своим выводком провели меня в одноэтажное здание, которое действительно оказалось столовой и кухней. Между зданиями я приметил пикап Тойота Хилукс, красный, мощный, четырехдверный. На нем, вероятно, Степан гонял в районы за припасами.

Время было обеденное, и мы уселись за длинный стол — Степан во главе, детишки и я по сторонам. Ели рисовую кашу с консервированными овощами. Стол накрывали девочки, Степан и мальчишки просто сидели и ждали.

— Какие планы? — спросил я. — Консервы скоро закончатся. Да и без свежих овощей и фруктов цинга начинается, слышал.

— Аптечка с витаминами есть, — ответил Степан. — И вверх по реке организуем огород. Мы с Толиком и Захаром уже землю взрыхлили, там чернозем, хорошо должно расти. Семена есть, я привез. Теперь, когда ты появился, будешь помогать. Потеплеет, посеем первые культуры.

— И мясо нужно, — сказал я, ковыряя ложкой в овощах.

Таня вскинула на меня глаза с интересом. Мясца хочет…

— Нет, — отрезал Степан. — Это невозможно. И слишком сложно. Нам неоткуда взять скотину, не говоря уже о том, чтобы содержать ее.

— Я могу охотиться… — пискнула Таня. — С луком и силками… Меня деда учил…

— Нет, Таня, — внушительно, учительским голосом проговорил Степан. — Это не женское дело. Женское дело — готовить еду и помогать мужчине.

— Однако, — хмыкнул я. — Слышали бы тебя феминистки!

— Не услышат. Конец света наступил. Грядет новый порядок. Естественный. А заключается он в том, чтобы мужчины были мужчинами, а женщины — женщинами. И каждый бы занимался своим делом. Так наши предки жили тысячи лет, и все было хорошо.

— Ну ладно, — не стал я спорить. — Дальше-то что? Будем огородом заниматься, как на даче, загорать здесь, но вечно-то это продолжаться не может!

— Не может, — согласился Степан. — Но мы постараемся дотянуть до того дня, когда всё определится.

— Не понял? Какого дня?

— Та воля, что устроила Три Волны, должна иметь планы на нас. Когда мы поймем, что это за планы, тогда все и определится.

Сектант, подумал я. Прямо шалопут какой-то. Не удивлюсь, если он женится сразу на Альфие и Тане, когда те подрастут. А может, и не будет дожидаться…

— А до того будем искать других выживших, — говорил Степан уверенно. — Создадим коммуну. И будем ждать Великий день.

Я вздохнул и промолчал, продолжая есть. Степан прищурился:

— Думаешь, я с катушек съехал? Что я — фанатик? Нет, Тим, я — реалист. Три Волны прокатились катком по нашему миру. Это факт. Сверхъестественные вещи творятся. Это тоже факт. Значит, есть тот или те, кто стоит за всем этим. И эти существа — нечто гораздо большее, чем просто люди. У них должен быть план. Наша задача — ждать и не мешать.

— Не путаться под ногами! — вставил Захар, улыбаясь щербатой улыбкой. Видно, часто слышал эту фразу по отношению к себе.

Степан кивнул ему, как взрослому.

— Верно, Захар. И помните вы все: эти существа желают нам, Выжившим, добра.

— Они не желают нам добра, — раздался рядом тихий голос, и я вздрогнул. Говорил мутноглазый Толик. Он уже съел кашу и смотрел мимо нас в окно, где вздымался заросший кустарником склон. — Они хотят нас всех погубить. Изничтожить…