Иоган Гутенберг - Владимир Проскуряков

Вопрос. Все ли люди равны?

Ответ. Они равны только перед смертью.

Средневековый город давал блестящую иллюстрацию прочному имущественному неравенству. Богатство сосредоточивалось в руках немногих избранных, а на другом конце общественной лестницы толпились неимущие, часто составлявшие до двух третей городского населения. Встречая на улицах многочисленных нищих, изобретатель должен был с тревогой вглядываться в них, боясь в недалеком безрадостном будущем стать их собратом.

Деньга, полученные с родного города после захвата Верштата, несколько отсрочили тужду, но нужен был заработок во что бы то ни стало.

Выбор занятия предрешило прошлое его семьи. Род Генсфлейшей в родном Майнце вместе с одиннадцатью другими патрицианскими фамилиями пользовался правом наблюдать за полновесностью монеты, за верностью мер и весов. На них же лежало заведывание закупкой золота и серебра для чеканки монеты. Эти занятия должны были связывать Генсфлейшей-Гутенбергов с золотых дел мастерами, резчиками по металлу и ювелирами.

Нет ничего невероятного в том, что еще в юности Иоган обучался мастерству шлифовки камней или чеканки, ибо, как говорит в своих воспоминаниях богатый кельнский горожанин Герман фон Вейнсберг: «Многие выучиваются ремеслу „про запас“, чтобы им кормиться, так брат учился скорняжному делу; но если представляется лучшее пропитание, то они „откладывают свое ремесло к сторонке и принимаются за то, к чему их привела судьба“».

Лучшего пропитания не было, и Гутенберг (берется за шлифовку камней и изготовление зеркал.

Будь он зажиточным цеховым мастером Страсбурга, он может быть и остановился бы на этом. Талант Иогана обеспечил бы семье Генсфлейшей-Гутенбергов почетное место в цехе на долгие годы. В праздник святого покровителя цеха Иоган нес бы цеховое знамя, а вечером – главенствовал бы на пиру мастеров.

Но все это было недостижимо для деклассированного пришельца. В эту эпоху цех был замкнутой организацией и в нем не могло быть места инициативе пришлого одиночки.

Будь Гутенберг менее практичен и может быть более образован ему бы угрожала опасность попасть в тенета алхимии – хитрой и опасной науки, сулившей лучезарное будущее своим адептам. Соприкасаясь с золотых дел мастерами и шлифовщиками камней, он не мог не слышать о чудном философском камне, с помощью которого алхимики мнили превращать любой металл в благородное золото и стяжать неслыханные богатства.

О том, сколь велика была слава алхимии в средние века свидетельствует пример короля английского Генриха VI, при котором был отдан указ духовенству возносить молитвы богу, чтобы была им послана помощь алхимикам в нахождении философского камня. Большой интерес к этой науке проявлял и Карл VII французский, тот самый, король, который впоследствии послал в Майнц к Гутенбергу людей, чтобы перенять у него славное искусство книгопечатания.

Поддайся человек обоянию алхимии, и были бы бесплодно загублены дни и ночи мучительных трудов на неудачные опыты, изучение пустых мистических формул и поиски выхода с помощью магии, последнего прибежища науки темных людей. Надо было обладать могучим разумом Рожера Бэкона, чтобы еще в XIII столетии видеть в теоретической алхимии науку о неорганических и органических соединениях: «являющихся по своему составу результатом комбинации тех же элементов и жидкостей, частный случай соединения неорганических веществ» и, таким образом, провидеть линий развития современной химии.

ИОГАН ГУТЕНБЕРГ

Гутенберг прочно держался за ремесло, но искал такое новое ремесло, которое избавило бы его от конкуренции и запретительных мер существующих цехов и сулило обогащение и прочное имущественное положение.

Процесс Гутенберга-Дритцена в 1439 г. показывает, что этот человек уже несколько лет помимо изготовления зеркал занимался каким-то «тайным делом» и тайна этой работы хорошо охранялась его друзьями.

Работа, которую скрывал Гутенберг, была поисками нового искусства – книгопечатания. Деятельность его направлялась по двум линиям: заработок сегодняшнего дня – это шлифовка камней, производство зеркал и, работа впрок – новая отрасль, сулящая почет, славу и деньги. Неоправдавшаяся надежда. Слава пришла к нему лишь после смерти – удел большинства изобретателей того времени. Почет и деньги остались за несправедливой судьбой.

Гутенберг жил со своим слугой Лоренцем Бейльдеком, который был его доверенным лицом.

Проекты, родившиеся в голове Гутенберга, требовали помощников для своего свершения. Первым человеком, который пришел к Гутенбергу, стал его помощником и поверил в него до конца, был Андрей Дритцен.

Молодость – стальная пружина, могуче развертывает она свою блестящую спираль и звоном отвечает на удары. Дритцен был молод. Гутенберг взялся обучить его шлифовке камней. Андрей становится деятельным участником всех предприятий своего учителя, отдает ему почти целиком отцовское наследство, стремится осознать все известное Гутенбергу и остается верным ему до своей вскоре последовавшей преждевременной смерти.

Работа Гутенберга идет успешно, производство налаживается, задача в том, чтобы найти время и место для выгодного сбыта его изделий. Благоприятный случай появляется. В городе Аахене, старом священном городе Германии, месте коронования немецких королей, в 1439 г. должно было состояться народное торжество. Каждые семь лет многочисленные богомольцы королевства и даже других стран стекаются в Аахен на поклонение многочисленным святыням хранящимся в его церквах. Документы XV века свидетельствуют, что за один только день такого празднества через вороты города прошло сто сорок две тысячи богомольцев. Четырнадцать дней длится торжество и непрерывно текут и сменяются разноплеменные толпы.

Установленный семилетний срок истекал через год, и Гутенберг, заключает договор с бургомистром соседнего города Лихтенау Гансом Рифом. Они образуют товарищество для выделки предметов, которые надеются с выгодой сбыть в Аахене.

Узнав о товариществе, Андрей Дритцен обратился к Гутенбергу с неотступными просьбами включить и его в это новое дело.

Немного позднее, знатный страсбургский горожанин Антоний Гейльман попросил о том же изобретателя от имени своего брата Андрея.

Товарищество возросло до четырех человек, причем оба Андрея вошли в него как ученики Гутенберга. Они оплачивали свое обучение, но вместе с тем приобрели право на долю в прибылях с предприятия. Благоприятно начавшееся дело неожиданно стало перед серьезными затруднениями – празднество в Аахене было отложено на год.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});