Адвокат поневоле - Роза Звягина

чего ты ревешь? Это ведь здорово, первое дело! Вот он долгожданный опыт! – пыталась утешить ничего непонимающая Сашка.

Они встретились после работы в летнем кафе. Теплая июньская погода позволяла посидеть на улице за столиком и полюбоваться необычайно красивым, летним вечером. Но Катюша ничего не замечала, и было ей совсем не до прелестей окружающей природы, девушку терзали сомнения.

– Почему ты не сказала, что этот парень, ну, Тимофей, что подошел к нам тогда в клубе, это тот самый Аматуни? – сказала она с упреком. – Помнишь? Это же он тогда выгнал меня, да еще испортил книги и игрушки.

Саша пожала плечами:

– Да я и забыла, что ты с ним встречалась когда-то. Это было бог знает когда! А ты до сих пор помнишь?

– Шутишь? Он повел себя, как последний мерзавец! В жизни не забуду!

– Ну да, – согласилась Саша. – Только не пойму, причем здесь он?

– Притом! Он и есть мое первое дело. Именно его я должна защищать. Он сбил человека.

– А, да, я слышала, весь город уже гудит. Ну и какая разница? Что изменилось, если бы я сказала?

– Не знаю, – ревела Катюша. – Отказалась бы сразу, как только увидела его. А теперь…

– Что теперь?

– Вызов принят. Я не могу отступить. И перед дядей Женей неудобно, подумает, что я струсила.

– Ну так в чем проблема-то? Ну, сбил он кого-то. Посадят, однозначно. Хоть защищай, хоть нет.

– Ты что! Это же мое первое дело. Я должна показать, на что способна. Если сразу о себе не заявишь, то считай, карьере конец.

– Ну тогда защищай. Только ты думаешь, можно снять обвинение? Он же человека сбил. Насмерть! Боюсь, даже папаша с его деньгами не поможет.

– В том-то и дело. Я могу помочь. В моих силах сделать так, чтобы срок был минимальным. Я адвокат, и просто обязана помочь своему клиенту.

– Ну так помоги. Не понимаю, чего ты так убиваешься?

– Саша, да что тут понимать? Он подлец и негодяй, каких поискать! И я очень хочу, чтобы он получил по полной! Ответил наконец за все свои проступки и понес заслуженное наказание! И ты помнишь? Такой же негодяй убил мою маму! – рыдала Катя.

– Ой, не пойму я ничего, – Саша помотала головой, – ну тогда не защищай, пусть посадят его лет на шесть-семь.

– На десять. Ему десятка светит, как минимум. Он же пьяный был.

– Ну вот, я и говорю, не защищай.

Катерина вздохнула:

– А как же карьера? Ведь он известный человек, если бы я помогла ему, тоже сразу стала бы известной. Понимаешь, это был бы шикарный старт. А главное, зачем я училась? Я должна доказать, что знаю свое дело. А еще совесть мне не позволяет засадить его.

– Тогда не знаю. Ты совсем меня запутала.

Катя снова заплакала.

– Только знаешь Катрин, – вдруг взгрустнула Сашка, – а мне его жалко.

– Что? – Катя даже подпрыгнула. – С ума сошла?! Или ты в него влюбилась?

– Еще чего! – возмутилась Сашка.

– Да, да! Точно! Я видела, как вы целовались.

Сашка весело рассмеялась:

– Ой, не могу, ну ты даешь! Совсем от жизни отстала! Мы же просто так.

– Да? – удивилась Катя. – Ну у вас тут и нравы стали. Тогда он еще хуже, чем я о нем думала.

– Не преувеличивай. И кстати, он классно целуется, – мечтательно закатила глаза Сашка. – И вообще! Я его хорошо знаю, он нормальный. Балбес, конечно, и жуткий бабник. Но ничего такого за ним не замечалось. А еще знаешь, странно, что он вообще кого-то сбил, ведь он крутой гонщик.

– Да, но это в прошлом.

– Ну и что. Разве не знаешь? Бывших гонщиков не бывает, как и офицеров, адвокатов, уголовников, ну и так далее. Кстати, как там твой уголовник? Скоро вернется?

– Ну, Саша! – возмутилась подруга. – Ты же знаешь, Костя был не виновен, просто ему не повезло. Кстати, именно Аматуни, похоже, тогда постарался, чтобы засадить Костика.

– Ну-ну. А я вот думаю, что Тимка гораздо лучше твоего Костика. Вот он точно не уголовник. Не понимаю, как он влип в эту историю? А вот Костик…

– Все, закрыли тему, – прервала Катерина и надулась.

Сашке не нравился Костя, когда девочки еще учились в школе. Да и он ее недолюбливал, они совсем не ладили. Но Катя упорно его защищала. Скорей бы он вернулся! Тогда у нее точно все наладится.

Ведь она была уверена, как только станет адвокатом, устроится на работу и все пойдет, как по накатанной. А тут такое. И что теперь делать? Она не знала.

Всеми фибрами души она ненавидела этого Аматуни! Правильно сказал дядя Женя – баловень богатых родителей. Ей ужасно хотелось отомстить ему! Он заслужил наказание! Такие люди точно никогда не изменятся!

Но совесть твердила, что она должна защищать его и выбить минимальный срок. Может, отказаться от этого дела, пока не поздно? Ну не может она пойти на сделку с совестью и засадить ненавистного парня по полной. И защищать не хочет.

Катя решила поговорить с дядей Женей. Завтра же! Она не будет вести это дело! Вот только выполнит обещание, которое успела дать своему пока еще клиенту.

Глава 7

Давид Аматуни пребывал в шоке. Уже вторые сутки он не находил себе места, вот и в эту ночь почти не сомкнул глаз. В который раз посмотрел на часы – девять, пора ехать в город. Встал, вышел на балкон. Хорошо-то как на природе, не то что в пыльном, душном Питере. Только зачем ехал сюда? Ведь твердо решил не помогать сыну, проучить как следует. Даже адвоката своего не прислал. Уж больно Тимофей его огорчил. Да что там?! Совсем разочаровал.

В этот момент зазвонил телефон.

– Слушаю, – нехотя ответил Давид.

– Здравствуйте. Давид Ваграмович Аматуни?

– Да, здравствуйте. С кем говорю?

– Это адвокат вашего сына, Катерина Перчетская. Тимофей просил передать, что хочет с вами поговорить. Разрешение на свидание я получила. Когда вы сможете подъехать?

Давид подумал пару секунд, надо все-таки поговорить с сыном, выслушать и объяснить свою позицию.

– Через час подъеду, – ответил коротко и положил трубку.

Старший Аматуни неспеша выпил кофе, собрался и как только сел за руль, снова впал в задумчивость.

Как же так получилось, что он совсем потерял общий язык с сыном, думал Давид, аккуратно выруливая на шоссе, ведущее в город. А ведь когда Тимофей родился, счастливый отец на радостях напоил полгорода, хотя в то время не был так богат, как сейчас. Просто он никогда не был жадным, как многие его друзья и компаньоны.

И сыну никогда ни