Избранные рассказы - Лев Гунин

Почём воздух, – спрашивают мои восхитительные губки. В мире, где всё переводится на шекели, даже воздух облагают налогом. В одной из самых жарких стран, где нищие и бездомные иммигранты замертво падают от солнечного удара, в огромном Тель-Авиве не нашлось места ни одному питьевому фонтанчику. Только за шекели, только за плату. За то, что дышишь, за то, что встаешь утром с разбитым сердцем, за то, что слушаешь привезённый с собой из России приёмничек – за всё плати. Эти сделали мы, рахили сионистского государства, мы, карьеристки Сохнута и Бней Брита, мы, активистки хайфского Техниона и петах-тиквинского Бар-Илана, мы, комсомолки переднего фронта пропаганды и агитации, мы, посланные великим государством для того, чтобы убедить миллионы чуждых нам, отвратительных, нееврейских "евреев" приехать на еврейскую родину. Нам нужны вы, субтильные жертвы наших акульих зубов, газели без жабр, обреченные умирать в мутной воде хебрайского Востока. Нам не нужны вы, нам нужны ваши жизни, ваши жизни, переведенные в шекели. Шекели, Шекели, Шекели, шуршание синих бумажек, шуршание зелёных бумажек, стоящих за шекелями, этот восхитительный водопад звуков, самых приятных, самых восторженных из всех звуков в мире. Запах денег, ощущение этого царства всесилия и вседозволенности, власти над ничтожными иммигрантами, над хитрыми и коварными арабами. Я, израильская Рахиль, кровь с молоком, самостоятельно добравшаяся до дома после первого аборта в пятнадцать лет, я, носительница ашкеназийского иврита с немецким "r", я, почти сабра, привезённая родителями в возрасте трёх лет из Чехословакии, положившая бы (будь он у меня был) на чешский язык и на всю галутную культуру, на прошлое моих предков, на всю Европу с её антисемитизмом, я существую здесь потому, что в моём бытие природа взяла реванш за все унижения, оскорбления, преследования моих предков. Я ненавижу весь мир, потому что мне положено его ненавидеть; нам положено ненавидеть всё, что лежит за пределами огосударствленного гетто.

Водородная бомба? Неплохое решение. Решил же наш бог судьбу остального человечества Ноевым Потопом. Только палестинские арабы и русские олимы пусть остаются – иначе кто ж на нас будет пахать?

* * *

Я выхожу на улицу Орлозорова, сегодня без машины – неохота тащится за рулём черепашьим шагом, уж лучше добраться до Тель-Авива на автобусе. В каждом городе нашего Государства есть улица Орлозорова, Бен-Гуриона, Вейцмана; я в этом не вижу ничего зазорного. Было так в СССР, в маоистском Китае, так почему б не у нас? Впитываю кожей запах улицы, цвета деревьев парка Яд Ла Баним (хорошее патриотическое название), фигуры солдат в пятнистой форме. Я вспоминаю свою службу в ЦАГАЛе, под началом сержанта-женщины. Хорошее было время… Начиная с Лишкат Гиюса (призывного пункта) в Тель ха-Шомер, и заканчивая армейской частью – всё было по мне, всё типично-израильское, наше, как ничто иное. Мой сержант была классная баба. Любила поиграть с мальчиками. Выберет очередного цыплёночка, слишком интеллигентного, воспитанного солдатика, и начинает его мочить. Сначала она ко мне только присматривалась. Потом сделала выбор. Я стала её наперсницей. А мальчики: что? Мальчики становились как резиновые. Делали всё, что сержант прикажет. Такие паиньки. Родители их воспитывали в уюте, в достатке, для командного поста в какой-нибудь фирме или в банке. А тут вам не банк! В ЦАГАЛе нет места для плюшевых мишек. В израильском обществе паиньки выше ишаков не поднимаются. Скольким из вас я прижигала сигаретой нежную белую грудку! А что? Проверка на мужество. Есть такой тест в израильской армии. Проводится разными способами. Сержант Ноа практиковала вот это. Моими руками. Жаль, что всё это кончилось. И жить стало не интересно. Когда я смотрела в глаза такому смазливому молокососу, пытая его болью, сколько раз я кончала! Не могу вспомнить. Ни один мужчина в постели не доставлял мне подобного наслаждения. С тех пор мне всегда чего-то недостаёт. И я никогда не смогу остановиться. С другой стороны – Бог хранил меня, когда сделал так, чтобы я дембильнулась до того, как имя Ноа попало в газеты. Какой позор! Это – в угоду всем этим сцыкунам и "миротворцам" из "Шалом Ахшав". Арабофилам, в задницу их трахать! Опозорить такую армию! В течение скольких месяцев я следила за ходом суда над Ноа? Было бы хоть за что. Да вот хотя бы эта продажная Ха-Арец – даже этот дерьмовый "рупор израильской демократии" ничего толкового не придумал. "В июле 1992 г. сержант сказала Амиру Пелету и Лилах Бар-Натан "поиграть в русскую рулетку со смертью"… Эти двое, якобы, согласились." "Якобы согласились"?! Никаких "якобы"! Когда сержант Ноа предлагала – соглашались добровольно, никто не посмел бы артачиться! "Этот вид "русской рулетки" она назвала "рулетка с сеткой": подчинённые Ноа по её приказу взобрались на специальную сетку для торможения самолётов в конце лётной дорожки на базе ВВС. Сержант отдала приказ диспетчерам нажать на кнопку, сетка взлетела – и оба "добровольца" упали на бетонную полосу. Пелет погиб, а Лилах Бар-Натан была изувечена. Армейские власти и армейский суд /суд ВВС/ пытались во что бы то ни стало оправдать действия сержанта и двух командиров".

Конец ознакомительного фрагмента.