Исторические записки (976 – 1087) - Никифор Вриенний

Книга II

Комнины вызываются из ссылки. Возведение Никифора в сан логофета (1). Его ненависть к кесарю, который потом устранился от двора (2). Поход Исаака Комнина против турок (3). Франк Русель отделяется от ромейского лагеря (4). Исаак побеждается турками и попадает в плен. Вылазки Алексея из лагеря (5). Бегство ромейских воинов. Феодот благоразумным советом спасает Алексея (6). Алексей собирает деньги для выкупа брата, которого, однако же, находит в Анкире, уже освобожденным (8). Турки осаждают Исаака и Алексея в деревенском доме (9). Мудрость и мужество Алексея в этом случае (10). Опасность одного великана из войска ромейского (11). Неустрашимость двух аланов (12). Возвращение в город и похвалы Алексею (13). Русель делает набеги на ромейские области. Интриги логофета против Иоанна кесаря, по которым он посылается в поход против Руселя. Русель, окружив его и пользуясь перебежчиками и бегством его воинов, разбивает его и берет в плен вместе с тяжелораненым сыном его Андроником (14-15). Два сына Андроника, представленные вместо него заложниками, замышляют бегство, которое, однако же, удается только одному (16). Скоропостижная смерть другого сына кесаря – Константина. По совету Руселя, Иоанн кесарь стремится к верховной власти, евнух Никифор поднимает против них турок (17). Взятие в плен кесаря и Руселя. Русель, по окончании войны, получает свободу. Кесарь, выкупленный Михаилом, от страха вступает в монашество (18). Русель снова нападает на понтийские земли и побеждает противопоставленного ему Палеолога (19). Но посланный против Русель Алексей доводит его до крайнего бессилия (20), при помощи турок, берет его в плен (22) и делает вид, будто ослепил его (23-24); потом усмиряет бунт амасийцев, берет обратно занятые Руселем крепости (24), показывает Докиану, что Русель невредим (25), посещает Маврикса (26), обращает в бегство турок, спасается от кораблекрушения заступничеством Богородицы (27), благосклонно принимается василевсом, внимательно обходится с Руселем Исаак, поставленный правителем Антиохии, обманом удаляет из Антиохии патриарха Эмилиана и заставляет его отправиться в Константинополь (28). Возмущение антиохийцев против Исаака; побежденный турками, он взят в плен и потом выкуплен антиохийцами (29).

1. Таким образом, стараясь возвысить благосостояние ромеев, начинавшее уже клониться к упадку, но необдуманно и неискусно принявшись за это, василевс Роман Диоген и сам пал, и с собой вместе уронил дела ромеев. А каким образом, – отчасти видно было из прежнего рассказа, отчасти же уяснится дальнейшим.

Избавившись от Диогена, василевс Михаил вызвал куропалатиссу Анну, мать Комниных, которая, как указано выше, со своими сыновьями жила в ссылке, и посредством брачных союзов породнился с ней. Женатый сам сперва на Марии, дочери независимого Правителя Иверии,[84] он племянницу её, Ирину, дочь аланского владетеля, выдал в замужество за старшего сына куропалатиссы, Исаака. Кесарь, видя, что племянник его не способен заниматься государственными делами, и сам с благородным рвением брался за них, и приблизил к василевсу евнуха Никифора, которого льстиво называли уменьшительным Никифорица[85] и которому дан был титул логофета[86] почты. Этот человек был расторопен и деятелен, красноречив и опытен в делах, – но скрытен и способен еще более запутывать делопроизводство, чем сколько Перикл, говорят, произвел запутанностей в Элладе. Кесарь тогда не знал, что приготовляет в нём врага самому себе.

2. Воспользовавшись легкомыслием василевса, Никифор совершенно привязал его к себе и убедил его не обращать внимания на дядю своего, кесаря.

Кесарь сперва делал вид, будто не замечает, что делается, и продолжал заниматься делами; но когда увидел, что холодность к нему василевса увеличивается с каждым днем и что он держится исключительно логофета, – счел нужным испытать его. И вот, под предлогом, что желает ехать в Малую Азию на охоту, он получил на то согласие василевса и, вместе с сыном своим Андроником переплыв через Пропонтидский залив, уехал в Азию во время осеннего поворота солнца. Другой же сын его Константин остался при василевсе, потому что был сделан протостратором; а это была должность важная и всегда давалась василевсами лицам только значительным. Своим замедлением в Азии кесарь надеялся уврачевать двоедушие василевса; ибо душа его ограничивалась двумя противоположностями – легкомыслием и коварством.

3. Итак, живя в Азии, кесарь делал вид, что с увлечением занимается охотой; а василевс Михаил, видя, что дела его государства находятся в стеснительном положении и на востоке и на западе (ибо турки, узнав о том, что случилось с Диогеном, и полагая, что вместе с тем разрушены договоры и условия, заключенные через него с ромеями, жгли и грабили весь восток; а взволновавшиеся скифы[87] делали набеги на Фракию и Македонию, так что этими двумя врагами опустошаема была почти вся Азия и Европа) – в таких стеснительных обстоятельствах уполномоченным военачальником в войне с турками назначил Исаака Комнина, которого недавно приблизил к себе через родство и сделал доместиком восточных схол. Взяв войска, Исаак[88] пошёл по направлению к Каппадокии. Ему сопутствовал и брат его Алексей, в то время только еще подававший ромеям великие надежды, впоследствии же действительно принесший им важнейшую пользу. Тогда у него не было еще и пуха на бороде: но и до совершеннолетия он уже показывал более военачальнических доблестей, чем, по свидетельству ромейских историков, Сципион, когда он сопровождал полководца Эмилия в войне против македонянина Персея.[89] Алексей помогал брату – ставил войска в строй, располагал засады, представляя себя начальником фаланги и таким образом, еще не испытавши войны, уже показывал военачальническую сообразительность. Придя в митрополию Каппадокии, то есть – в знаменитую Кесарию, они расположились лагерем около старого города и разрушившимися его стенами воспользовались вместо рва и ограды стана. Этот город давно уже почти весь погиб от землетрясения; уцелели только некоторые башни – для того, думаю, чтобы свидетельствовать о благоденствии древнего города. Расположившись здесь лагерем, они стали рассуждать, каким бы образом отразить набеги турок и прекратить разорение селений.

4. Этим заняты были они. Между тем, находившийся с ними франк Русель, принадлежавший к дружине Криспина и после смерти его управлявший его фалангой, старался найти благовидный предлог к осуществлению давно замышленной измены. И вот теперь случилось, что один из его фаланги сильно обидел некоторого туземца, и тот, придя к военачальнику, громко жаловался на несправедливость. Военачальник потребовал оскорбителя на суд.

Это-то событие и послужило Руселю предлогом к измене. Он расположил свой отряд вне общего лагеря, обещаясь снова возвратиться в лагерь, но в полночь, подняв кельтскую свою фалангу, бежал по направлению к Севастии. Когда на заре дали знать об этом Исааку Комнину, – он положил вверить некоторую часть войска брату Алексею и послать его в погоню за Руселем. Но между тем как производилось об этом рассуждение и собираемо было войско, лазутчики дали знать, что на ромеев идут в большом числе турки, что они расположились лагерем уже где-то неподалеку.

Тогда Исаак оставил преследование Руселя, и стал готовиться к сражению, а брату приказал остаться внутри ограды и охранять лагерь. Неохотно принял он такое приказание и обещался остаться под тем только условием, если после будет отправлен против турок со значительными ромейскими фалангами.

5. Повинуясь брату, Алексей остался в лагере, а Исаак, снявшись, повел войска против турок и встретил их на границе Каппадокии. Произошло сражение. Но ромеи обратились в бегство, а сам он мужественно боролся с окружавшими его врагами; когда же ранен был под ним конь и, упав, уронил с собой всадника, – он взят был в плен. Рассеяв войско ромеев, турки направили путь к их лагерю. Но когда они сделали на него напор, – Алексей с небольшим числом бывших при нём людей, попробовал отстоять его.

И действительно успел он дать отпор и спасти почти всех; зато сам подвергался опасности и едва не был взят в плен. Пробившись в середину неприятелей, он поразил копьем и убил одного напавшего на него воина; но потом был окружен врагами, которые со всех сторон бросали в него стрелы, – и только вышняя десница сохранила его невредимым. Лошадь, на которой он сидел, во многих местах раненная стрелами, упала на землю вместе с всадником; но окружавшие Алексея, из любви к этому достойному любви человеку, соскочив со своих лошадей и мужественно отбиваясь вместе с ним, избавили его от опасности, хотя из пятнадцати человек только пять возвратилось в лагерь, прочие же или были убиты, или взяты в плен. И возвратившись в лагерь, он не давал себе покоя, но, обходя вокруг всего стана, ободрял дух воинов, чтобы они не сделали чего-нибудь недостойного благородных ромеев. Так, пока был день, они стояли твердо и, удивляясь мужеству Алексея, прославляли его, простирали к нему руки и называли его своим благодетелем и спасителем. «Да здравствует, – говорили они, – юноша спаситель, правитель, избавитель уцелевшего ромейского войска! Да здравствует он в теле едва не бестелесный![90] О, если бы нам еще наслаждаться твоими доблестными подвигами и тебе еще надолго быть хранителем общего нам блага!» Одобряя этими словами мужество юного вождя, они оставались в лагере, а он делал внезапные вылазки из стана и из числа нападавших врагов одних убивал, других прогонял. При наступлении же ночи, видя, что все готовятся, радовался, – как видно, в той мысли, что они приготовляются к битве, и раздавал приказания своей прислуге.