Первый на небесах - Олег Шарафетдинов

– Чай, – ответил он, не поднимая глаз от экрана смартфона. – Два сахара, без лимона.

Я достал из ящика стола один пакетик чая и кинул его в кружку с кипятком. Туда же отправились два куска сахара.

– Что с тобой стало, Ангел?

– В смысле, что со мной стало? – он отложил мобильник в сторону.

– Сам не понимаешь?

– Понимаю, конечно, – он тяжело вздохнул. – Прости, я до сих пор не могу привыкнуть к своей новой жизни.

– К своей новой жизни?

– А как еще это назвать? – он сделал глоток из своей чашки. – Ангелы, оказываются, имеют жизнь после смерти – они становятся людьми. Иронично, не правда ли?

– Подожди, как это произошло с тобой?

– Когда я отдал всю свою силу, чтобы даровать вам знание я должен был исчезнуть из самого мироздания, в абсолютную пустоту. По крайней мере, я так думал.

– Но вместо этого стал человеком?

– Я очнулся в Берлине, девятилетним ребенком Марк! Ребенком, знающим только один из всех языков – русский, и имеющим четкое понимание всего происходящего. У меня есть предположение, почему так произошло, но не уверен, насколько оно достоверно, – он выдержал небольшую паузу. – Мне кажется, что все дело в последних двух людях, с которыми я разговаривал перед тем, как… погиб.

– Один из них был я?

– Да, и именно ты был последним – это объясняет, почему я проснулся, зная только русский язык.

– Не уловил связи.

– При общении с каждым из вас, я на автомате говорил на том языке, которым владел собеседник. Мы с тобой разговаривали на русском языке, а так, как ты был последним, то в памяти русский и остался.

– Но тогда почему ты проснулся в Германии, а не в России?

– Предпоследним человеком был старик, немец, – Петр выдержал небольшую паузу, казалось, что он пытается подобрать слова. – «Индикатор» на его руке был полностью черным, Марк. Он пытался его содрать ногтями и плакал… Я хотел его успокоить, сказать, что все будет хорошо. Он слезно умолял меня дать ему шанс искупить все, что он натворил. Немец сказал, что жить ему осталось не долго, в лучшем случае год, так как врачи поставили смертельный диагноз. Я прочитал его мысли – он действительно сильно сожалел обо всей своей прожитой жизни и хотел как-то постараться искупить все совершенное им. Причем сожалел он об этом еще задолго до моего прихода – почти семьдесят лет, на протяжении каждого дня.

– И что ты сделал?

– Я принял его грехи на себя, дал ему шанс дожить свой век в спокойствии, не боясь того, что ждет всех вас, – Петр на мгновенье замолчал и посмотрел в окно, на небо. – И после этого я начал падать… Именно тогда то ты и подхватил меня.

– Ты его «обнулил»? – часто я рассуждал на тему аморальности передачи грехов, но чтобы отдать свои грехи Ангелу?..

– Называй как хочешь, – с этими словами он закатал рукав своего свитера. – Теперь эти отметины навсегда со мной.

Полностью затушированный «индикатор». Ангел молча смотрел на него, поглаживая рукой, будто надеясь, что «индикатор» очистится сам по себе.

– Ты не думал о том, что жизнь в роли человека для Ангела подобна Аду? – вопрос сам сорвался с языка.

– Каждый день, прожитый в шкуре человека, думаю об этом, – он закатал рукав обратно. – Я очнулся в каком-то поле, поздней ночью – абсолютно голый, продрогший до костей и уверенный в том, что потерял свою «ангельскую сущность» навсегда. Осенний дождь и слякоть кругом дали мне довольно быстро понять, что срочно надо искать убежище. Потребовался ни один десяток минут безостановочной ходьбы, чтобы вдали, наконец, показались дома. Радость от встречи с людьми, которые должны были меня накормить и обогреть, быстро сменилась печалью. С момента моего прихода к вам прошло совсем немного времени, как впоследствии оказалось что-то около суток, так что люди должны были меня узнать. Но, становиться новой мессией мне не хотелось, а тем более стать подопытным кроликом… Ты можешь заметить, что мне стоило только попросить людей не говорить о моем приходе в их дом, но… мне слабо верилось в человеческую искренность. Зачем лишний раз бояться и переживать, если можно обойтись более простыми методами? Вот и я просто украл одежду из дома. Правда, она была сильно большая, так что пришлось подвернуть все, что только можно.

– Наверное, со стороны ты походил на голодранца?

– Точно не на аристократа… Двое суток я бродил по окрестностям, пытаясь понять – что мне делать дальше. Маленький ребенок с сознанием взрослого… Может быть, в итоге я бы просто сдался и в полуобморочном состоянии вышел к людям, если бы не одна занимательная деталь – мой «индикатор» начал «двигаться». Скорее всего, «движение» началось сразу после моего пробуждения, но из-за сильного стресса я не замечал этого. Стоило мне повернуть руку в одну из сторон света, как «краска» по кругу окантовки «индикатора» начинала «течь», словно вода по часовой стрелке. Если рука была повернута в любую другую из сторон – «краска» застывала на месте. Получился своеобразный компас, только куда он вел, было мне невдомек.

– И что ты сделал?

– Задай это вопрос себе – чтобы сделал ты в такой ситуации? Конечно же, пошел туда, куда вел меня «индикатор». Через сутки я добрался до небольшого городка. Компас привел меня к дому на окраине, в котором жил «обнуленный» мною немец. Его звали Ганс… Сильный голод и желание уснуть в тепле особого выбора не оставляли… Ганс сразу же узнал меня и впустил в дом: обогрел, накормил и уложил спать. Весь следующий день мы с немцем провели за нескончаемой беседой. Оказалось, что выучить язык для меня не составляло никаких особых проблем – словно я вспоминал давно забытое. Ганс сказал, что с моим приходом в его дом, он осознал подаренный ему шанс искупить все прошлые деяния и хочет отблагодарить меня за все, что я для него сделал. Он усыновил Ангела, ставшего человеком… Потребовалось несколько месяцев на подготовку необходимых документов. Большинство из них достать было крайне проблематично, порой и не совсем легально. Но, у Ганса был знакомый, который помог обойти все бюрократические нюансы и на свет появился новый резидент Германии – Арнольд Браун.

– Сам выбирал имя?

– Из предложенных вариантов этот был наименее режущий слух… Мне пришлось изменить прическу и даже цвет волос, чтобы никто случайно меня не узнал. Еще одна ужасная деталь – даже летом мне приходилось носить одежду с длинными рукавами – «индикатор» ведь так и оставался полностью черным. Люди могли не правильно понять, почему мальчик-убийца живет рядом с ними по соседству.

– И никто даже не догадывался о том, кем ты являешься на самом деле?

– Представь себе.

– Что было дальше?

– Пол года пролетело в постоянном наблюдении за результатами моих трудов. Казалось, что жизнь налаживается, причем не только для меня… Но, всему хорошему, рано или поздно настает конец – со временем Ганс стал совсем плох. Однажды утром я зашел к нему в комнату и увидел, что немец покинул мир живых, чтобы встреть свою вторую жизнь… Его «индикатор» был чист – Врата должны были пропустить Ганса, только если он сам не выбрал иную судьбу. Возвращение Отца почувствовали бы все ныне живущие… Родственников у немца не было, даже дальних, поэтому мне в наследство достался его дом и небольшие сбережения – их вполне должно было хватить, чтобы выучиться в институте. Что ты так удивленно на меня смотришь?

– Ты серьезно решил пойти учиться в институт?

– Много ли было у меня вариантов? Знаешь, потеряв ангельскую сущность, я приобрел многие людские качества и желания – например, постоянная потребность в еде. Хотелось бы от этого избавиться, но… что поделать? Пришлось смириться и искать возможности для дальнейшей жизни. Помимо всего прочего было непонятно одно – попаду ли я к Вратам? Если даже так, то с таким «багажом» грехов на душе дорога мне светит одна. Не скрою – интересно будет посмотреть на Ад вживую, а не со слов моих братьев, лично возводивших адские столпы… В какой-то степени, я даже могу гордиться собой – первый Ангел, познавший муки Ада… Прости, у тебя не будет закурить?

– Ангелы курят? – не знаю, что больше меня поразило – история, рассказанная ангелом или его тяга к никотину.

– Не называй меня так больше, прошу, – он протянулся рукой к пачке сигарет, лежавшей на столе.

– Как скажешь, Арнольд, – я достал пепельницу с подоконника и тоже закурил.

– И Арнольдом тоже, – он выдохнул вверх клубок дыма из себя. – Мне больше нравится имя Петр.

– Почему именно Петр? – спросил я, стряхнув пепел.

– Потому что это мое настоящее имя, – он достал из кармана штанов паспорт гражданина российской федерации и раскрыл его передо мной. – Смотри.

– Петр Алексеевич Иванов, – прочитал я вслух. – Фамилия и отчество так же «настоящие»?