Похищенные годы - Элизабет Лорд

– Она очень похожа на ту, что разбила Алиса, и мы возьмем с нее деньги.

Она повернулась к Летти и строго посмотрела на нее.

– Но четыре шиллинга и шесть пенсов – это слишком высокая цена за вещь в таком состоянии. Я могу дать вам три шиллинга и шесть пенсов.

– Я должна посоветоваться с хозяином, – начала Летти, но женщина с шумом поставила вазу на место, всем видом показывая, что собирается уйти, и Летти решилась. – Я отдам ее за четыре шиллинга, – сказала она осторожно.

Она подождала, потому что женщина снова взяла вазу в руки и, нахмурившись, разглядывала, поворачивая ее в руках. Летти уже знала, что это означает, и терпеливо ждала, не подталкивая и не убеждая. Женщина сама дозреет. Малейшее неправильное слово, и покупательница повернется и уйдет. Летти забыла о Дэвиде Бейроне. Все ее внимание сосредоточилось на покупательнице, ей нравилось, что в ее власти убедить женщину купить эту вещь. Женщина глубоко вздохнула, ее шея напряглась, голова склонилась. Решение было принято.

– Хорошо, четыре шиллинга! Хотя это слишком дорого.

Летти удержалась от искушения сказать ей: «По рукам!». Она часто слышала, что продавцы так говорят. Да, она продала вазу и не продешевила.

– Благодарю вас, мадам, – сказала она спокойно, по возможности аккуратно заворачивая покупку в кусок газеты. И лишь когда деньги были в кассе, а посетители ушли, она вспомнила о Дэвиде Бейроне.

Он смотрел на нее, словно оценивая по достоинству, и, хотя он был здесь посторонний человек, а не инспектор, она загордилась.

– Вы очень хорошо управляетесь с покупателями, – искренне сказал он, и она еще выше задрала подбородок.

– Это… магазин моего отца. И я знаю, как здесь нужно вести себя. Я полагаю, что и вы знаете, как нужно работать в магазине вашего отца.

– Конечно, – серьезно согласился он, но в его глазах заплясали веселые огоньки.

«Нет, – решила она, – он совсем не красив. Нос определенно слишком длинный, а лицо слишком узкое. Но у него карие глаза и густые ресницы. А его рот… ах, какой у него рот! Добродушный и широкий, а губы в уголках загибаются кверху».

– Что ж! – решительно сказала она, стараясь заглушить дрожь в груди.

Она вздрогнула от его веселого смеха, мгновенно сообразив, что это не над ней.

– Интересно, кто такая Алиса? – хохотал он. – Наверное, несчастная служанка этой мадам. Не сомневаюсь, что она вычтет из ее скудного жалованья за эту бесценную вещь. По виду этой мадам не скажешь, чтобы она смогла позволить себе что-нибудь более дорогое, но не сомневайтесь, она возьмет с этой бедной девушки больше, чем вы с нее запросили!

Она еще никогда не слышала, чтобы он говорил так много. В его голосе звучали симпатия и понимание, и Летти вдруг сама рассмеялась.

Дэвид улыбнулся ей.

– Я заехал к вам, – сказал он, – чтобы спросить, не хотите ли вы днем отправиться со мной на прогулку? Сегодня очень хороший день.

Летти не колебалась.

– О, очень хочу! – вырвалось у нее.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Воскресный обед удался на славу. Маленькие кусочки говядины, немного овощей, йоркширский пудинг, пропитанный подливкой и нарезанный тонкими ломтиками, – все было великолепно. И отец, самым дружелюбным тоном беседующий с Дэвидом о делах магазина.

Люси на этот раз великодушно согласилась, чтобы днем они все вчетвером поехали в парк Виктория, но сразу уточнила, что там они с Джеком оставят их.

Эта поездка была совсем не похожа на те, когда Летти ездила с подругами, стараясь перекричать грохот трамвая, говоря то громче, то тише. Сейчас Дэвид сидел рядом с ней на деревянном сиденье и защищал от резких толчков. Казалось, в разговоре не было никакой нужды.

Летти и ее подруги часто проводили день в парке, бросая на парней лукавые взгляды и притворяясь, что не замечают их реакции, качая головами на каждую нахальную реплику и тут же язвительно отвечая на нее. Но быть в парке со своим парнем – это совсем другое.

Однажды она позволила Биллу Бинзу пригласить ее в парк, но с ним было совсем не интересно. А сегодня, рядом с Дэвидом, с мужчиной, она чувствовала себя странно хорошо. Он заботился о ней и защищал, вежливо поддерживая за локоть. Она пока стеснялась взять его под руку. Может, в следующий раз, если он снова пригласит ее. Она страстно молилась, чтобы это случилось.

Она также молила Бога, чтобы Люси и Джек остались с ними. Мысль, что она может оказаться с Дэвидом наедине, приводила ее в ужасное волнение. Господи, о чем она будет с ним говорить? К счастью, Люси, казалось, не собиралась покидать их, они все вместе подошли к огороженной площадке с оленями.

– Ах, они божественны! – вздохнула Летти. Несколько оленей подошли так близко, что можно было коснуться их черных ноздрей. Она почувствовала, что рука Дэвида крепче сжала ее локоть, готовая помочь ей в случае опасности.

Но эти элегантные существа были безобидны, и как интересно наблюдать за ними!

– Жаль, что мы ничего не купили, чтобы угостить их, – сказала она, тщательно следя за своими словами.

Самка оленя коснулась губами ее пальца в перчатке, слегка дернула за нее и разочарованно пошла прочь.

– Ой, она уходит!

Сняв перчатку, Летти просунула ее через ячейку сетки, помахивая ею и пытаясь заманить животное обратно. Оно понюхало перчатку, аккуратно коснулось ткани языком, мягко взяло зубами и слегка потянуло.

– Ой, как смешно! – засмеялась Летти и услышала, что Дэвид тоже смеется. Она подергала за перчатку, но почувствовала, что животное крепко ее держит. Она постаралась выдернуть ее, и ее смех сменился тревожным возгласом:

– Дэвид! Она забрала у меня перчатку. Она не отдает! О, помоги!

Люси тоже тихо вскрикнула.

Рука Дэвида, теплая и сильная, легла на ее руку, но оказалось, что изящное животное необычайно сильно. Перчатка порвалась, в руках у Летти осталась ее верхняя часть, и она в замешательстве смотрела на остальную, свисавшую изо рта животного и медленно исчезающую за его зубами. Самка оленя с удовольствием сжевала свой приз, и он навсегда исчез в ее горле.

В испуге, что животное вот-вот свалится замертво, Летти полностью потеряла контроль над своим произношением:

– О Боже! Что нам делать? Нам придется платить, если она умрет!

Люси начала смеяться. Летти повернулась к ней.

– Ну давай, смейся. Это были мои лучшие перчатки. Папа купил их мне на день рождения. Он будет ужасно рассержен.

Люси подавила смех, решив, что в такой ситуации это действительно неуместно.

– Он никогда не сердится на тебя, потому что ты его любимица.

Забыв про перчатки, Летти удивленно посмотрела на нее.

– Я не его любимица! Он думает обо мне не больше, чем о тебе или Винни.