На краю обрыва… - Анна Анакина

Галка всё пыталась понять, как можно любить, забывая и прощая? Не испытывая никогда такого чувства, не могла она понять и самого ответа, потому и спрашивала, надеясь однажды услышать что-то новое в словах мужа. Услышать и понять.

– Кушать будешь? – спросил Павел, поцеловав жену в лоб, попутно проверяя насколько сильный у неё жар.

– Не хочется… но надо… Нечего разлёживаться, – делая глубокий вдох и покашливая пред каждым словом, отвечала Галина.

– Да я тебя тута покормлю.

– Не… я встану… а то, что дети подумают?

– Да тое и подумають, чёе мамка белены объеласи, да и бегала всюю ночь под дожжом, – улыбаясь, ответил Павел.

– Да ну тебя, – махнула Галина рукой на мужа, улыбнувшись. Откинула одеяла, пытаясь встать. Павел помог ей.

– Ну, як ты?

– Нормально, – кашлянув несколько раз, ответила Галина. – А сколько времени-то сейчас?

– Дык, ето, шестой час ужо.

– Вечер что ли?

– Ну, да.

– Так я спала?

– Ага.

– А я и не заметила. А как же?.. – Галина вновь закашлялась. – На ферму-то я не смогу.

– Да мальчишки с утра ешшо сбегали, сказали, чёя ты заболела. Можа, тебе какой травки запарить? Ишь как кашляешь-то?

– Я сама… а то опять не ту кинешь… ещё чего приключится, – усмехнулась она, вспомнив, как Павел решил угодить, да вместо мелиссы положил ей в чай полынь. От смеха сильно закашлялась. Прижавшись к мужу, постаралась заглушить приступ.

– Ну, они же сухие-то всея похожи, – с трудом сдержал Павел улыбку, тоже припомнив тот случай. Гладя жену по спине, он с тревогой смотрел на неё.

***

Травки в их доме появились несколько лет назад, да так и обосновались прочно. Галина думала, что навсегда. Как-то так случилось, что старая бабка Матрёна, помогая молодой женщине избавиться от нежеланного дитятка, выбрала её для передачи своих познаний. Ведала старуха, что умирает, а передать навыки некому. Тут и подвернулась ей в нужный момент молодуха, прибежавшая как-то ночью в слезах и умоляющая о помощи.

Совсем ещё мала была тогда Наташка, а молодая мать, натворившая глупостей, но считавшая, что поступает верно, потому как решила отомстить Сашке и наказать Павла, выполнила свой план, да вскоре поняла, что тяжёлая. Страх за то, что ребёнок может быть не от Павла и заставил её побежать ночью в дом старухи, которую все называли ведьмой.

Избавившись от ребёнка, довольная женщина и не заметила, как ещё одна чёрная полоса протянулась по её сердцу.

Галина уж и забыла о том дне, будто и не существовало его никогда. Но травки прижились в её доме и частенько соседушки заглядывали за помощью. И как-то само собой закрепилось за ней прозвище – травница. А за глаза и ведьмой иногда называли.

***

Павел вывел Галину из комнаты, придерживая под руки.

Наташа, доставая ухватом из печи чугунок со щами, взглянула в их сторону, сказав:

– Мама, садись кушать.

– Сейчас, – ответила Галина и поманила рукой мужа, чтобы тот помог подойти к закутку*, где хранились её мешочки с разными травами. Стоя подле печи, опираясь на руку Павла, она брала по горсточке различных трав и складывала в большую кружку, не переставая кашлять.

– Налей кипятка, – сказала Галина, подойдя к столу, и поставила на него кружку. Присев на лавку, облокотилась о стол, зажав руками горячую голову.

– Может, тебе лечь? – взволнованно спросила Наташа.

– И, правда, мать, – Павел дотронулся до плеча жены, – горишь ведь всея. Давай-ка я тебя обратно в койку?

– Нет, – словно очнувшись, Галина подняла голову. – Я тут поем. Только мне, доча, немного и пожиже.

– Хорошо, – ответила Наташа, и быстро метнувшись к печи, взяла миску, и, налив матери щей, поставила перед ней.

Мальчишки, сидя за столом спиной к окну, ёрзали в нетерпении. Хотелось быстрее пообедать да бежать на улицу. Отец, сев во главе стола, заметил, что у забора вытанцовывает Фёдор.

– Ухажор-то ужо прибыл, – усмехнувшись, сказал Павел, показывая на парня за окном. Мальчики обернулись и, засмеявшись, стали бормотать себе под носы: «Тили-тили тесто, жених и невеста».

– Хватит вам, – Наташа выдала по лёгкому подзатыльнику братьям.

– Зовите его к столу, – сказал отец. Мальчишки часто замахали руками, привлекая внимание Фёдора. Тот, зная привычку Наташиного отца всегда приглашать к обеду, только и ожидал этого. Не утруждая себя открыванием калитки, быстро перемахнул через забор и, пробежав несколько метров по двору, влетел в дом, чуть не ударившись головой о прúтолоку*.

– Садись, мы в аккурат обедать собирамси, – произнёс Павел фразу, уже давно ставшую дежурной. Фёдор, ничуть не тушуясь, быстро занял место рядом с мальчишками и с удовольствием стал поглощать щи, поданные Наташей.

– Натка кашеварила, – сказал Иван и, засмеявшись, добавил: – Хорошая жена кому-то достанется, – заметив сестринский взгляд, быстро уткнулся носом в тарелку, и только часто мелькающая ложка остановила Наташу от выдачи очередного подзатыльника брату.

Галина, покашливая, съела лишь пару ложек щей и, отодвинув миску, попросила дочь процедить ей травки.

– Ешшо поди не настоялиси? – спросил Павел.

– Пойдёт, – махнула рукой Галина и добавила тяжело дыша: – Наверное… и правда… лягу я… Никакого от меня прока… сегодня не будет… Хозяйничай доча… сама.

Павел помог жене встать и проводил в спальню. Потом вернулся за кружкой с настоянной травкой. Взглянув на миску Фёдора, сказал дочери:

– Плесни ему ешшо, а то чё ему ета порция.

Фёдор, широко улыбаясь, подал миску Наташе и, получив добавку, с удовольствием продолжил поглощать щи, будто и не обедал дома за полчаса до этого.

– Зря ты его привечаешь, – сказала Галина мужу, укрывающему её одеялом. – Не отдам я Наташу за него. Всё одно не отдам… Ей учиться надо, а ему в армию… второгоднику, идти… Двенадцатый год в школе учится… и где это видано?

– Ну, не всем в отличниках ходить, – улыбаясь, ответил Павел, словно и не замечая раздражения жены. – Я ведь тоже троешник был.

– А он двоечник… Это его ещё жалеют… – медленно, но желчно говорила Галина, постоянно кашляя, – …как никак председательский сынок… а то давно бы выгнали.

– Ну, чёго ты шумишь? – ласково произнёс Павел и поцеловал жену в лоб. Присел рядом и нежно погладил тело, закутанное в одеяло, словно младенца. – Парень-то хороший. Не хулиган, да и работящий. Мария прям не нахвалитси, ешшо рабёнок, а ужо любому плотнику фору дасть. Рукастый парень.

– Лучше бы у него голова так работала… как руки.

– Ну, не скажи. С дурной головой так не наробишь. Давеча заглядывал к ним, так он тама такой буфет сделал, загляденье просто. И ведь всё один. Дед только башлычил.* Федот-то стар ужо сам. Дык внуку передал мастерство.

– А чего это ты к ним заходил?.. А мне не говорил?

– Не говорил? – попытался искренне удивиться Павел, поругав себя мысленно, что проговорился. – Дык я так, мимо шёл, да и заглянул.

– А ну говори, – Галина сильно закашлялась, но, несмотря на это попыталась приподняться. – Чего удумали?.. Знаю я тебя… А те и рады такую сноху заполучить… а ему в армию.

– Да чёго ты расшумеласи? Так поговорили немного. Ешшо до лета далеко.

– Ей только семнадцать будет.

– Да помню я. Не захотят до армии, дык потом, как придёт, и поженим.

– Да, что ты заладил?.. Не будет этого!.. Я сказала – не будет!

– Ну ладно, не волнуйси. Не будеть, дык не будеть. Лежи и не вставай. Чёго надо, дык я тута.

Накормив всех, Наташа быстро перемыла посуду. Мальчишки, смекнув, что мать заболела и не сможет им сегодня ничего запретить и заставить делать уроки, сразу же убежали со двора. Наташа ушла к себе в комнату переодеться, оставив Фёдора в одиночестве.

Павел посидел ещё немного у жены. Заметив, что она задремала, тихо встал и, осторожно, стараясь не скрипеть половицами, вышел из спальни.

Фёдор сидел у окна, перебирая руками занавеску. Заметив вошедшего в горницу хозяина дома, повернулся к нему и широко и глупо улыбнулся.

Нравился Павлу этот простой, без червоточинки в душе парень. Всё, что лежало у того на уме, так и выплёскивалось на лицо доброй улыбкой.

– На танцы пойдёте? – садясь рядом, спросил Павел

– Ага, – кивнул Фёдор. – Сперва к старому коровнику. Со студентами познакомимси, а потом на танцы.

– Смотрите тама, не долго, а то мать наша заболела, будеть волноватьси.

Фёдор кивнул, соглашаясь.

Из своей комнаты вышла Наташа в новом платье, чуть ниже колен. Хоть и пошитом из лёгкого ситца, но с рукавами. На ногах простые чулки и новые, недавно купленные туфельки с застёжкой-ремешком.

– Чё-то, доча, ты легко оделаси.

– Да там тепло.

– А вечером? Не, надень кофточку и ето, – указал отец на юбку.

– Ну, папа! – недовольно посмотрела Наташа на отца, зная, что он хочет сказать о гачах*.

– Чёго папа? Одень, сказал.

Наташа, потянув Фёдора за руку, быстро выскользнула из дома.