Моя навсегда - Кэрол Финч

Отчего все-таки Сейбер так настойчиво старался вывести ее из себя? Зачем ему это? Как он догадался, что у нее есть тайна? Чем она могла себя выдать, если многие годы — семнадцать лет, если быть точной, — она хранила свой секрет за семью печатями, не доверяя его никому на свете?

Расседлав жеребца, она оставила его в стойле жевать сено и, решительно расправив плечи, стремительно направилась к дому. Если удастся проскользнуть мимо всевидящего ока Мэгги, она укроется в своей импровизированной спальне и избежит расспросов о покрасневших глазах и следах слез. К счастью, Мэгги уже ушла спать, и Иден торопливо побежала наверх раздеваться.

Ее нынешняя спальня располагалась в нише, раньше служившей кладовой — единственном незанятом помещении с широким окном. Ей было не по себе в полутемных комнатах, отделенных от мира толстыми стенами. Со своей боязнью замкнутого пространства Иден ничего не могла поделать. Она превратила свой дом в лазарет и прежнюю просторную спальню освободила для размещения раненых солдат, потому что городской госпиталь Уильямсберга уже не вмешал всех нуждающихся в медицинской помощи повстанцев. Доктор Кертис научил ее основам ухода за выздоравливающими, а она, в свою очередь, передала навыки Элизабет и Мэгги, которые помогали ей ухаживать за ранеными.

Уютно устроившись под стеганым одеялом. Иден задумалась над тем, как много еще жизней будет загублено в этой бесконечной войне и сколько раненых солдат пройдет через ее дом, прежде чем повстанцы одержат победу. Но сколько бы их ни было, ни один из патриотов не будет обойден ее вниманием, щедростью и заботой. Каждый должен знать, что его заслуги оценены и он по праву может считать себя героем. Когда у выздоравливающих наберется достаточно сил, чтобы добраться до дома, Иден каждого проводит и одарит ободряющей улыбкой. Да, улыбкой! И какое дело Себастьяну Сейберу до того, что она улыбается, скрывая слезы разочарования?

Будь проклят этот чертов грубиян! Почему он не записался в территориальную армию Виргинии и не занялся изгнанием британцев из колонии? Вероятно, не желает марать руки таким грязным делом, как война. Разумеется, лучше с гордым видом разъезжать по ярмаркам, торгуя любовным пылом жеребца, и набрасываться на женщин с оскорбительными предложениями. Себастьян Сейбер просто прощелыга, лишенный совести и чувства патриотизма. Похоже, он охотно пользовался гостеприимством Майка Банкрофта, пока тот не напросился к какому-то еще добросердечному южанину. Однако на плантации Пембрук нахлебники не нужны, пусть убирается вместе со своим жеребцом. Иден подыщет другого арабского скакуна для улучшения породы. Возможно, ей не удастся найти экземпляр, равный статью этому вороному, зато и не придется платить цену, которую запросил Сейбер.

Постепенно Иден уснула, но сон ее был беспокойным. Ей снились светящиеся любовью серебристо-серые глаза Себастьяна, она чувствовала его нежные ласки, разжигавшие в ней неумолимое желание, ощущала жар его губ… Внезапно она проснулась и почувствовала, что ее тело, вспомнив пережитое, вновь затрепетало, и она прокляла человека, способного творить с ней такое. Себастьян опасен, он пробил ее с таким трудом возведенные крепостные стены, и она поклялась, что отныне будет любой ценой избегать его общества.

Под покровом полуночной темноты три всадника подъехали к прятавшемуся среди сосен домику Тедиеса Сейбера. Пока ночные гости смывали с себя дорожную пыль, Тедиес, крепко сложенный мужчина лет семидесяти, не спеша поставил на плиту кофейник, а на стол — поднос с хлебом и сыром.

— Что слышно о наших войсках на юге? — спросил у него Джерард Локвуд, беря бутерброд.

— Началось движение на север. Обе Каролины взяты британцами и отданы оккупационной армии. Сопротивление мятежников почти полностью подавлено, только Болотный Лис со своим партизанским отрядом все еще шебуршится. К счастью, его силы не столь велики, чтобы вести войну против целой армии короля Георга. Ему не справиться с Тарлтоном и кучкой местных тори, выступающих против отделения американских колоний от Англии. Даже они не по зубам этому хитрому бунтарю.

— Бог с ним, с Болотным Лисом, — Джерард со смаком откусил сыр. — Если генерал Лафайет направляется на юг, похоже, континентальная армия раскрыла наши планы взять Виргинию. Но мятежникам не поздоровится, когда прибудет лорд Корнуоллис — перед ним Виргиния не устоит.

— Вашингтон ничем не может помочь Виргинии, пока он занят единоборством с сэром Клинтоном на севере, — заметил Тедиес, поставив на стол дымящийся кофе и заняв свое место.

— Верно. — Откинувшись назад, Джерард Локвуд отхлебнул ароматный напиток. — К концу года эта заваруха закончится, и я вместо рядового офицера стану сановником, управляющим своими глупыми соседями-колонистами. Есть новые донесения для Корнуоллиса? — Джерард вопросительно взглянул на старика.

Тяжело поднявшись, Тедиес поплелся к шкафу, достал оттуда кожаную сумку и снова сел на свое место.

— От двух агентов я получил сообщения, что людей у Лафайетта мало. Лорд Корнуоллис со своим мощным войском без труда утихомирит маркиза и отправит его обратно, в родную Францию.

— Корнуоллис ни о чем не мечтает так, как о том, чтобы раздавить Лафайетта, как маленького рыжего клопа. — Джерард плотоядно усмехнулся. — Его поражение сломит дух мятежников. Как же — герой, пришедший избавить их от британского ига! Но никакие «клопы» не помешают королю подавить восстание и подчинить непокорных своей власти.

— Наши захватили курьера, направлявшегося на юг, к Ричмонду, с распоряжениями самого главнокомандующего. — Тедиес достал из сумки донесения. — Мятежники разоблачили нескольких шпионов тори, действовавших в окрестностях Нью-Йорка, и призвали всех усилить бдительность. Британская разведка получает информацию о действиях «Сынов свободы». — Тедиес поднял от текста глаза и усмехнулся. — Генерал Вашингтон объявил, что британские войска могут сжечь его дом, и послал предупреждение на свою плантацию, чтобы там были готовы к такому повороту событий. Кроме того, генерал обратился к личному дантисту с просьбой прислать плоскогубцы для своих гниющих зубов.

При этой последней новости трое военных громко загоготали.

— После окончания войны у Вашингтона, вероятно, не останется ничего, кроме плохо подогнанных протезов, — усмехнулся Джерард, — зато мою грудь украсят ордена.

— А я получу пенсию за передачу сообщений между королевской армией и войсками тори. Сейчас тяжелые времена. — Тедиес вздохнул. — Приходится целиком полагаться на внучатого племянника, который меня содержит. — Он кивнул на жестяные кружки. — За этот кофе вы должны благодарить его. Мой доход для этого слишком скуден.