Закон Мерфи в СССР (СИ) - Капба Евгений Адгурович

— На Гераклею кто едет? — трубным гласом вопросил водитель.

— Мы! — очнулся я и попросил, невольно копируя местную манеру: — На "Белой Руси" остановку сделайте?

— Сделаем! — откликнулся водитель.

— Ы-ы-ы-ть на "Самшы-ы-ы-ытовой роще" тоже! — прорычал из-под задних сидений рыжий дядечка, у которого только что закончился последний пакетик.

* * *

На этапе регистрации я потерялся. Это был какой-то бюрократический ад, так что мне ничего не оставалось, как усадить детей на лавочку и играть с ними в "ладушки" по очереди, предоставив разбираться с бумагами, путевками и санаторными картами человеку куда более практичному, а именно: Таисии Александровне Морозовой. Она отправилась оформлять документы на себя и девочек, а я уже потом, по ее следам должен был добиться правды и заселения.

Погода откровенно радовала: очень приятные плюс двадцать после промозглых минских пятнадцати градусов, солнышко, проглядывающее через облачка, эвкалиптовые и хвойные запахи, морской бриз...

— Гея, а циво мама идёт с тем кьясивым дядей? — спросила Ася, отвлекаясь от "ладушек".

— С каким еще... Та-а-а-ак! — во мне вскипела лютая ярость: очень близко к Таисии шествовал ни кто иной как Эрнест, что-то самозабвенно вещая и помахивая своей кожаной курткой, под которой обнаружился мускулистый торс, затянутый в красную тенниску.

— Герман, дорогой! — он ринулся мне на встречу, как будто увидел лучшего друга, гад такой. — Как хорошо что я перехватил Тасеньку до того, как она подала документы! Я всё устроил: вы будете жить со мной, а девочки — пососедству, все вместе — на седьмом этаже! Я пробил им двухкомнатный номер, удобства внутри! У вас и так бронь была, но я договорился, всё будет просто чудесно!

"Тасенька" и бесконечное "я, я, я" и восторженный тон — это заставляло скрипеть зубами. Ну вот с души меня от него воротило, всё нутро подсказывало — мутный он, очень мутный! Ехал плацкартом, шмотки — как у мажора, с милицией договорился, тут договорился... С другой стороны — Тася смотрела умоляюще: кому не охота пожить в двухкомнатном номере и чтобы душ-туалет не на этаже, а свои собственные? Я вообще не знал что в советское время такие условия были!

— Решено? Решено! Мы сейчас девочкам поможем с вещами, а потом побегаем оформимся! — искрометный Эрнест не унимался.

То ли ему что-то от меня было надо, то ли он и вправд так сильно благодарен... Видя мои колебания, Таисия подошла ко мне, встала на цыпочки и жарко прошептала в самое ухо:

— Соглашайся. А то подселят меня с девочками к тетке с химзавивкой, в четырехместный, а тебя — к пьющим историкам из Могилева!

Я не хотел к пьющим историкам из Могилёва — с этой братией шутки плохи, и хотел, чтобы девочки жили в комфорте. Ну и двухкомнатный номер предполагал некую степень свободы для нас с Тасей, а это был оч-ч-чень серьезный аргумент, а потому — пришлось натягивать на лицо резиновую улыбку и говорить Эрнесту:

— Что ж, Эрнест, вы меня очень обяжете... — всё-таки стоило признавать своё бессилие в местной специфике.

"Достать" и "договориться" — этого я не умел и в будущем, добиваясь всего кротом и потом, а уж тут и подавно...

— Вот и славно!

* * *

Что и говорить — с помощью Эрнеста всё получилось чуть ли не моментально. Номер у девчат оказался шикарный — семейный, наверное, для каких-то партийных бонз — с большой кроватью в одной комнате и двумя поменьше, детскими — во второй. Душ, совмещенный с туалетом, тоже выглядел вполне цивильно, интерьер — вполне ничего, эдакий ретро-полулюкс с непременной репродукцией "Утро в сосновом лесу" на стене.

Хитрый Эрнест, видимо, понял, что я больше времени буду проводить с Таисией, потому и заманивал меня в соседи: номер был двухместный, с дополнительным диваном — раздолье!

— Красота? — спросил Эрнест обводя руками эти хоромы. — Красота. Давай на "ты"?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну, давай на ты, — кивнул я, пытаясь сжимать челюсти не слишком сильно.

— Ладно, Гера, располагайся, кидай вещи — я в душ, освежиться, и пойдем в столовую — для нас накроют, обед два часа назад был, но нам теперь что — голодать?

Он не стесняясь скинул с себя одежду — до самых трусов-боксеров, швыряя всё на кровать. Туда же полетело и пресловутое портмоне. Оглядев своё спортивное туловище в зеркале, Эрнест улыбнулся отражению, подхватил одно из казенных полотенец и скрылся в санузле, откуда скоро послышался шум воды.

Я занял один из свободных шкафов и принялся раскладывать вещи, время от времени поглядывая в сторону коричневого, глянцевого кожаного портмоне — большого, на половину листа а4. Этот то ли планшет, то ли бумажник даже не был закрыт на кнопку или молнию! У меня внутри прям свербело: хотелось посмотреть, что там такое внутри хранил этот подозрительный парень.

А, черт с ним — пока душ работает он точно не выберется! Я дал волю любопытству и ринулся к кровати Эрнеста, ухватил портмоне и раскрыл его.

— Листья дубовые падают с ясеня, — вырвалось у меня. — Вот нихера себе так нихера себе!

Всё было очень просто и одновременно страшно: в бумажнике лежали деньги. Катастрофически много денег!

Глава 5, в которой девочки отдыхают, а Эрнест что-то мутит

— Понедельник, — читал вслух пухлый мальчик лет девяти, вазюкая пальцем по листку с меню, вывешенному у входа в столовую. — Хлеб белый, хлеб ржаной, сахар к чаю на завтрак и ужин, масло сливочное на завтрак и ужин. Завтрак, закуски: ветчина, яйцо в смятку, творог со сметаной, икра овощная консервированная. Первое блюдо. Крокеты мясные, жареные, поджарка из свинины, тельное из рыбы, рыба по-польски, ватрушки с творогом и 200 г молока. Ма-а-ам, а что такое "тельное"? Оно из теленка или из рыбы?

— Мам, а ватрушки точно дадут? — подергала Таисию за рукав Василиса.

— Вась, погоди, я сейчас, — Таисия замерла перед зеркалом, поправляя прическу.

Еще бы — первый выход в свет: надо было блистать! И она блистала, что уж там. Мать пухлого мальчика тоже пыталась блистать, поправляя свою копну на голове, но даже учитывая модное креп-жоржетовое платье, яркую косметику, пышный бюст и длинные ноги — рядом с Тасей она не смотрелась.

— Вто-ро-е блюдо. Биточки морковные, каша манная, творог с кефиром, пирожки с картофелем. Третье блюдо. Чай с сахаром. Ма-а-ам, чай — это ведь стакан, а не блюдо! Ма-а-ам? Обед, закуски: шпроты, сыр, галантин рыбный, салат из свеклы.

— Мам, а что такое галантин? — снова потянула за платье Таисию ее старшая дочка.

В столовую почему-то не пускали, а ушлого Эрнеста, который по щелчку открывал все двери, рядом не было. Да и не очень-то и хотелось пользоваться его услугами — обнаружив пару десятков тысяч рублей в том самом портмоне, я уверился в мутности этого парня. Ну да, десять или пятнадцать тысяч, чисто теоретически, мог с собой взять в отпуск какой-нибудь зажиточный моряк дальнего плавания, старатель с речки Вачи или шахтер-передовик, который решил погулеванить на всю катушку. Но мажор совершенно точно не был ни тем, ни другим. Да и кто мог открутить ему голову, на что он неоднократно намекал, если бы у него украли честно заработанное? Жена? Мама?

Пока я размышлял об Эрнесте, отдыхающие, которых было не так-то и много, принялись занимать места в столовой, не забывая оглядывать друг друга с ног до головы. Кажется, я один чего-то не понимал, и приперся в вечных штанах с карманами и видавшей виды рубашке. Даже как-то стыдно стало: по крайней мере, ради Таисии мог бы достать из чемодана отцовский костюм-тройку, перешитый по моей фигуре и в соответствии с нынешней модой двумя шикарными еврейскими портными — Моней и Абрашей. Но идти в столовку в костюме?..

Так или иначе — народ присматривался. Тут были "старички", заехавшие несколько дней назад, и "новички", прибывшие позавчера, и мы — самая новая партия. Мы — это я, Таисия с девочками, мнимая роскошная женщина (она, по крайней мере, точно мнила себя роскошной) со своим пухлым мальчиком, пожилая пара академического вида — скорее всего, из какого-то из минских институтов, и Эрнест.