Последний автобус домой - Лия Флеминг

Невилл – челка уложена, как у Тони Кёртиса[10], черная рубашка отглажена – наконец их заметил и поспешил к ним через весь зал.

– А вы каким ветром? Пришли нас поддержать? Что это вы так вырядились? – удивился он, разглядывая их костюмы.

– Ты же участвуешь в конкурсе. А ты не единственный Уинстэнли, который умеет петь! – ответила Конни с некоторой бравадой, чувствовала же она себя гораздо менее уверенно.

– Ах, темные вы лошадки! И всё за моей спиной!.. Пришли овечки на заклание, – рассмеялся он. – Скиффл – это для мальчишек! Ну и что же вы собираетесь исполнять?

– Подожди, сам все увидишь, – Роза метнула в его сторону взгляд из-под чернющих ресниц.

– Да уж, один ваш наряд чего стоит! Произведет настоящий фурор. Эти ваши черные ножки… Впрочем, Джой смотрится немного стройнее, очень разумный выбор. – Он смерил каждую взглядом, хитренько улыбаясь. – Ну, тогда уж ни пуха вам ни пера, что ли?

– К черту, – буркнула Роза.

Невилл помолчал и добавил:

– Это я уже слышал. В любом случае, победа, считай, наша. По крайней мере, насколько я могу судить по тому, что видел здесь. И не думаю, что соловушки Уинстэнли смогут перекричать мои маракасы.

– Да ты подожди и увидишь! – дружно ответили ему все три.

Конни сидела на полу в каморке за сценой, ожидая их выхода, и, чувствуя себя преглупо, пыталась сохранять спокойствие. В конце концов, это была ее идея. А вдруг они от волнения помрут на сцене и выставят себя полными дурами? И Невилл до конца жизни будет дразнить их. Лицо ее посерело под макияжем. «Ой, мамочки, мне надо еще раз в туалет…»

Их успокоила Роза.

– Ну что вы скисли? Это совершенно то же самое, что выступать с «Крошками-милашками» мисс Липтрот! Да вы вспомните, где только мы не выступали – и на сцене, и в холоднющих церковных холлах, и на досках поверх скамеек! Помните, как эти доски прыгали под ногами? Но мы всегда улыбались и выполняли свою работу. Смотрите поверх голов, не вглядывайтесь в лица! Мы будем неотразимы.

Они стояли сбоку за сценой, когда ведущий объявил их номер.

– А теперь поприветствуем «Шелковинок»! Храбрые девчушки пришли посоперничать с парнями! Роза, Конни и Джой Уинстэнли!

У них была минута, чтобы настроить микрофоны под свой рост, переставить на сцене что-то вроде декораций, и все, о чем Конни могла думать в этот момент, было то, насколько высоко они могут приподнимать свитера, показывая ножки. Роза права: это такое же обычное выступление, как и все предыдущие. Повернись, улыбнись, глубоко вдохни и держись так, словно ты здесь родилась.

Конни тряхнула бубном, Джой начала отбивать ритм по самодельному барабану и дуть в свисток, а Роза запела, дав волю голосу… К большому их удивлению, в конце их ждали не просто жиденькие хлопки. Поклонившись, ошарашенные, они поспешили со сцены с одной только мыслью: все позади. Они бессмысленно щебетали между собой, не сознавая, что аплодисменты все продолжаются…

– Вернитесь на сцену и спойте еще… Бегом! – прокричал им Невилл из-за кулис.

– Но нам больше нечего спеть! – крикнула в ответ Конни.

– Неважно, возвращайтесь и дайте репризу!

– Как это?

– Сыграйте последние несколько тактов, спойте припев и наслаждайтесь успехом!

И они вернулись, улыбаясь и с перепугу запинаясь о провода на полу. Неужели «Последний поезд в Сан-Фернандо» станет для «Шелковинок» первым поездом к славе?

Печально, но этого не случилось. «Шелковинки» получили поощрительный приз, но не вошли в шестерку лучших. Как, впрочем, и «Рейлродеры». Зато Невилл увидел сестер в новом свете.

– Вам надо только немного отшлифовать детали – добавить инструментов, расширить репертуар, побольше шика и самоуверенности. Но вы отлично смотритесь! – сказал он громко и потом шепнул Конни: – Вот только Джой полновата, портит все впечатление.

– Она не виновата, – ответила Конни.

– Зато виновата тетя Сью, которая кормит ее жареной картошкой и пудингами. А она могла бы быть просто красавицей.

– Замолчи, ни слова больше. Она очень переживает из-за своей полноты, – предостерегла его Конни, убедившись, что Джой не слышит их разговора.

– Я даже думаю, вы можете попробовать собрать смешанную группу – мальчики и девочки. Мальчики вели бы ударные и басы. Хотя мне нравится название: гладкий, как шелк… Дай-ка я еще подумаю на эту тему.

И так вышло, что после выступления Невилл принялся их опекать, словно это он их придумал. Представил ребятам из своей группы – Барри, Стэну и Роджеру. Прыщеватые приятели дружно носили фланелевые рубашки и к идее объединиться с девчонками отнеслись без энтузиазма. И после нескольких унылых репетиций, когда все сидели вокруг Невилла, а тот вещал, члены его группы переметнулись к другому предводителю, оставив его в одиночестве.

– Ну и ладно, вы гораздо лучше их. Я попробую организовать для вас концерты, – улыбнулся он.

И вскоре «Шелковинки» уже катались по всей округе, получая в награду чипсы и лимонад. У Невилла каким-то образом получилось всё запустить. Он назвался их менеджером – на том основании, что более свободно, чем они, мог пользоваться домашним телефоном. Как-то они даже выступили в своем прежнем клубе, правда, его директор не одобрял дьявольской музыки, поэтому они исполнили мелодию «Майкл, направляй лодку к берегу» в духе негритянского спиричуэла, а Роза отдельно исполнила потом вариацию на тему «Я верю», популярного тогда хита, чуть ли не гимна.

Зал был битком набит – они пригласили всех друзей и родных. Пришла и тетя Айви под ручку с дядей Леви, в своем меховом боа смотревшаяся словно Ширли Бэсси[11]. Невилл смутился.

– Мама, это всего лишь концерт в молодежном клубе, а не премьера в лондонском «Палладиуме».

– Дорогой, для тебя это начало великой карьеры. Только сначала я помогу тебе избавиться от той пампушки в заднем ряду, она все портит, – ответила ему Айви так громко, что ее услышали все, включая Джой.

Конни увидела, как та тут же съежилась, и шепнула ей:

– Не обращай внимания, она просто завидует. Мы молоды, а она уже потеряла и лицо, и фигуру.

– Но это правда! Посмотри на меня – я жирная и в самом деле выгляжу ужасно, – рыдала Джой, и круглые слезы катились по ее круглым щекам.

– Ты скоро это перерастешь, это щенячья полнота… Да и какая, собственно, разница? Ты играешь на ударных лучше, чем все, кого я знаю. Ты одна из нас, ты часть нашей команды.

Чем же еще Конни могла утешить сестру… И почему только Айви вечно портит им всю радость? Почему она так их ненавидит?

Глава пятая

Джой

В классе на верхнем этаже муниципальной средней школы Мур-бэнк было окно, из которого открывался вид на центр города – черепичные крыши, трубы, шпиль монастыря Пресвятой Богородицы, железнодорожные ангары, чуть подальше – огромная труба текстильной фабрики Стэндарда и литейный завод Магеллана. В просвете между крышами и трубами Джой могла разглядеть башенки на школе Конни – школа стояла у подножия холма, сразу за которым, насколько хватало глаз, тянулись болота. Сейчас у них заканчивается второй урок по искусству. Джой знала расписание Конни лучше, чем свое собственное.

Иногда она пробиралась в этот класс, чтобы просто взглянуть на башенки и словно глотнуть воздуха из мира Конни: он нравился ей гораздо больше – ее собственная обшарпанная школа была втиснута посреди города и зажата другими такими же домами; когда-то красный, теперь ее кирпич почернел от сажи.

Сейчас у Джой по расписанию заканчивается химия. Синий хлопчатобумажный лабораторный халат едва сходится на пухлом животике. Они проводили эксперименты по смешиванию веществ над горелкой Бунзена, а мистер Копек нудно бубнил что-то о правилах безопасности и о вреде рассеянности. Джой ненавидела свою фигуру. Когда они переодевались на физкультуру, было видно, что она самая толстая в классе. Мало того, приходилось влезать в голубое облегающее трико, которое подчеркивало каждую лишнюю складочку.

Большинство девочек были худенькими, с плоской грудью, а у Джой грудь колыхалась при каждом движении. А еще кожа у нее была чуть темнее, чем у всех, а волосы – чуть чернее. Но хуже всего – эти ежемесячные мучения.

– Тебе грудь не мешает, когда бежишь вниз по лестнице? – спросила она однажды Конни.

Та сначала не поняла вопроса, а потом рассмеялась:

– Да на мою грудь второй раз никто и не обернется. Мне приходится напихивать в лифчик носки, – созналась она. – Радуйся, что у тебя есть фигура!

Но Джой это не убедило.

Она не простила Айви за те жестокие слова и то и дело бичевала себя ими, повторяя их снова и снова. Она жирный толстый пончик, все это видят. Одна радость, что сегодня пятница, и они сейчас пойдут к Сантини встретиться с Розой и сочинять костюмы для следующего выступления «Шелковинок».

Глядя на себя в зеркало, Джой всегда видела только пухлый живот и пышную грудь. Конни такая тоненькая и высокая, а Роза поджарая и гибкая, как проволока. Рядом с ними Джой чувствовала себя куском сала. Мама любила от души наготовить еды для постояльцев, а Джой должна была доедать то, что оставалось несъеденным, даже если она не была голодна.