История Древнего мира, том 1. Ранняя древность - Ирина Свенцицкая

За последнее время произошел значительный рывок вперед в области сравнительно-исторического языкознания; можно надеяться, что с его помощью вскоре можно будет реконструировать в общих чертах уже не только одну материальную (археологическую) культуру человеческих сообществ далеко в глубь за пределы письменной истории. Трассы переселений носителей древнейших языков пока восстанавливаются ненадежно, но, по-видимому, при сотрудничестве лингвистов с археологами, с антропологами (которые, учитывая данные генетики, сейчас добились крупнейших успехов), с палеоботаниками, палеозоологами, историками климата можно будет вскоре поставить проблемы этногенеза на твердые основы. Отметим, что исследование происхождения народа предполагает раздельное рассмотрение истории антропологического типа, истории языка и истории культуры, поскольку каждый народ имеет не один, а эти три корня, порой расходящиеся в разные стороны.

Этот беглый очерк, конечно, не может заменить подлинного разъяснения результатов, достигнутых источниковедческой наукой, посвященной эпохе древности. Но все же, возможно, он даст хотя бы самое примерное представление о характере тех источников, на которые опирается изложение в последующих лекциях пашей книги, о степени вероятности того, что сообщаемые сведения достоверны, и о препятствиях, с которыми встречается в своей работе историк-исследователь.

К трудностям источниковедческим, перечисленным вкратце выше, надо еще прибавить филологические. Ни один историк древнего мира не может себе позволить работать по готовому материалу, представленному ему филологами или археологами; он должен самостоятельно разобраться в филологических трудностях и спорных местах текстов, а также и технических особенностях произведенных археологами раскопок. Источники же по древней истории написаны многими сложными видами письменности на десятках языков, из которых многие еще плохо понятны, иногда не до конца дешифрованы, так что истолкование их вызывает разногласия. Сами языки постоянно менялись и меняются. Например, латинский язык V в. до н.э. довольно сильно отличается от латыни I в. до н.э.— I в. н.э., а та заметно отличается от средневековой латыни и т.д. Еще более менялись аккадский или китайский, письменная история которых насчитывает два с половиной — три с половиной тысячелетия.

Чтобы покончить с вопросом об источниках, стоит остановиться еще на одном вопросе: не доходят ли до нас источники случайные, не «главные», не искажаем ли мы картину происходившего, полагаясь на них? На этот законный вопрос нет однозначного ответа. Некоторые страны и эпохи освещены источниками, можно сказать, удовлетворительно: о Риме времен императора Августа нам известно, вероятно, больше, чем о Руси XVII в. н.э. Довольно значительны, хотя отрывочны, наши знания, скажем, о времени Навуходоносора II или о старовавилонском времени: сотни, если не тысячи имен лиц, биография некоторых из них... О ряде других эпох мы знаем, увы, гораздо меньше, и крупные ошибки вполне возможны. Однако есть уверенность в том, что человеческое общество живет и развивается по единообразным социально-экономическим и социально-психологическим законам, поэтому кое-что мы вправе осторожно додумывать, с большей или меньшей вероятностью того, что не ошибемся. Впрочем, ведь и в любой науке ость много непознанного, неправильно толкуемого. Наука — путь к истине, постепенное к пей приближение; полная, абсолютная истина недоступна.

История впервые возникла в древности как жанр художественной литературы, и некоторые её черты она сохраняет до сих пор. Это обстоятельство оправдано, оно дает историку возможность представить картину прошлого не только рассудку, но и воображению читателя; по громадный вред науке и обществу приносит субъективно-эмоциональное отношение к фактам истории, когда историк выводит из них не то, что было на самом деле, а то, что соответствует его предвзятой идее. Дело ученого — объективное познание фактов и объективное их истолкование.

Итак, читатель этой книги должен ясно представить себе, что в ней нет окончательных истин, а есть только то, что можно сказать об злагаемом предмете на современном уровне развития пауки; течение ее отнюдь не остановилось, наши представления о прошлом меняются и будут меняться. В этих переменах, в постепенности приближения к познанию истины, может быть, и состоит главная привлекательность исторической науки.

Проблемы хронологии древней истории в современной науки.

Человек, приступающий к изучению древней истории, должен, вероятно, заинтересоваться вопросом: как устанавливается, когда именно происходили события древней истории? Насколько достоверны приводимые даты? Действительно, в специальной литературе мы встречаемся с многочисленными расхождениями в датировке отдельных событий и целых эпох древности, не говоря уже о приблизительности датировок. Трудности в установлении хронологии древней истории обусловлены отсутствием достаточно определенной системы летосчисления во многих древних странах, а также характером и состоянием источников, далеко не всегда содержащих датировку, а зачастую не поддающихся датировке и по косвенным данным (по упоминанию событий, дата которых известна из других источников, характеру письма и т.п.). Так обстоит дело особенно с определением дат древнейших периодов истории восточных обществ.

Установление хронологии истории древнего Востока очень сложно из-за отсутствия единой эры, т.е. счисления лет от определенной точки отсчета. В каждой стране существовали свои, весьма несовершенные способы определения протекшего времени.

Так, в государствах Двуречья было когда-то принято обозначать годы по выдающимся событиям и велись списки датирующих событий. В источниках встречаются такие датировки: год, когда было построено такое-то здание; год, когда воевали с таким-то племенем, и т.д. В других случаях считали по годам правления каждого царя. В Ассирии считали по ежегодно сменяющимся должностным лицам, так называемым лимму; этих ассирийских должностных лиц также обозначают греческим термином «эпонимы». Для того чтобы можно было соотносить между собой разновременные события, приходилось вести списки всех датировочных формул (названий годов), или списки эпонимов, или списки царей с указанием продолжительности их правлений. Такие списки могли быть прерваны во время войн, завоеваний столицы врагами и т.п., и в них могли быть ошибки, как случайные, так и преднамеренные (округлена цифр, исключение из списков отдельных имен и целых династий, которые по политическим соображениям казались нежелательными для упоминания, и др.).