Клад под могильной плитой - Леонид Влодавец

Интересно, — озабоченно сказала тетя Клава, — а где же мы сегодня ночевать будем, если тут кругом болота? В камышах, как мне кажется, палатки не поставишь и костер не разожжешь.

В принципе, — ответил дядя Толя, — в десяти километрах отсюда, ниже по течению, на Старице есть большой остров, который река обтекает с двух сторон. Этот остров — довольно высокий холм, там лес растет и даже берега не заболочены. Вот туда нам и надо добраться до темноты. Хоть у нас сейчас ночи еще светлые, почти что белые, но все-таки ночевать в байдарках я бы не стал.

— Значит, все-таки главное направление — вниз по течению, то есть на север! — воскликнул Сережкин папа. — Компасы, по-моему, у всех нас есть. Куда бы ни текли протоки, надо поворачивать туда, куда стрелка компаса показывает.

— Вот тут ты не прав, Джон! — вздохнул дядя Толя. — Компас на здешних болотах — помощник плохой. Потому что в болотах этих много железа лежит. Так называемая болотная руда. В древности ее даже добывали из болот и железо из нее ковали. Конечно, это не очень богатая руда, но лежит недалеко от поверхности, а потому вполне может с компасом шутки шутить.

. — Короче, Крокодил, — сказал дядя Олег. — Ты у нас кто, адмирал или нянька? Если ты адмирал, то должен принять решение и отдать боевой приказ: «Эскадре двигаться по центральной протоке…» Или, допустим, по правой. А мы, все твои подчиненные, должны этот приказ выполнять точно и быстро.

Билл, — поморщился дядя Толя, — я человек сугубо штатский. Игра игрой, но если нам придется до утра по этим протокам плутать, получится суровая правда жизни. Поэтому лучше, если мы какое-нибудь согласованное решение примем. Чтоб потом никто не обижался и не ругался: мол, «адмирал»-самодур нас завел в болото, поехали обратно!

Так, хорошо, — невозмутимо произнес дядя Олег. — Давайте тогда по-демократически, как в Госдуме. Сколько нас? Шестнадцать человек. А проток — три. Стало быть, такого расклада, что будет поровну за все три протоки, быть не может.

Если за какую-то одну наберем большинство голосов, то, значит, пойдем именно по этой.

Интересно! — возмутилась Сережкина мама. — Это что же за демократия такая? Запросто может получиться, что за правую и левую протоки по пять человек проголосуют, а за центральную — шесть. Тогда получится, что эти шесть человек навяжут свое решение десяти? Нет, нужно, чтоб за решение абсолютное большинство проголосовало. То есть минимум девять против семи.

А проток-то три, — напомнил дядя Олег. — Если, допустим, восемь проголосуют за центральную, семь за правую и всего один за левую — то абсолютного большинства не получится.

Тогда надо, как на президентских выборах, второй тур голосования провести, — объявила мама, — отбросить ту протоку, которая меньше всего голосов набрала и голосовать только за две.

Но ведь кто-то может воздержаться, — робко произнес Сережкин папа.

— Воздержавшихся быть не должно! — грозно сказала мама.

Да, — вздохнул папа, и фальшиво пропел кусочек из какой-то совершенно не знакомой Сережке песни:

Не расстанусь с комсомолом,

Буду вечно молодым!

Сережка хотел спросить, что такое «комсомол». Что такое «парацетамол», он знал, ему этим лекарством температуру сбивали. Может, это что-то вроде «виагры», про которую в рекламе говорилось, будто она «дает вечную молодость»? Правда, когда Сережка поинтересовался, что это за препарат, папа как-то замялся, а мама заявила: «Вот когда вырастешь и начнешь стариться, тогда и узнаешь. А сейчас ты и так молодой, зачем тебе вечная молодость?» Сережка счел этот довод резонным. Ладно, про «виагру» не рассказали, может, про комсомол расскажут?! Но выяснить он не успел, потому что мама уже громко провозгласила:

— Кто за то, чтоб пойти левой протокой, прошу поднять руки!

Поднял руку один Степа. Сережка про себя подумал, что он это сделал потому, что поверил, будто «налево поедешь — женатому быть».

— Один «за», пятнадцать «против», — быстро сосчитала мама. — Кто за то, чтоб пойти центральной протокой?

Руки подняли дядя Толя, тетя Катя, Зойка, дядя Олег, тетя Нина, Васька и дядя Витя.

Семь «за», девять «против», — хмуро произнесла мама, которая уже догадалась, что «второго тура» не избежать. — Кто за то, чтоб свернуть на правую протоку?

И сама первая подняла руку. Конечно, Сережка с папой тоже проголосовали «за», и дядя Коля с тетей Таней, и тетя Клава с Таськой и Татаськой.

Восемь «за» и восемь «против»… — вздохнула мама. — Значит, левая протока отпадает. Будем выбирать между правой и центральной.

А если опять восемь на восемь получится? — ехидно спросил Степа. — Ща возьму и ради понта проголосую за центральную!

Удивительное легкомыслие! — проворчала Сережкина мама. — Между прочим, мы уже довольно долго здесь стоим, а куда ехать, до сих пор не решили. И ближе к месту ночевки от этого не оказались.

— При чем здесь легкомыслие, тетя Юля? — посерьезнел Степа. — Между прочим, все это ваше голосование — как раз и есть чистой воды легкомыслие. Кто-нибудь из вас привел хоть один стоящий аргумент за свое решение? Нет. А от большинства голосов протока своего направления не поменяет. Если она нас выведет к острову, где дядя Толя намечает на ночевку становиться, то и безо всякого голосования вывела бы. А если она ведет к черту на рога, то мы там тоже без всякой демократии окажемся…

Твое мнение ясно, — сказала Сережкина мама. — А есть у тебя аргумент за левую протоку?

Честно сказать — мне по барабану, куда ехать! — хмыкнул Степа. — Лишь бы ехать, а не стоять.

Ладно, голосуем! Кто за центральную протоку? — спросила мама.

Подняли руки все те же, что и в первый раз.

Семь, — сказала мама. — Напоминаю, воздерживаться нельзя! Значит, девять за правую. Решение принято!

Никто на сей раз спорить не стал. Флагманская «Черепаха» первой свернула в правую протоку, следом за ней направился «Викторез»… Когда туда же направилась и «Джульетта», Сережка вдруг поежился от приступа легкой жути. А вдруг и впрямь эта самая водная дорожка уведет их к черту на рога? Хотя бы в переносном смысле…

Глава VI ОСТРОВ УДАЧИ?

Жуть, конечно, довольно быстро улетучилась, потому что солнце стояло высоко, светило ярко, и даже комары пока еще не лютовали. К тому же Сережка усердно работал веслом, помогая папе не отставать от идущего впереди «Виктореза». По сторонам смотреть было не на что. Камыш с обеих сторон протоки совершенно одинаковый, и его тесные ряды уходили куда-то в бесконечность. Тем более что протока оказалась действительно извилистой. Она сворачивала то туда, то сюда, и ряды камыша там, впереди, будто смыкались. Но потом обнаруживалось, что никакого тупика нет, а есть поворот налево или направо, иногда крутой, иногда не очень. Сережка много раз замечал, что солнце оказывается то позади, то слева, то справа, а то вообще впереди, что означало — байдарки плывут на юг, то есть в обратную сторону. Иногда повороты протоки были такие частые и крутые, что «Старая черепаха» терялась из виду, а один раз пропал из поля зрения даже «Викторез», хотя до него было всего метров пять по прямой.

Не дай бог, — озабоченно произнес папа, — если опять развилка попадется. Можем не заметить, куда «адмирал» свернул…

Типун тебе на язык! — проворчала мама.

Сережка ничего говорить не стал, но он хорошо знал по прежнему опыту, что у папы есть нехорошая привычка предсказывать что-нибудь плохое. Причем если он что-нибудь хорошее предсказывал, то это редко сбывалось, а вот если плохое — обязательно. Например, в позапрошлом году он получил какую-то большую премию и сказал, что надо бы часть денег в доллары перевести, пока рубль не упал, а мама заявила: «Не надо, никуда рубль не упадет, не будем туда-сюда деньги менять, мне нужно кухонный комбайн купить!» Но комбайн она выбирала слишком долго. Во всяком случае, после 17 августа на всю папину рублевую премию купить комбайн стало невозможно. И еще было много всяких случаев, когда папа плохие события угадывал.

Сейчас он тоже угадал. По крайней мере то, что впереди развилка появится. На сей раз, однако, дядя Толя не стал останавливаться и собирать совещание, а решил быть таким «адмиралом», какого хотел видеть военный человек дядя Олег. То есть таким, который сам все решает, ни у кого не спрашивая, а остальные ему только подчиняются.

Развилка эта оказалась в нескольких метрах за очередным поворотом и была совсем не похожа на предыдущую. Во-первых, здесь протока разделялась не на три, а только на два рукава и оба они сворачивали влево, только один чуточку ближе к повороту, а другой — немного подальше. Но это вовсе не означало, что эти протоки и дальше продолжались в одном направлении. Наоборот, потом они резко разбегались в противоположные стороны. Но об этом еще никто не знал.