Мимолетный привкус бытия - Джеймс Типтри-младший

Эрон погружается в тягостные размышления; он не верит в чудеса. Чтобы Лори сознательно лгала ради сохранения видимости единства? Он качает головой: маловероятно. В голову лезет непрошеная мысль: своим поступком она действительно кого-то — или что-то — спасала. Неужели речь шла о доверии к ней самой! Предположим, свара между китайцами действительно имела место. Не воспользовалась ли этим Лори, чтобы намеренно заставить Фоя вытянуть из нее эту историю и таким образом объяснить дефекты записи? Чтобы успешно пройти испытание на аппарате Фрэнсиса Ксавье Фоя? У нее было время, чтобы продумать все до тонкостей, уйма времени…

Эрона пробирает дрожь. Он выскакивает из каюты и сталкивается с Лори, которая тоже вышла в коридор.

– Привет! — Она держит какую-то сумочку. Эрон вспоминает о камерах над головой.

– Рада, что выходишь? — кисло осведомляется он.

– Я не против испытания. — Она морщит носик. — Рациональная предосторожность, с точки зрения безопасности корабля.

– Ты как будто стала более… терпимой.

– Верно. Ты не знаешь, когда капитан Йелластон намерен приступить к изучению привезенного мною образца?

– Не знаю. Наверное, скоро.

– Это хорошо. — Его выводит из себя ее веселый взгляд.

Он проходит по коридору, погруженный в свои мысли. В журнале значатся еще три жалобы на бессонницу; не спится уже четверым. Элис Берримен, канадка, отвечающая за питание, страдает желудком; Ян Инг, ксенобиолог, мучается болями в кишечнике; у заведующей складом Мириам Штайн мигрень; у Ван Вала, бельгийца химика, снова спазмы в спине. Заведующий фотолабораторией, нигериец, жалуется на усталость глаз, его русский ассистент сломал большой палец на ноге. Плюс перелом кисти у Гомулки. Тот, кого он ударил, не обращался за помощью, разве что он сам сломал Павлу палец на ноге. Для «Кентавра» — это очень длинный список обращений к врачу; наверное, виной всему охватившее команду возбуждение.

В дверях изолятора появляется Соланж. В руках ее — ворох распечаток.

– Нам предстоит много работы, Эрон. Тиг остается? Ты лучше знаешь историю его болезни.

Просто поразительно, какую силу демонстрируют некоторые маленькие женщины. Она как раз из таких соблазнительных крошек. Он знает, что не должен усматривать таинственности и очарования в ее способности устранять любые неисправности в электроприборах, но ничего не может с собой поделать.

– Тиг чахнет, Соли. Может, ты или Билл прогуляетесь с ним, чтобы он встряхнулся. Ни на минуту не оставляйте его одного.

– Знаю, Эрон. — Она по привычке краснеет, но не перестает расставлять приборы. — Знаю.

– У тебя самой нет тревожных симптомов? Может, нехорошие сны?

– Только о тебе. — Она подмигивает, с чувством захлопывает шкаф и подходит к нему вплотную, чтобы погладить по голове. Он благодарно гладит ее бедра.

– Как я по тебе соскучился, Соли!

– Бедненький Эрон! Увы, сейчас у нас большое собрание внизу. Уже через двадцать минут. Ты должен помочь мне с Тигом.

– Все верно. — Он с сожалением расстается с ней.

Он возвращается в состояние относительного равновесия и спускается вниз, на так называемую Лужайку, где гравитация почти не отличается от земной. Конструкторы «Кентавра» задумали Лужайку как центр всего корабля. Здесь действительно очень приятно находиться. Эрон с наслаждением обходит оливковое дерево и оглядывает пространство, усаженное зеленью с фермы. Сотрудники Кавабаты не сидели сложа руки.

Услышав голоса и музыку, он с непривычки пугается. Игра лучей света и теней скрадывает силуэты людей, которых собралось уже очень много. Лучше всего видны ноги, самих обладателей которых нелегко разглядеть. Он не присутствовал при таком скоплении, народа с самого Дня невесомости, их ежегодного праздника, когда вращение «Кентавра» и открывались иллюминаторы в полу. Впрочем в последние годы люди предпочитали не скапливаться, а любоваться зрелищем поодиночке. Сейчас они собрались вместе, оживленно переговариваясь и стараясь подойти поближе к экрану. Эрон идет следом за Мириам Штайн и оказывается перед великолепными снимками.

Перед ним планета Лори.

Ему уже показывали фотографии, сделанные камерой. «Чайной розы», однако они не идут ни в какое сравнение с этими. С орбиты планета смотрится, как ткань, разрисованная цветами. Поверхность кажется древней, сглаженной эрозией. Горы или холмы увенчаны сгустками тумана, неровные лабиринты между ними переливаются бесчисленными оттенками лимонно-желтого, кораллового, изумрудного, золотого, бирюзового, желто-зеленого, оранжевого, лавандового, алого и множества других цветов, для которых Эрон не может подобрать названия. То ли это неведомая растительность, то ли еще что-то. От такого великолепия Эрон широко раскрывает рот. Растительность тянется на много миль!

Следующие снимки сделаны в атмосфере, на них — горизонт и небеса. Небо на плачете Лори фиолетово-синее усеянное перистыми облаками с жемчужными краями. На другом

– Какая прелесть! — шепчет Элис Берримен.

Они вместе бредут дальше, разглядывая новые изображения, зажженные над игровыми площадками Лужайки. Эрон никак не насмотреться на бесконечное разнообразие огромных растенийсамых фантастических форм. Понять, действительно ли они велики, сложно. Иногда на снимках появляются стрелки, указывающие то ли на плоды, то ли на гроздья семян.

Обойдя клетку с птицами, Эрон оказывается перед снимками, сделанными в ночное время и демонстрирующими биосвечение «растений». Безумные краски, позволяющие представить, как они мигают и беспрерывно меняются. В темном небе Эрон замечает две луны, висящие над планетой Лори. Он одергивает себя: хватит называть это «планетой Лори»! Если планету и можно теперь с кем-то ассоциировать, то, скорее, с командиром Ку, хотя ей, вероятнее всего, будет присвоено невыразительное официальное название.

Эрон замечает еще одно изображение, вывешенное в нише для шахматистов: снятые крупным планом гроздья плодов, излучающие в инфракрасном спектре. Подобную гроздь Лори привезла с планеты вместе с образцами почвы и воды. Эрон изучает данные; «фрукты» теплые, излучаемая ими радиация несколько превосходит фон. Обращает на себя внимание также их свечение. Растения висят примерно на уровне его плеча. Исходит ли от них угроза? Уж не в этом ли объяснение его дурных снов? Он внимательно смотрит на фотографию и никакой опасности не усматривает.

За аквариумами его поджидают снимки поверхности планеты, сделанные перед выходом из строя бортового компьютера. Вот фотография первой вылазки на поверхность, почти в натуральную величину: путешественники стоят в скафандрах и в шлемах перед люком «Чайной розы». Рядом простирается бесконечный плоский «пляж», в отдалении виднеется море. Разглядеть лица почти невозможно, но Эрон находит Лори. Рядом с ней стоит австралийка. Ее рука в перчатке почти касается руки штурмана из команды Ку, которого тоже зовут Ку; «малыша» Ку можно опознать по двухметровому росту. Между фотографом и группой — флагшток со стягом Организации объединенных наций. Поразительно… У Эрона сжимается горло. Судя по флагу, его колеблет ветер. На планете дуют ветры! Движение воздуха? Это трудно представить…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});