Покоренная судьбой - Кора Рейли

десяти лет.

В прошлом Примо, младший брат Максимуса, присоединялся к нам большую часть времени, но теперь у него была своя компания друзей.

Я пожал плечами. Список возможных промахов был слишком длинным, чтобы выбрать один. Его отец, Гроул, встал со скамьи для жима лежа, кивнул моему отцу в знак приветствия и пригласил Максимуса подойти к нему. Максимус вылез из боксерского ринга и трусцой побежал к своему отцу, а я направился к своему.

— Нам нужно поговорить, — сказал папа, выражение его лица было прищуренным. Что я сделал на этот раз?

Я последовал за ним в раздевалку. Дядя Маттео уже был там, что означало, что это дело Фамильи, а не простая семейная неразбериха, и когда он не поприветствовал меня своим обычным подмигиванием и ухмылкой, я понял, что обречен. Отец приказал одному из своих солдат оставить нас наедине. Тот не колебался.

Я взял свежее полотенце с полки у стены и вытер голую грудь.

— Сегодня мне звонил Антоначи.

Фамилия Крессиды была Антоначи, и это единственное, что связывает меня с ним. Я сохранял нейтральное выражение лица и не собирался ни в чем признаваться, вдруг это все-таки другое дело.

Отец скрестил руки, прислонившись к шкафчикам. Хмурый взгляд, которым он меня одаривал, многих довел бы до нервного срыва. Маттео бросил на меня взгляд, который говорил о том, что я должен записать свое последнее желание, прежде чем он подошел к маленькому зеркалу, чтобы проверить, в порядке ли его прическа. Я чуть не закатил глаза. В какой-то степени я был тщеславен, но Маттео всегда выглядел так, словно вышел из журнала Vogue.

— Он рассказал мне о тебе и Крессиде.

Черт.

— Нет никакой Крессиды и меня, — сразу же сказал я. Это была правда. Крессида и я были никем. То, что произошло, было в прошлом. Да и вообще, вряд ли это было что-то, заслуживающее упоминания.

— Нет? — спросил отец убитым голосом. Язык его тела говорил о том, что ему трудно оставаться на месте, — Так ты не спал с девушкой?

Я ничего не сказал. Некоторые из моих прошлых решений были неудачными и были продиктованы едва сдерживаемым гневом. Я все еще чувствовал, как он опасно кипит у меня под кожей.

Отец поднял брови, недовольный моим ответом.

— Настоящий джентльмен никогда этого не расскажет.

Папа ударил кулаком по шкафчику, выражение его лица пылало от ярости. Я напрягся. Дребезжание шкафчика, вероятно, было слышно на всей улице.

— Клянусь, я выбью из тебя все чертовы слова, если ты сейчас же не откроешь рот.

— У нас был секс несколько раз. И все.

Отец направился ко мне, словно намереваясь сломать мне шею. Я не отступил. Я и раньше сталкивался с папиным гневом, но никогда он не был таким сильным, как сейчас, но и я был закален, чтобы слишком переживать по этому поводу. Он схватил меня за плечи, прижав к себе так, что мы оказались нос к носу. Его горячее дыхание обдало меня.

— И ты называешь себя джентльменом?

— Не то, чтобы ты не трахал других женщин до того, как женился на маме. Вы с Маттео трахали всех женщин, которые попадались вам на пути, как я слышал.

— Осторожно, — рыкнул отец, его пальцы сжались еще сильнее.

Маттео прищелкнул языком. — У нас с твоим отцом осталось достаточно крови в наших возбужденных мозгах, чтобы трахать только чужаков.

Папа отпихнул меня и ударил кулаком по другому шкафчику, оставив вмятину, после чего встретился взглядом с Маттео. — Не могу даже смотреть на него. Я действительно хочу его убить.

— У меня был с ней секс, по обоюдному согласию. Я не подталкивал ее к этому, так что перестань так бурно реагировать.

Отец знал об этом раньше, чем я понял, что происходит. Я винил свою ослабленную защиту вокруг моей семьи. С кем-то другим я бы не был застигнут врасплох. Он прижал меня к шкафчику. Затылок ударился о металл, в ушах зазвенело.

Мои мышцы напряглись, желая отступить, как я привык, но я подавил непреодолимую потребность своего тела действовать. Это были мой отец и Капо.

Глаза отца выглядели безумными. — Если бы ты ее изнасиловал, у нас был бы совсем другой разговор, сынок.

Я держал рот на замке. Моя сестра Марселла всегда обвиняла меня в необдуманности, но я знал, когда нужно молчать, по крайней мере, иногда.

— Она благородная итальянка, дочь одного из моих капитанов, а ты, блядь, лишил ее девственности.

— Действительно, блядь, — возразил я, — Поверь мне, она вела себя совсем не благородно. И то, как она бросилась на меня, я бы не назвал жестоким лишением невинности. Она практически умоляла меня освободить ее от этого бремени.

Отец посмотрел на Маттео и жестом пригласил его занять свое место. Маттео шагнул вперед и занял место отца, который повернулся ко мне спиной.

— У тебя было слишком много ударов по голове за эти годы, или ты специально прикидываешься дурачком? — спросил Маттео с жесткой улыбкой.

Под белой футболкой отца вздулись мышцы плеч, а руки сжались в кулаки.

— Ее семья ничуть не веселится. Девушка определенно сказала так, будто ты пообещал ей весь мир, и она практически не смогла отказаться.

Я сузил глаза. — Это чушь. Я ничего ей не обещал. Она лепетала о том, как ей хотелось бы увидеть меня снова и как наши семьи были бы замечательными вместе. Я проигнорировал ее слова и показал ей, как правильно сосать член, чтобы она заткнулась.

— Зачем ты это сделал? — спросил папа очень низким голосом, снова повернувшись ко мне. Выражение лица мамы в таком случае отражало бы разочарование, но папа был в ярости.

— Чтобы доказать свою точку зрения.

— И что же это было?

— Что она не имеет права судить Марси. Она назвала ее шлюхой.

— Ты вел себя как гребаный идиот. Ты должен был подумать о последствиях, — пробормотал Маттео.

— Дай ее отцу денег и побольше солдат, я уверен, он примет их с радостью.

Маттео захихикал. Отец не выглядел веселым, и его ответная улыбка была хищной.

— Есть только одна вещь, которую он примет в качестве компенсации. Брак.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что отец имел в виду. Я рассмеялся. — Верно.

Папа покачал головой, как будто не знал меня. — Это не шутка. Я