Чисто еврейское убийство - Керен Певзнер

«Элеонора! — вдруг вспыхнуло у меня в мозгу. — Она же знает французский.» И обращаясь к адвокату, проговорила:

— Большое спасибо за заботу, у нас есть переводчик. Мы пойдем.

Схватив Тамару за руку, я буквально вытащила ее из кабинета.

* * *

Решив не откладывать дело в долгий ящик, я собралась набрать номер телефона Дениса, но тут как всегда, аппарат зазвонил у меня в руках и знакомый голос произнес:

— Валерия, шалом, говорит Михаэль Борнштейн.

— О! Михаэль! Как я рада! Здравствуйте. Как поживаете?

— Спасибо, у меня все в порядке. А вот у вас, я слыхал, снова приключения?

— Да, вы совершенно правы. Я только что вернулась из кибуца.

— Вот по этому поводу я и хотел бы с вами поговорить. Когда вы сможете приехать ко мне — дело очень срочное, не терпящее отлагательства.

— Одну секундочку, Михаэль…

Зажав телефон ладонью, я прошептала Тамаре:

— Это следователь.

— Какой следователь, — испугалась она, — из кибуца?

— Да нет же, просто мой знакомый следователь и он срочно зовет меня к себе. Так что давай встретимся попозже, я тебе позвоню. Ладно? Не обижайся.

И вновь обратившись к телефону, я почти прокричала в трубку:

— Михаэль? Я еду к вам.

— Я буду ждать вас в кафе «Магриб» на площади царей Израиля.

— Буду через четверть часа.

После того, как разговор был завершен, я подумала, что может быть Михаэлю будет интересно встретиться и с Тамарой тоже, но она отказалась от предложения и попросила меня высадить ее около автовокзала.

Автоматически сунув Тамаре письмо, я помахала ей рукой и сев в машину, поехала на площадь царей Израиля.

Михаэль сидел под полосатым тентом. На столике перед ним уже стоял кофе-капуччино с пышной пенистой шапкой. Увидев меня, он улыбнулся и сказал:

— О, Валерия, вы прекрасно выглядите! Отдых в кибуце пошел вам на пользу.

— Вы шутите, Михаэль, — улыбнулась я в ответ, — такой отдых не пожелаю своему злейшему врагу.

— Да, я слышал, — он вдруг посерьезнел, — и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов…

— По поводу этих двух убийств?

— Да, и не только. Убийствами в кибуце «Сиртон» занимаются наши сотрудники, а я хочу спросить вас…

Он сделал паузу и неожиданно поинтересовался:

— Какие у вас отношения с нынешними деятелями партии репатриантов?

Вопрос застал меня в тупик. Я уже приготовилась рассказывать о том, как увидела кричащую Тамару, бегающую вокруг домика для приезжих, как я, споткнувшись, упала на бездыханного Марка. Но чтобы о партии? Тем более, что выборы уже закончились и депутаты муниципалитета вовсю принялись растаскивать портфели в разные стороны.

— Хорошо, Михаэль, я попробую рассказать. Дайте только вспомнить…

* * *

Знаете как в Израиле отвечают на вопрос: «Почему израильтянин работает на трех работах? — Потому что не может найти четвертую.» Я не исключение. Несмотря на то, что мы с Дашкой представляем собой так называемую неполную семью, и вполне могли бы рассчитывать на социальное пособие от государства, я не получаю от Института национального страхования ни копейки, то есть шекеля, так как являюсь свободным предпринимателем. Но всех моих доходов по переводам документов, романов и прочих полезных советов хватает разве что на самые насущные траты и поэтому я была очень обрадована, услышав по телефону следующее предложение:

— Госпожа Вишневская? Добрый день. Меня зовут Валерий Искрин, я представитель комитета партии «Репатриация на подъеме» в Кирьят-Шенкине и я бы хотел с вами встретиться. У меня есть для вас интересное предложение.

— Хорошо. Приходите ко мне в офис. Я работаю с девяти до четырех, там и поговорим.

Он подъехал в тот же день. Кирьят-Шенкин — это небольшой городок неподалеку от Ашкелона, в котором я живу. Я иногда бываю там по делам. Из-за недорогих квартир в Кирьят-Шенкине поселилось большое количество репатриантов из бывшего Союза и город стремительно развивался. По последним сообщениям из газет, несколько десятков тысяч человек прибыло туда за последние пять лет и треть населения уже составляли люди, говорившие исключительно по-русски. Ранее глухая провинция Израиля, если вообще можно в нашей маленькой стране говорить о провинции — до любой границы четыре часа езды на автомобиле, сейчас Кирьят-Шенкин стал вполне современным городом с новостройками, широкими бульварами, и расширяющейся промышленной зоной. Даже был свой лесопарк на южном выезде из города, что само по себе для Израиля является ценным местом отдыха, так как у нас все леса — рукотворные. Мы с Дарьей однажды собирали там очень приличные маслята в феврале. Только с работой в Кирьят-Шенкине было плоховато. Это известное дело — где квартиры дешевые, там работы нет и наоборот. Вот такие реалии.

Вошедший ко мне в кабинет мужчина имел благообразную седую бородку, на вид ему было около пятидесяти лет и говорил он с характерным московским аканьем.

— Добрый день, — поздоровался он — я Валерий Искрин, я звонил вам сегодня.

— Да, да, — сказала я, — здравствуйте, присаживайтесь.

— Спасибо. Я вот по какому делу. Как вы знаете, через несколько месяцев будут местные выборы и наша партия имеет хорошие шансы войти в муниципалитет Кирьят-Шенкина.

— Я желаю успеха вашей партии, но я не понимаю…

— Дело в том, что мы плохо говорим на иврите, а нам придется сидеть в муниципалитете на заседаниях, участвовать в обсуждении, принимать решения. Нам нужен язык.

— Вам нужно, чтобы я сидела на заседаниях и переводила вам?

— Нет, нет, что вы. Нам нужен учитель иврита и мы предлагаем вам взяться за это дело.

— Да, но я переводчик, а не учитель. Вот сколько преподавателей обучают репатриантов.

— Но они не говорят по-русски, а вас нам вас порекомендовал Натан Мордухаев. Он у нас председатель секции ветеранов и очень вас хвалил.

Я помню господина Мордухаева. Я переводила на иврит его опус под названием «Мафия бессмертна!». Денис очень даже любил почитывать сей роман в туалете.

— Да я помню его он написал роман, который я перевела. И как роман? Вышел где-нибудь в свет?

— Пока нет, Натан ведет переговоры. Но мы отвлеклись от нашей темы. Мы просто обязаны за три оставшихся месяца до выборов набрать словарный запас и заговорить.

— Кто это мы? Сколько человек желают изучать иврит?

— По данным института «Геокартография», которому наша партия заказала опрос общественного мнения, мы можем рассчитывать на семь мест из пятнадцати в местном совете. Так что группа будет состоять из семи человек, претендующих на реальные места.

Речь его была гладкая и лилась плавно. Я подумала, что у Валерия Искрина есть действительно опыт работы в какой-либо партийной организации еще на «доисторической родине».

В принципе, я не учитель. Мне легче что-либо сделать самой, нежели объяснить другому, как это делается. Но как я уже говорила, никто не отказывается от лишних денег, тем более, что они совсем не лишние и я начала работать.

Мы с моими перезревшими учениками долбили спряжение и правописание, уроки они делали с завидным прилежанием и только с одним я не могла бороться — с немыслимым количеством заседаний.

Вскоре из учительницы иврита я превратилась в ведущую протоколы собраний и моим работодателям всегда требовались протоколы на двух языках русском и иврите. Я не роптала, просто иногда было сложно придавать той чуши, которую будущие народные избранники выдавали вслух, видимость деловых предложений.

Не знаю почему, я остановилась и внимательно посмотрела на Михаэля.

— Валерия, мне очень интересно то, что вы рассказываете.

Он ободряюще кивнул и я продолжила:

— Я совсем оставила преподавание — переводила на иврит и на русский различные письма, лозунги. Было даже открытое письмо нынешнему вице-мэру. Руководитель местного партийного центра, который сам хотел занять это место, обвинил его в том, что тот переманивает голоса репатриантов, обещая им молочные реки и кисельные берега.

Михаэль засмеялся:

— Нет, здесь говорят о земле, текущей молоком и медом.

— Согласна. Но вы посмотрите, сейчас выбрали обоих и эти непримиримые враги сейчас вместе заседают в муниципалитете Кирьят-Шенкина.

— Такова суровая правда жизни и ничего не попишешь, — вздохнул следователь.

Отпив из высокого бокала немного опавший капуччино, он задал мне следующий вопрос:

— Скажите, Валерия, у вас сохранились копии переводов, которые вы делали для партии?

— Не знаю, часть, конечно, находится в моем компьютере на работе, но многие небольшие документы я переводила прямо в штабе, на ходу. Это же были лозунги, которые не требовали печати.

— Нет, речь идет не о них.

— А что, собственно говоря вы ищете?