Крылья - Майкл Крайтон

— Почему предкрылки могли оказаться выпущенными?

— Из-за ошибки пилота, — ответила Кейси. — Самая распространенная причина.

— Но считается, что на этом лайнере был очень хороший пилот.

— Вот именно. Считается.

— А если пилот не виноват?

Кейси помедлила.

— Бывает ситуация, которую называют «самопроизвольный выпуск предкрылков». Это значит, что предкрылки выпускаются без предупреждения, сами по себе.

Ричман нахмурился.

— Такое возможно?

— Такие случаи бывали, — сказала Кейси. — Но мы считаем, что на самолетах этого типа самопроизвольный выпуск невозможен. — Ей не хотелось вдаваться в подробности. По крайней мере, сейчас.

Ричман продолжал хмуриться.

— Если это невозможно, зачем они проверяют предкрылки?

— Наша обязанность — проверить любую, даже самую невероятную версию. Может быть, дело в неисправности именно этого конкретного самолета. Может быть, произошло замыкание в управлении гидравликой. Может быть, отказали датчики приближения. Может быть, произошел сбой в программе авионики. Мы будем проверять все системы, пока не поймем, что произошло и почему. А пока мы даже не догадываемся.

* * *

Четверо мужчин втиснулись в пилотскую кабину и склонились над приборами. Ван Трунг, имевший сертификат на управление N-22, сидел в кресле капитана; справа от него в кресле второго пилота сидел Кенни Бэрн. Трунг пускал в ход одну управляющую плоскость за другой — закрылки, предкрылки, руль направления и руль высоты. После каждого испытания визуально фиксировались показания приборов.

Кейси и Ричман стояли в дверях кабины.

— Нашел что-нибудь, Ван? — спросила Кейси.

— Пока ничего, — ответил Трунг.

— Мы понапрасну теряем время, — сказал Кенни Бэрн. — Эта птичка в полном порядке.

— Может быть, и впрямь виновата турбулентность? — спросил Ричман.

— Турбулентность? — произнес Бэрн. — Кто это сказал?

— Я, — ответил Ричман.

— Кейси, вправь парню мозги, — велел Бэрн, бросив взгляд через плечо.

— На турбулентность принято списывать самые разнообразные происшествия. Она действительно иногда возникает, и в давние времена самолетам порой приходилось туго. Но в наши дни турбулентность, способная вызвать такие серьезные разрушения, — редкость.

— Почему?

— Радар, приятель. — Бэрн фыркнул. — Все пассажирские суда оборудованы погодным радаром. Пилот видит воздушные формации, расположенные по курсу, и обходит их. К тому же сейчас связь между самолетами намного лучше, чем раньше. Если машина, занимающая тот же эшелон, что и ты, но идущая в четырехстах километрах впереди, попадает в зону турбулентности, ты непременно об этом узнаешь и изменишь курс. Турбулентностью теперь никого не испугаешь.

Явно раздраженный тоном Бэрна, Ричман сказал:

— Ну, не знаю. Мне приходилось летать на самолетах, попадавших в сильную тряску…

— Кто-нибудь из пассажиров погибал при этом?

— Нет, но…

— Кого-нибудь выбрасывало из кресла?

— Нет.

— Ты видел хотя бы одного раненого?

— Нет, не видел.

— То-то же, — сказал Бэрн.

— Однако нельзя исключать возможность, что…

— «Возможность»? — переспросил Бэрн. — Ты имеешь в виду, как в суде, где возможно буквально все?

— Нет, но…

— Ты ведь законник?

— Да, но…

— Советую тебе сейчас же уяснить одну мысль. Мы не занимаемся крючкотворством. Юридические законы — куча дерьма. Мы имеем дело с самолетом. Это машина. Она либо исправна, либо нет. Тут нет места так называемым мнениям. А теперь будь добр, заткнись и не мешай работать.

Ричман поморщился, но сдаваться не спешил.

— Что ж, пусть будет по-вашему, — сказал он. — Но если причина не в турбулентности, должны быть доказательства…

— Совершенно верно, — подтвердил Бэрн. — Например, световое табло, требующее пристегнуть ремни. Если самолет попадает в турбулентный поток, пилот первым делом должен оповестить пассажиров и включить табло. Все пристегиваются и остаются целы и невредимы. Пилот этого судна ничего подобного не сделал.

— Может быть, табло сломано.

— Подними глаза.

Послышался щелчок, и табло над их головами загорелось.

— Может быть, не работает система оповещения…

— Работает, работает, — донесся из динамиков усиленный голос Бэрна. — Уж поверь, система работает.

В салоне появился круглолицый Дэн Грин, инспектор БСВТ, запыхавшийся после подъема по металлической лестнице.

— Привет, парни. Я принес разрешение на перелет в Бербэнк. Думаю, вам будет удобнее работать в родных стенах.

— Еще бы, — сказала Кейси.

— Поздравляю, Дэн, — произнес Кенни. — Ты отлично справился с заданием не выпускать отсюда экипаж.

— Да пошел ты, — отозвался Дэн. — Я занял пост в воротах через минуту после приземления самолета, но экипажа уже след простыл. — Он повернулся к Кейси, — Труп извлекли?

— Еще нет, Дэн. Он прочно застрял.

— Мы вынесли остальные тела и разместили тяжелораненых в клиниках Уэст-сайда. Вот список. — Он подал Кейси лист бумаги. — В клинике аэропорта осталось лишь несколько человек.

— Сколько именно? — спросила Кейси.

— Шесть или семь. В их числе две стюардессы.

— Можно с ними поговорить?

— Почему бы нет? — отозвался Грин.

— Ван, долго еще? — спросила Кейси.

— Не меньше часа.

— Тогда я беру машину.

— Заодно прихвати этого молодого умника, — велел Бэрн.

Лос-анджелесский аэропорт 10:42 утра

Усевшись за руль фургона, Ричман протяжно вздохнул.

— Эти люди всегда такие ласковые? — осведомился он.

Кейси пожала плечами.

— Это инженеры, — ответила она, подумав: «А чего, собственно, ожидал Ричман? Неужели он не общался с инженерами „Дженерал Моторс“?» — Инженеры сущие дети, — продолжала Кейси. — В своем эмоциональном развитии они застряли в возрасте, когда мальчишки бросают игрушки, потому что начинают замечать девчонок. Инженеры продолжают забавляться с игрушками. Они не умеют вести себя в обществе, плохо одеваются, но они невероятно умны и образованны, хотя по-своему заносчивы и бесцеремонны. Они не принимают чужаков в свою компанию.

— Особенно юристов…

— Никого. Они, словно гроссмейстеры, не желают тратить время на любителей. Вдобавок сейчас они находятся под сильным давлением.

— Вы инженер?

— Я? Нет. Но я женщина. И работаю в ГК. Это две причины, по которым ко мне относятся снисходительно. Кроме того, Мардер поручил мне общаться с прессой от имени ГРП, и это еще одно очко в мою пользу. Инженеры терпеть не могут журналистов.

— Пресса заинтересуется этим происшествием?

— Вряд ли, — ответила Кейси. — Самолет принадлежал зарубежной компании, погибли, иностранцы, авария произошла за пределами Штатов. К тому же у репортеров нет фотографий и видеозаписей. Вряд ли они обратят внимание.

— Но происшествие представляется весьма серьезным…

— Это для них не критерий, — сказала Кейси. — В прошлом году произошло двадцать пять аварий, повлекших значительные разрушения самолетов. Двадцать три из них — за рубежом. Какие ты помнишь?

Ричман нахмурился.

— Катастрофа в Абу-Даби, пятьдесят шесть погибших? — допытывалась Кейси. — Катастрофа в Индонезии, двести трупов? Богота, сто пятьдесят три? Помнишь хотя бы одну из них?

— Нет, — ответил Ричман. — Но, кажется, что-то произошло в Атланте.

— Совершенно верно, — подтвердила Кейси. — Авария ДС-9 в Атланте. Сколько людей погибло? Ни одного. Сколько раненых? Ни одного. Почему ты вспомнил об этом происшествии? Потому что его показали по телевизору в десятичасовом выпуске новостей.

Фургон промчался по посадочной полосе, миновал сетчатые ворота и вырулил на улицу. Ричман свернул на бульвар Сепульведа и направил машину к округлым голубым корпусам клиники «Сентинела».

— Как бы то ни было, — сказала Кейси, — в настоящее время нас волнуют совсем другие вещи. — Она дала Ричману магнитофон, прикрепила микрофон к его лацкану и рассказала, что им предстоит делать.

Клиника «Сентинела» 12:06

— Вы хотите узнать, что случилось? — раздраженно осведомился бородач. Его звали Беннет, ему исполнился сорок один год, он работал агентом по продаже джинсов «Гесс». Беннету потребовалось слетать в Гонконг на фабрику; он посещал ее четырежды в год и всегда пользовался услугами «Транс-Пасифик». В эту минуту он сидел на кровати в больничном отсеке с прикрытым шторой входом. У него были забинтованы голова и правая рука. — Самолет едва не рухнул, вот что!

— Понимаю, — отозвалась Кейси. — Но я хотела бы выяснить…

— Кто вы такие? — спросил Беннет. Кейси вновь назвала себя и протянула ему свой нагрудный знак.

— «Нортон Эйркрафт»? Вы-то здесь при чем?