Быть рядом - Алесь Куламеса

— Надо же, — протянул Игорь. — И давно это у тебя?

— Всегда.

Директор вздохнул, окинул взглядом измождённого подчинённого:

— И, походу, кайфа тебе с этого не много. Болеешь после каждого… как это сказать… снятия?

Вася кивнул.

— То есть, как бы через себя пропускаешь то, что с другого снял. С чего такая щедрость?

Сисадмин ответил тотчас, как будто уже не раз репетировал этот момент:

— Это не выносимо.

— Что?

— Чувствовать.

Игорь побарабанил пальцами по столу:

— И?

Вася отвернулся, шмыгнул носом:

— И всё.

Игорь что-то уловил в его голосе, но не сразу понял, поэтому ляпнул привычно:

— Зарабатывать этим пробовал?

— Чем тут заработаешь? — вяло удивился Вася.

— Да я так, — махнул рукой Игорь, — на всякий случай…

Он поднялся, прошёлся по кухне:

— Короче, понятно всё. Олег видел, что ты работаешь так себе, но, видимо, чуял что-то. У него чуйка всегда была знатная. Вот и держал тебя в компании, потому что работа нервная. Ха! Выходит, ты всё-таки зарабатывал своим, этим, даром.

Вася не отреагировал. Игорь хмыкнул:

— Ладно, я не глупее Олега. Как поправишься, выходи. Ничего про тебя не поменяется.

Вася кивнул в знак благодарности.

Когда Игорь подходил к входной двери, у него зазвонил телефон.

— Котик, — донеслось из трубки, — я такую сумочку увидела, просто прелесть! Купишь её мне?

— Чегооо? — тут же, слёту, завёлся Игорь. — Куда тебе ещё одна?! И так складывать некуда. Всё, отбой!

Он повернулся к сисадмину:

— Завтра будешь?

— Послезавтра, если можно.

— Ладно, — стиснув зубы, процедил директор. — Но не позже. Всё, бывай.

— Погодите, — воскликнул Вася.

Он проковылял к удивлённо замершему Игорю, коснулся плеча.

— Всё, — скривившись, как от язвы, сказал Вася, — теперь можно.

Игорь поднял глаза к потолку, прислушался к себе:

— Вот чёрт. И правда — всю злость высосал.

Вася пожал плечами, мол, привычка.

И тут Игорь понял:

— Ты сам себя убиваешь. Тебе невыносимо жить так и ты себя убиваешь.

Сисадмин дёрнулся как от удара, схватился за косяк двери. Но нашёл в себе силы:

— Страшно.

— Что?

— Быстро — страшно. А так — нет. Если медленно, то бояться нечего.

Игорь почесал затылок:

— Ну, твоё дело.

Он хлопнул сисадмина по плечу и вышел.

Вася закрыл дверь на замок, с трудом дополз до туалета и, откинув крышку, упал перед унитазом на колени. Его вырвало.

На этот раз — кровью.

Африка

Миша не заметил, когда эта машина появилась в их дворе. Просто однажды утром, торопясь с отцом в школу (первый класс — никак нельзя опаздывать!), мальчик увидел старый, потрёпанный автомобиль бежевого цвета.

— Что это за машина? — спросил он отца.

— «Волга», сынок — ответил тот, небрежно глянув на колымагу. — Это старая модель — на таких раньше таксисты ездили. Когда я сам ходил в первый класс.

Ребёнка такой ответ устроил, и он спросил уже о другом.

В школе Миша оставался в продлёнке, откуда его забирала мама. Возвращаясь, он снова увидел эту машину. Наверное, она никуда не уезжала. Теперь её можно было рассмотреть её получше.

«Волга» была очень старой и очень ржавой. Во многих местах краска облупилась, обнажив рыжий металл. В крыльях машины то тут, то там виднелись неровные дырочки и прорехи. Колпаки на колёсах густо покрывала грязь.

Больше всего Миша удивился занавескам. Старые и порванные они закрывали заднее и боковые стёкла. Словно это не автомобиль, а квартира. На колёсах.

А ещё на заднем стекле под занавеской притулился большой плюшевый заяц с оторванным ухом. Заяц сидел понурившись и казался ещё более старым, чем машина.

— Мам, — спросил ребёнок, указывая на занавески, — а почему эта «Волга» такая странная?

Женщина шлёпнула мальчика по руке и ускорила шаг:

— Не прилично тыкать пальцами, — отчитала она надувшегося сына. — А про машину — не смотри туда, не надо.

Миша обернулся на автомобиль и увидел, что за рулём, положив руки на баранку, сидит грустный небритый старик.

* * *

Каждое утро и каждый вечер Миша проходил мимо этой машины. Старик возился с ней — мыл, чистил салон, копался под капотом. И никуда не уезжал.

Мальчик иногда перед сном смотрел из окна на «Волгу» и думал о старике. Пару раз он видел, как в машине вспыхивал красный огонёк — водитель курил. Огонёк был маленьким и жалким. Как старик. Миша, правда, надеялся, что плюшевый заяц на задней панели не даёт тому чувствовать себя одиноким.

«Мой медведь, — думал ребёнок, крепче обнимая большую мягкую игрушку, — охраняет меня во сне, и я знаю, что он всегда рядом. Наверное, заяц нужен дедушке для того же».

* * *

Однажды, в воскресенье, Миша подошёл к «Волге».

Старик опять копался под капотом, изредка тяжело вздыхая.

— Дедушка, — позвал Миша. Тот дёрнулся и чуть не ударился головой об капот. Потом сориентировался и посмотрел на мальчика странным, очень странным взглядом.

— Дедушка, — повторил ребёнок, и старик опять дёрнулся, словно от удара плёткой, — а вы здесь живёте? В машине?

Старик отвернулся и буркнул через плечо что-то неразборчивое.

Миша не смутился, обошёл старика и снова спросил, глядя ему в лицо:

— А почему?

Может быть, ему показалось, но губы старика задрожали, а глаза заблестели. Мальчик отступил на шаг, приготовившись сбежать, если что.

Но старик тряхнул головой и неожиданно улыбнулся:

— Мне здесь нравится, — сказал он хриплым, надтреснутым голосом.

— Нравится жить в машине? — не унимался Миша.

Старик немного помолчал, глядя в сторону, потом ответил:

— Да, нравится жить в машине.

Мальчик покачал головой:

— Но ведь это неудобно. И телевизора нет.

Старик опять посмотрел в сторону, дрожащими пальцами достал папиросу, торопливо закурил. Выдохнув дым, ответил:

— Моя «Волжанка» — лучшая квартира в мире. Поэтому — конечно! — мне очень нравится здесь жить.

Ребёнок внимательно посмотрел на автомобиль, покрутил головой и сказал:

— Я вам не верю.

Старик вспыхнул, шагнул к мальчику, но тут же остановился, повернулся и запустил руки в двигатель.

— Иди отсюда, — бросил он через плечо.

Миша постоял немного и ушёл.

* * *

Вечером он зашёл на кухню, где отец читал и пил чай, и спросил:

— Папа, а почему тот старик живёт в машине?

Отец заложил книгу спичкой и посмотрел на сына. Тот терпеливо ждал. Мужчина вздохнул, посадил ребёнка на табурет перед тобой и ответил:

— Понимаешь, сынок, это… жизнь. Просто не всем везёт, и плохие люди иногда делают хорошим людям больно…

— Кто-то отобрал его квартиру? — спросил Миша напрямую.

Отец крякнул и поскрёб затылок, изумившись про себя, как же много знают современные дети из того, что знать совсем не надо. Собравшись с мыслями, ответил:

— Ну да, плохие люди отобрали его квартиру. И теперь ему приходится… Ну, сам видишь.

— А почему их не наказали?

— Потому что…. — мужчина замялся, подбирая слова — всё-таки не так уж много понимают современные дети, всего не объяснишь. — Ну, я думаю, их уже ищут и обязательно накажут.

— Хорошо, — Миша поёрзал на табурете, — пап, а можно я ещё спрошу?

— Конечно.

— А почему никто из взрослых не подходит к тому дедушке? Мы вот к своему же ходили, когда он в больнице был.

— Ох, сынок, — вздохнул мужчина, — как бы тебе ответить… Понимаешь, у взрослых жизнь не такая простая… Ну вот и получается, что до чужих людей… как бы это сказать?… Короче, чем старше человек становится, тем сложнее ему прикоснуться к чужой боли. Понимаешь?

Мальчик неуверенно кивнул.

— Ну и ладно, — махнул рукой отец, — вырастешь — поймёшь. Иди, играй.

Миша слез с табурета, но на пороге кухни остановился и повернулся:

— А ты можешь ему помочь? — слова ребёнка, казалось, били в самое сердце.

Отец отвёл глаза, потом схватился за кружку с чаем и долго пил. Миша смотрел, не отрываясь и почти не мигая. Смотрел твёрдым взрослым взглядом. Мужчина опять вздохнул и ответил:

— Конечно, сынок, я обязательно что-нибудь придумаю.

— Спасибо, папа! — мальчик подскочил и чмокнул отца в щёку. — А ты не забудешь?

— С тобой забудешь, как же, — криво улыбнулся мужчина, — всё, беги давай.

* * *

Отец Миши подошёл к «Волге». Старик лежал на заднем сидении, свернувшись калачиком и накрывшись потрёпанным пледом. На переднем пассажирском сидении валялись полбуханки хлеба и пачка «Беломора». На зеркале заднего вида висела фотография. На ней подросток лет тринадцати, улыбаясь, обнимал за плечи невысокого, но крепкого мужчину.